После либерализма - читать онлайн книгу. Автор: Иммануэль Валлерстайн cтр.№ 12

Второе существенное различие будет определяться тем обстоятельством, что в 2000–2025 гг. в Китай и Россию может быть направлен основной поток мировых инвестиций, объемы которых могут быть сопоставимы с капиталовложениями, поступавшими в Западную Европу и Японию в период 1945–1967/1973 гг. Но это будет означать, что объем средств, предназначенных для всего остального мира, в 2000–2025 гг. должен будет отличаться от тех ресурсов, которые были ему предоставлены в указанный период. В 1945–1967/1973 гг. практически единственным «старым» центром, в который направлялись инвестиции, были Соединенные Штаты. В 2000–2025 гг. постоянные капиталовложения должны будут направляться в Соединенные Штаты, Западную Европу и Японию (а также в некоторые другие страны, такие как Корея и Канада). Вопрос в этой связи формулируется таким образом: сколько останется средств (пусть даже небольших) для остального мира, после того, как будут осуществлены инвестиции в «старые» и «новые» регионы? Ответ на этот вопрос: очевидно, их будет существенно меньше, чем в период 1945–1967/1973 гг.

Это, в свою очередь, приведет. к существенно иной ситуации для стран Юга (как бы они ни назывались). Если в 1945–1967/1973 гг. Югу еще перепадали какие-то крохи прибыли от развития мироэкономики, то в 2000–2025 гг. может случиться так, что даже таких крох им не достанется. Действительно, нынешнее отсутствие инвестиций (фазы «Б» кондратьевского цикла) в большинство регионов Юга скорее продолжится, чем возобновится с наступлением фазы «А». Между тем, потребности Юга не сократятся, а возрастут. Как бы то ни было, представление о процветании центральных регионов мира и о степени разрыва между Севером и Югом сегодня значительно более отчетливо, чем пятьдесят лет тому назад.

Третье отличие связано с демографией. В настоящее время численность населения мира развивается по той же самой парадигме, которая существует уже на протяжении приблизительно двух столетий. С одной стороны, в масштабах всего мира оно увеличивается. Это происходит в связи с тем, что у более бедных пяти шестых мирового населения снижается уровень смертности (по технологическим причинам), а уровень рождаемости в такой же пропорции не снижается (из-за отсутствия достаточных социально-экономических стимулов). С другой стороны, процент мирового населения в более богатых районах мира снижается, несмотря на тот факт, что снижение там уровня смертности существенно выше, чем в менее обеспеченных регионах, поскольку уровень рождаемости там снижается еще более значительно (главным образом, в связи со стремлением семей представителей среднего класса улучшить свое социально-экономическое положение).

Такая ситуация привела к демографическому разрыву, сопоставимому (или даже превосходящему) экономический разрыв между Севером и Югом. По правде говоря, этот разрыв уже существовал в период 1945–1967/1973 гг. Но тогда он был не столь велик, поскольку на Севере еще существовали ограничения уровня рождаемости культурного характера. Теперь эти ограничения в основном отброшены, причем произошло это именно в период 1945–1967/1973 гг. Демографические показатели 2000–2025 гг. отразят это значительно более острое неравенство социального развития в мире.

В результате можно ожидать усиления позиций защитников миграции с Юга на Север. Стремление к такого рода миграции будет вполне очевидно не только со стороны тех, кто готов к низкооплачиваемой работе в больших городах, но в еще большей степени со стороны значительно возросшего числа образованных людей в странах Юга. Кроме того, возникнет большая, чем раньше, тяга к переселению именно в силу биполярного раскола в зонах центра, а также в связи с последующим давлением, которое будут оказывать предприниматели с целью снижения затрат при найме мигрантов на работу (не только в качестве неквалифицированной рабочей силы, но и как сотрудников среднего звена).

Конечно, со стороны Севера последует (и она уже дает о себе знать) острая социальная реакция — призывы к введению более жесткого законодательства, направленного на ограничение социально-политических прав тех, кому удалось туда проникнуть. В результате de facto может быть, достигнут худший из всех возможных компромиссов: неспособность эффективно предотвращать въезд мигрантов в сочетании со способностью обеспечивать им политически неполноценный статус. В результате этого может так случиться, что приблизительно к 2025 г. в Северной Америке, ЕС и (даже) в Японии численность населения, в социальном плане: именуемого «южанами», будет составлять от двадцати пяти до пятидесяти процентов, а в некоторых областях и крупных городских центрах она может быть значительно выше. Но поскольку многие (возможно, большинство) этих людей будут лишены избирательного права (и, может быть, в лучшем случае они будут иметь лишь ограниченный доступ к пособию социального обеспечения), может сложиться ситуация, при которой те, кто будет иметь самую низкооплачиваемую работу в городах (и урбанизация достигнет тогда новых высот), будут лишены политических (и социальных) прав. Такого рода положение имело место в Великобритании и Франции в первой половине XIX столетия, и оно привело к вполне обоснованным опасениям того, что так называемые опасные классы камня на камне не оставят от существовавшего там порядка. В то время для преодоления этой опасности в промышленных странах было изобретено либеральное государство, гарантировавшее всеобщее избирательное право и социальное пособие для умиротворения низших слоев населения. В 2030 г. Западная Европа, Северная Америка и Япония могут оказаться в том же положении, какое сложилось в Великобритании и Франции в 1830 г. «Второй раз в виде фарса»?

Четвертое отличие между процветанием, царившем в мире между 1945 и 1967/1973 гг., и тем положением, которое может сложиться между 2000 и 2025 гг., будет в том, что средние слои в зонах центра окажутся в достаточно сложной ситуации. В период 1945–1967/1973 гг. именно они оказались в наиболее выигрышном положении. И в абсолютном, и в относительном отношении их численность значительно увеличилась. Столь же значительно повысился и их уровень жизни. Процент рабочих мест, соответствующих «средней страте» по уровню заработной платы, также резко возрос. Средние слои превратились в основную опору стабильности политических систем, они действительно стали их мощной поддержкой. Более того, квалифицированные рабочие — следующая за средними слоями экономическая страта, стали мечтать — ни много, ни мало — о том, чтобы войти в состав средних слоев через поддерживаемое профсоюзами увеличение зарплаты, получение высшего образования их детьми и стимулируемое правительством улучшение условий жизни.

Естественно поэтому, что общей ценой такого хода событий стал существенный подъем стоимости производства, постоянная инфляция и серьезные трудности с накоплением капитала. Нынешняя фаза «Б» кондратьевского цикла вселяет вполне обоснованные сомнения относительно «конкурентоспособности» и финансовых нагрузок государства. Эти сомнения не уменьшатся, а, наоборот, будут возрастать в ходе развития фазы «А» цикла, когда возникнут два остро между собой конкурирующих полюса развития. В этой ситуации можно ожидать постоянной тенденции к абсолютному и относительному снижению численности средних слоев в процессе производства, включая отрасли сферы услуг). Наряду с этим будет продолжаться нынешняя тенденция к сокращению государственных бюджетов, которая в конечном итоге несет самую большую угрозу средним слоям населения.