Игры мудрецов - читать онлайн книгу. Автор: Дэлия Мор cтр.№ 57

— Дождь будет, — тихо говорит Наилий и смотрит в небо.

От горизонта на вечернюю синеву наползают тяжелые тучи. Стоит загадать успеет ли светило сесть, до того, как гроза закроет небо. Ветер набирает силу и уносит прочь прогретый за день воздух. Скоро похолодает.

— Пойдем в дом, — прошу генерала, а он упрямо мотает головой.

— Я подожду. Скажи, сколько продлится кризис?

Выныриваю из-под козырька, прикрывающего люк, и встаю рядом с генералом. Не понимаю пока, верит или нет, но вопросы — это хорошо.

— Мы думаем, что чем длиннее кризис, тем больше потом силы и ярче способности, — начинаю осторожно, — но тебе нужно пройти четыре этапа. Это слишком много даже для целой жизни. Невозможно предсказать какой силы и глубины будет кризис. Никогда прежде реализованный правитель не становился мудрецом. И ты станешь первой на планете тройкой.

Наилий прикусывает губу и смотрит под ноги. Понимаю, что не нужна наша Великая Идея и наши проблемы, но Вселенная не оставляет выбора. Генерал думает, и неожиданно холодный взгляд теплеет. Уголки губ подрагивают, и усмешка превращается в переливистый смех. Полководец хохочет, прикрывая рот рукой. Легко, весело и беззаботно, как мальчишка.

— Извини, — выдыхает он и успокаивается, — представил лицо Друза, когда он узнает. Создателя похитил, тебя переманил, Маятника, на Сновидца с Телепатом нацеливался, а тройка — я. Редкой красоты фиаско. Я бы фото Агриппы распечатал на плакате и в особняке повесил.

Улыбаюсь, представляя плакат, а генерал снова мрачнеет. На переносице пролегает глубокая складка, а в голос возвращаются холодные интонации:

— Я не могу оставить сектор и рассуждать с вами на философские темы. У меня не будет времени на Великую Идею. Подумай, может быть, ты все-таки ошиблась?

В пророчестве сказано о мужчине Медиуме, а не о генерале пятой армии. Несовпадение не дает мне покоя. Если Наилий переживет кризис и не станет тройкой, это будет слишком жестоко даже для Вселенной.

— Тройкой будет Тиберий, — стараюсь говорить уверенно, — под его легендой и маской смогу прятаться не только я, но и ты. Пройдет время, кризис утихнет, появятся способности, и станет легче. А пока я буду беседовать в переписке на философские темы, чтобы никто не узнал мертвого Мотылька.

От напоминания о моей смерти генерал морщится. Испуганно замираю, не закончив мысль. Вспышка короткая, Наилий разжимает кулаки и снова опускает голову.

— Ты все еще хочешь остаться мужчиной? Зачем теперь?

Понимаю, о чем говорит. Сидя в беседке счел мое решение защитой от его агрессии. Способом сбежать от страха и спрятаться в мужском теле. Потом была близость в машине утром перед учениями, а сегодня генерал привез мне платье.

— Если Друз не поверил в мою смерть, то будет приглядываться к каждой новой женщине возле тебя. Меня вычислят рано или поздно, и охота возобновится. Его Превосходство не простит мне обманутых ожиданий и духа в своем теле.

Ветер завывает в трубах водостоков, дневной свет угасает, погружая равнину в серые закатные сумерки. Тучи уже висят над головами, а гроза напоминает о себе первым раскатом грома.

— Долго мне одному тоже нельзя, — возражает Наилий, — это не менее подозрительно. У генералов не принято сохранять траур по любовницам больше месяца. У Марка будет бал осенью, я приглашен туда со спутницей. С кем мне танцевать вальс?

Первая, кого вспоминаю — Юлия Мор. Прекрасная, ухоженная, изысканная. Мраморные статуи в особняке Марка не так совершенны, как его старшая дочь. Рядом с ней бритый наголо Тиберий в форменном комбинезоне просто смешон. Ревность мутит рассудок. Мне дурно, стоит только представить Наилия под руку с другой женщиной. Услышать ее смех, увидеть, как проводит пальцами по застежкам парадного кителя и улыбается, заглядывая в глаза моего мужчины. Вздрагиваю от ледяного ветра в спину и, забывшись, сжимаю раненную руку в кулак. Боль сильнее, чем когда резалась о скальпель, жаром охватывает руку до локтя. Если хочу вытащить Наилия из кризиса, то должна забыть про ревность. Тиберий важнее красивой куклы на один вечер. Скольких женщин генерал водил на бал до меня? Переживу еще одну.

Мотылька, как мудреца, воспринимали с трудом. Что может знать молодая дарисса о жизни? Генерал первой армии на Совете, услышав о тройке, возмущенно переспрашивал: «Женщина?» Конспиролог ушел сразу, не желая признавать меня старшей над собой. Друз в открытую недоумевал и потешался, а Создатель разводил руками: «Причуды Вселенной». Будь я мужчиной, реакция была бы прямо противоположной. Тиберия станут слушать, у него есть шанс донести свои мысли.

— Можно попросить кого-нибудь составить тебе пару, — говорю и слышу свой голос, будто со стороны. Кто-то другой, а не я соглашается делиться любимым мужчиной ради призрачных целей, — только на бал или на другие вечера, где ты не можешь присутствовать на публике один.

Выдержка подводит, последние слова произношу сквозь слезы, нервно вздрагивая. Наилий вытягивает спину и вздергивает подбородок. Сейчас вспомнит мне утро и полураздетого Публия. Как решил, что предпочитаю ему солдатню. Тяну носом воздух, чтобы почувствовать резкий запах апельсина, отворачиваюсь, страшась увидеть, как темнеют от ненависти глаза генерала. Мой отказ похож на побег. Еще один. Но в воздухе пусто. Только пар идет от земли перед ливнем.

— Дэлия, — зовет Наилий, перекрывая голосом порывы ветра, подходит ближе и кладет руки мне на плечи. Спиной чувствую жар от тела генерала и слышу тихий шепот над ухом: — Я не хочу один, без тебя, но не буду давить. Подумаем об этом позже.

Киваю, соглашаясь, и отклоняюсь назад в тепло любимого мужчины. Он гладит по рукам и обнимает. Вместо острого аромата цитруса тонкий эдельвейс. Не только я настраиваюсь, Наилий тоже ловит мое состояние и пытается понять. Холод выстуженной ветрами равнины отступает, а я оборачиваюсь, чтобы поцеловать генерала.

Он касается моих губ легко и осторожно, будто впервые пробует на вкус. Ждет ответа, хочет, чтобы сама целовала. Играет и дразнит, а я завожусь все сильнее. Молния сверкает короткой вспышкой и раскат грома звучит совсем близко. Небо готово пролиться водой, но я не могу оторваться от Наилия. С каждым поцелуем все жарче, слабость разливается по телу, как от лихорадки. Генерал гладит по бедрам и крепко прижимает к себе.

— Дэлия, я контроль теряю, хватит.

Отстраняется, но не отпускает. Я тяжело дышу, пытаясь успокоиться. Лихорадка генерала не проходит, слишком жарко даже для страсти, и теперь я догадываюсь почему:

— Снова адреналин?

— Да, с утра долбит. Публий сказал, что если до завтра не остыну, на препарат посадит.

Вот почему на крышу поднялся — остыть на ветру. Неприятная сцена утром довела, а потом я своим рассказом о мудрецах добавила. Еле держится с тех пор, как прилетел, гладит меня по спине, а руки дрожат. Что случилось в полевом госпитале? Тревога захлестывает, стоит вспомнить молчаливого Публия, попрощавшегося взглядом. — Публий…что с ним?