Гадкая ночь - читать онлайн книгу. Автор: Бернар Миньер cтр.№ 54

– Там закрыто.

Он посмотрел на часы.

– Уже нет.

* * *

Мэр оказался приземистым крепышом с близко посаженными глазами, квадратной челюстью, темными, тонкими, как шнурок, усиками и широкими мохнатыми ноздрями. Он явно был адептом «закона и порядка» и к просьбе отнесся с энтузиазмом. Указал на окна зала на третьем этаже и спросил:

– Что думаете?

Длинный стол из вощеного дерева и количество стульев говорили о том, что именно в этом помещении заседает муниципальный совет. Воздух пах мастикой. К противоположной стене прилепился большой стеллаж с регистрационными журналами за стеклом, на вид – ровесниками обстановки. Темное дерево украшали арабески в виде листьев, ручками служили стеклянные бомбошки. Сервас подумал, что в деревне должно быть полно подобной мебели: тяжелой, немодной, сделанной мозолистыми руками краснодеревщиков, давно отошедших в лучший мир. Они наверняка очень гордились своими шкафами, столами, стульями и кроватями, которые и сегодня могут дать сто очков вперед сборной «икеевщине» больших городов. Окна с пыльными кретоновыми занавесками смотрели на площадь, и въезд в аппендикс, ведущий к школе, был виден как на ладони.

– Идеальная позиция, спасибо.

– Не благодарите. В эти смутные времена каждый должен выполнять свой гражданский долг. Нужно помогать, поддерживать друг друга. Вы делаете что можете, но мы все несем ответственность за общую безопасность. Как на войне…

Сервас сдержанно кивнул. Кирстен не поняла ни одного чертова слова и сделала недовольное лицо, на что Мартен пожал плечами, когда избранный руководитель повернулся к ним спиной. Затем прижался лбом к стеклу, посмотрел на часы.

– Остается только ждать.

* * *

К полудню начали появляться родители. Все толпились на подступах к школе. Полицейские услышали ностальгический звон старого колокола и приникли к окнам. Несколько минут спустя взрослые пошли назад, разобрав свое болтливое потомство. «Полупансиона у них явно нет, да и столовая наверняка была одна, – подумал майор и поморщился – от тревожного ожидания разболелся желудок. – Сейчас появится Гюстав за руку… С кем?»

Где же он? Что-то не так. Сервас с трудом удержался от желания распахнуть окно. 12:05. Площадь опустела. Гюстава нет. Может, он живет совсем рядом со школой? Тогда с помощью мэра будет нетрудно устроить засаду…

Они уже шагнули к двери, когда на площади шумно затормозил «Вольво» цвета «серый металлик». Кирстен и Мартен прыгнули к окну и успели увидеть мужчину лет тридцати пяти – сорока, с аккуратно подстриженной козлиной бородкой, элегантного, в зеленом дорогом пальто. Он бежал, то и дело поглядывая на часы на руке.

Напарники переглянулись. У Серваса участился пульс. Мгновение спустя козлобородый с Гюставом вынырнули из тупика на площадь.

* * *

– Dammit! ^[78] – выругалась Кирстен.

– Ты слишком долго бегал, – услышал через стекло Сервас. – А ведь знаешь, что тебе это вредно.

– Когда приедет папа? – невпопад спросил мальчик. Он был очень бледен и действительно выглядел уставшим.

– Тихо! Не здесь! – Мужчина нервно заозирался.

Вблизи он казался старше – все пятьдесят. Занимает важную должность в банке, может быть главой предприятия по производству бытовой электроники, научным консультантом или университетским профессором: от него пахнет деньгами, заработанными без особых усилий. А у мальчика под глазами тени, лицо «восковое», с желтоватым оттенком, хотя щеки мороз разрумянил. Сервас вспомнил слова директрисы: «Он был хилый, болезненный, ростом ниже большинства ровесников, часто отсутствовал по болезни – то грипп, то насморк, то гастрит…» Мартен повернулся к Кирстен, и они сорвались с места, слетели по лестнице вниз, перепрыгивая через ступени, покрытые ковровой дорожкой, пересекли холл, скользя по натертому паркету, и распахнули двери в тот самый момент, когда серая машина выезжала с площади.

Боже, как они бежали к своей машине, молясь, чтобы из деревни был второй выезд!

Сервасу стало жарко; свободной рукой он сорвал с шеи шарф, расстегнул молнию стеганой куртки и сбавил скорость, чтобы держать расстояние. Майор не знал, проверяется ли водитель «Вольво», но предполагал, что швейцарец его проинструктировал.

Кто он такой?

В одном Мартен не сомневался: этот человек – не Гиртман. Пластическая хирургия не всемогуща. Можно нарастить скулы, изменить форму надбровных дуг и носа, сделать подсадку волос, вставить линзы. Но стать ниже на пятнадцать сантиметров? Исключено…

Сервас нервничал. Он чувствовал, что их вовлекли в чужую игру, навязав ее правила, как крысам в лабиринте, и сделал это человек, владеющий полнотой информации и видящий картину в целом. А тут еще расследование гибели Жансана… Совпадение двух событий – смерть насильника и присутствие поблизости швейцарца – не могло не настораживать. «Не я иду по следу – за мной кто-то наблюдает, больше того – направляет… Прямым ходом в западню?»

* * *

Комиссар Рембо был инспектором ГИНП ^[79]. Рембо́, как поэт. Правда, Ролан Рембо не был знаком со стихами своего знаменитого однофамильца. Круг его чтения ограничивался газетой «Экип» (с предпочтением статьям о футболе и регби), поэтому пальцы и клавиатура компьютера вечно были в типографской краске. Ролан понятия не имел, что поэт Артюр Рембо написал «Сезон в аду», иначе точно назвал бы так программу мер, которые решил применить к одному из коллег.

Рембо сидел в кабинете следственного судьи ^[80] Дегранжа и обонял запах крови. Громкое будет дело. Дивизионный комиссар – некоторые сотрудники (такие же «знатоки» поэзии, как Ролан) прозвали его Рэ́мбо – был голодным волком, неутомимым разоблачителем коррумпированных полицейских. Во всяком случае, так он себя видел. Став руководителем регионального отделения собственной безопасности, Рембо сверг с престола нескольких тяжеловесов (да-да-да, только так он их и называл!) департамента общественной безопасности и отдела по борьбе с наркотиками, добился роспуска бригады по борьбе с организованной преступностью, сотрудников которой судили за «грабеж и вымогательство в составе банды, приобретение и владение запрещенными наркотическими веществами». Его начальство не волновало то обстоятельство, что дело он завел, основываясь на свидетельских показаниях наркоторговца, и обвинения вскоре сдулись как воздушный шарик; шефы Рембо плевать хотели, что он прибегал к методам, которые под иными небесами признали бы незаконным преследованием. Не разбив яиц… – далее по тексту. Рембо не воспринимал полицию как единый и неделимый институт; она была для него разнородным скоплением часовен, заповедных мест, соперничества, заурядных эго – короче, джунглями со своими хищниками, обезьянами, змеями и паразитами. А еще он знал, что цепным псам клыки не спиливают, хотя время от времени дают почувствовать длину поводка.