Двойной агент Шторм в Аль-Каиде и ЦРУ - читать онлайн книгу. Автор: Мортен Сторм, Тим Листер, Пауль Крукшанк cтр.№ 18

Как-то вечером я зашел к нему домой (он жил с матерью) — в простой дом из шлакобетонных блоков на немощеной улице в Сане. В грудах мусора рылись голодные кошки, дети играли в футбол или бегали с обручами. У Абдула я застал Хусейна аль-Масри, египетского джихадиста, в свое время предлагавшего мне поехать в лагеря бен Ладена.

Мы пили чай, сидя на полу, и стало ясно, что, пока я был в Лондоне, Абдул не терял времени даром. Шепотом, но, не скрывая гордости, он сообщил мне, что ездил в Афганистан, побывал в лагерях «Аль-Каиды» и даже — якобы — встречался с самим Усамой бен Ладеном.

— Он сражается за дело Аллаха, — заявил Абдул. — Эти нападения на американский военный корабль и посольства — только начало, — сказал Абдул о терактах «Аль-Каиды» в посольствах США в Найроби и Дар-эс-Саламе в 1998 году. — Сейчас в Кандагаре и Джелалабаде много истинных мусульман со всего мира.

Они с аль-Масри сказали мне, что могут переправить меня в Афганистан — помогать создавать там Землю Обетованную. Иногда я спрашивал себя, не привирал ли Абдул о своих подвигах, однако он в самом деле хорошо знал Афганистан, и никто из членов «Аль-Каиды» ^[34], которых я встречал впоследствии, рассказы Абдула не опроверг.

Мне вдруг и самому захотелось там побывать. Вероисповедание уже перестало быть препятствием. Вернувшись в Йемен, я, вдохновленный Абдулом, буквально глотал книги проджихадистских ученых-исламистов и даже перевел кое-что на датский язык. Ради подготовки к джихаду как необходимости я отказался от салафитского пуризма.

Не только религиозный пыл побуждал меня ехать в Афганистан. Один из моих лондонских знакомых — наполовину барбадосец, наполовину англичанин — рассказывал мне о тренировочных лагерях в Афганистане, еще сильнее растравив мою страсть к авантюрам. Он говорил о величественных горах, об обучении владению оружием, об истинном духе боевого товарищества.

— Я быстро вернусь, — сказал Абдул. — Шейх сказал, люди вроде тебя должны быть там, — добавил он, имея в виду бен Ладена. Абдул показал мне видео из Афганистана. Кадры запечатлели моменты тренировок новобранцев на полосе препятствий и запуски ракет. Впоследствии видеозапись стала культовой.

— Я хочу поехать, — ответил я.

Мне не терпелось оказаться с моджахедами в горах Афганистана. Скоро ко мне в Сану должна была приехать молодая жена, но думать я мог только о подготовке к джихаду.

— Мы можем устроить тебе авиабилет до Карачи, там тебя встретят и переправят в Афганистан, — объяснял Абдул.

Карима приезжала в середине лета, и я был на распутье. Я понимал, что не мог просто бросить ее в Сане и рвануть в Гиндукуш, хотя Карима признавала, что участие в джихаде — мой религиозный долг. Но в Сане она никого не знала.

Я добился аудиенции у Мохаммеда аль-Хазми, одного из радикальных священнослужителей, с которыми я встречался во время предыдущего пребывания в Сане.

— Я хочу обучаться с моджахедами в Афганистане, — заявил я ему.

— Машаллах, это хорошо. По шариату ты не вправе оставить жену одну, только на попечении кого-то из старших мужчин семьи: отца, брата или дяди. Но для джихада возможно исключение. Твоя жена может остаться в твоем доме в Сане, в семье того, кто сдает тебе жилье.

Подход ко всему, связанному со священной войной, отличала большая гибкость.

Абдул, только что вернувшийся из Афганистана, дал мне другой совет: взять жену с собой, чтобы мы совершили хиджру — то есть уехали в мусульманское государство. Он передал мне призыв Усамы бен Ладена к джихадистам привозить семьи. Многие так и поступили: когда в том же году пал последний опорный пункт «Аль-Каиды» в горах Тора-Бора, среди погибших и беженцев были женщины и дети ^[35].

Кариму я решил не брать, решение показалось мне еще более правильным, когда в начале августа она сообщила мне, что беременна. Однако даже несмотря на это, она согласилась на мой неизбежный отъезд.

Однажды после утренней молитвы я заметил, как она спускалась по лестнице. Карима страдала от жары — по утрам ее мучил токсикоз, у нее болела спина. Она выглядела бледной и усталой, и чутье подсказало мне поддержать ее и моего будущего ребенка. Поэтому я решил повременить становиться воином Аллаха.

— Я остаюсь с тобой, — сказал я жене. — Я не могу оставить тебя здесь одну — беременную и без средств к существованию в чужом городе, даже под защитой хозяина дома.

Карима расплакалась. Я почувствовал, что бросить ее будет дурно с моей стороны. А перспектива стать отцом сильно охладила желание ехать в Афганистан.

Вместо поездки в Афганистан я ненадолго вернулся в Даммадж. В июле в саудовской больнице скончался великий салафитский религиозный лидер шейх Мукбиль. Хоронили его в Мекке, но медресе проводило траурные мероприятия. Сотни его бывших учеников собрались со всего арабского мира, многие из них рыдали во время молитв. Казалось, без шейха наступит страшная пустота. Среди скорбящих был мой американский друг, обращенный Клиффорд Ньюмен с сыном Абдуллой. Он показал мне автомат «Узи», который он приобрел для самозащиты от шиитских племен в этих местах.

На мои воинственные настроения здорово повлияли события 11 сентября 2001 года. Во второй половине дня я зашел в парикмахерскую в Сане. Из угла ревел арабский канал новостей «Аль-Джазира». Едва я зашел, начался прямой репортаж из Нью-Йорка. Я видел объятые пламенем здания Всемирного торгового центра. Из комментария сразу понял, что совершен террористический акт.

Я помчался домой и включил радио, там информация о нападении была более подробная. До этого дня среднему салафиту имя Усама бен Ладен мало что говорило. Его уважали за отказ от роскоши и борьбу за создание в Афганистане исламского государства. Но ничто не предвещало роста влияния «Аль-Каиды». Несмотря на атаки на американские посольства в Восточной Африке и корабль ВМФ США, никто из моих знакомых не ожидал, что «Аль-Каида» перенесет войну на территорию США. Кто-то считал Усаму бен Ладена лжепророком, кто-то осуждал за жертвы среди мирного населения. Но у большинства моих знакомых в Сане — в особенности собравшихся в тот вечер в мечети шейха Мохаммеда аль-Хазми — эйфория заглушала трезвый взгляд на атаку в Нью-Йорке.