Блаватская. Вестница Шамбалы - читать онлайн книгу. Автор: Олег Болдырев cтр.№ 38

Состояние Елены Петровны вновь ухудшилось, в связи с чем Констанс Вахмейстер вызвала к себе на подмогу госпожу Гебхард. Из воспоминаний графини Вахмейстер:

"Той ночью я сидела у постели Е.П.Б., прислушиваясь к каждому звуку и посматривая с волнением на часы, пока наконец в 3 часа ночи я не услышала, как весело зазвонил дверной звонок. Я помчалась к двери, открыла ее, и доктор вошел. Я торопливо рассказала ему обо всех симптомах, перечислила лечебные средства, которые применяли при ее лечении, после чего он прошел к Е.П.Б. и заставил ее выпить лекарство, которое привез с собой. Затем, дав мне некоторые инструкции, он направился в свою комнату, чтобы пару часов отдохнуть. Я рассказала мадам Гебхард о приезде врача и, наконец, вернулась на свой пост.

На следующий день состоялась консультация между двумя докторами. Бельгийский врач сказал, что он еще не знал случая, чтобы человек с таким приступом болезни почек, какой был у Е.П.Б., жил так долго, как она, и что он убежден, что ее уже ничего не может спасти. То есть он не видел никакой возможности ее выздоровления. Мистер Эллис ответил, что это крайне редкий случай, чтобы кто-нибудь оставался в живых в таком состоянии так долго. Далее он рассказал нам, что перед приездом в Остенде он проконсультировался со специалистом, который высказал такое же мнение, но посоветовал вдобавок к выписанному лекарству попробовать массаж, чтобы стимулировать парализованные органы. Мадам Гебхард предложила, что, так как Е.П.Б. была при смерти, она должна составить завещание, потому что если она умрет в чужой стране, не сделав этого, то не будет конца неразберихе и неприятностям, связанным с ее наследством, ведь рядом с ней нет ни одного родственника. Она добавила, что уже говорила об этом с Е.П.Б., и та сказала, что согласна подписать завещание и что она хотела бы, чтобы все ее имущество осталось мне, а она даст мне личные указания, как я должна буду им распорядиться. Позже Е.П.Б. точно указала, как я должна поступить с ее имуществом, которое, однако, состояло всего-то из ее одежды, нескольких книг, кое-каких драгоценностей и пары фунтов наличными; тем не менее, посчитали целесообразным составить завещание, и нотариус, два врача и американский консул должны были при этом присутствовать.

Ночь прошла спокойно, и на следующий день мистер Эллис массажировал ее несколько раз, пока совсем не выдохся. Но ей не стало лучше, и к своему ужасу я стала улавливать едва заметный специфический запах смерти, который иногда предшествует разложению. Я едва отваживалась надеяться, что она доживет до утра, и когда я сидела рядом с ней, она открыла глаза и сказала, как рада умереть, и что она думала, что Учитель позволит ей наконец обрести свободу. Все же она беспокоилась по поводу "Тайной Доктрины". Я должна быть очень осторожна с рукописью и передать ее полковнику Олькотту с указанием напечатать ее. Она надеялась, что смогла бы дать миру больше, но Учитель знает, как лучше. И так, говоря с перерывами, она сказала мне многое. Наконец, она впала в бессознательное состояние, и я спрашивала себя, чем же это все закончится.

Мне казалось невозможным, что она должна умереть и оставить свой труд неоконченным; также и Теософское общество… что станет с ним? Как могло так случиться, что Учитель, стоящий во главе Общества, позволит ему погибнуть. Правда, это может быть последствием Кармы его членов, которые из-за предательства и малодушия привели Теософское общество в такое состояние, в котором больше не было жизнеспособности, поэтому оно должно было замереть, чтобы возродиться только в следующем веке. Однако мне пришла в голову мысль, что Учитель сказал Е.П.Б., что она должна сформировать вокруг себя круг учеников и что она должна обучать их. Как же она может сделать это, если она должна умереть? И затем я открыла глаза, посмотрела на нее и подумала, возможно ли, чтобы ей, которая работала до изнеможения, так тяжело страдала и боролась, позволили умереть, не окончив работы? Какая была бы польза от всего ее самопожертвования и агонии, через которую она прошла, если труд всей ее жизни не будет окончен? День за днем ее тело и ум испытывали мучения: ум — от вероломства и предательства тех, кто называл себя друзьями, а потом клеветал за ее спиной, бросая в нее камнями и думая в своем невежестве, что она никогда не узнает руку, бросившую их; и тело — потому что она вынуждена была пребывать в форме, которая должна была быть разрушена два года назад в Адъяре, если бы ее не сохранили при помощи оккультных средств, когда она решила жить и работать для тех, кто все еще придет в Теософское общество. Ни один из тех, кто знал ее, не понимал ее по-настоящему. Даже для меня, которая была наедине с ней долгие месяцы, она была загадкой, с ее необычными силами, удивительными познаниями, исключительной способностью проникать в человеческую природу; и ее загадочная жизнь, проведенная в местах, неизвестных простым смертным, так что ее тело могло находиться рядом, а душа была часто далеко, общаясь с другими. Много раз я наблюдала ее такой и знала, что только ее оболочка присутствовала здесь.

Таковы были мысли, приходившие мне на ум, когда час за часом я сидела той тревожной ночью, наблюдая, как она становилась, казалось, слабее и слабее. На меня накатила волна невыразимого отчаяния, когда я почувствовала, как я истинно люблю эту великодушную женщину, и поняла, какой пустой будет моя жизнь без нее. Самым суровым испытанием было бы лишиться ее привязанности и доверия. Вся моя душа взбунтовалась при мысли, что я могу потерять ее. Я горько заплакала; не помню, что было дальше.

Когда я открыла глаза, ранний утренний свет уже прокрадывался в комнату, и меня посетило зловещее предчувствие, что я спала и что, вероятно, Е.П.Б. в это время умерла — умерла, пока я проспала свое дежурство. В ужасе я повернулась к ее постели и увидела Е.П.Б., которая спокойно смотрела на меня своими ясными серыми глазами и затем сказала: "Графиня, подойдите ко мне". Я бросилась к ней. "Е.П.Б., что произошло — вы выглядите совсем иначе, чем прошлой ночью". Она ответила: "Да, Учитель был здесь; Он предоставил мне выбор: или умереть и быть свободной, если я пожелаю, или продолжить жить и закончить "Тайную Доктрину". Он рассказал мне, как велики будут мои страдания и какая ужасная жизнь предстоит мне в Англии (так как я должна поехать туда); но когда я подумала о тех учениках, которых мне разрешено будет обучить некоторым вещам, и в целом о Теософском обществе, которому я уже отдала все самое дорогое, я приняла жертву…"

Махатма Кут Хуми тогда же пояснял теософам: "Дух силен, но плоть слаба; настолько слаба, что иногда она даже побеждает сильный дух, "который знает всю Истину". И теперь, практически потеряв контроль над своим несчастным телом, Е.П.Б. пытается что-то делать… Если вы когда-либо получали урок о двойственности человеческой природы и о возможности посредством оккультной науки вывести невидимое, но настоящее "Я" из спячки в состояние независимого существования, то хватайтесь за этот шанс. Смотрите и учитесь… Сейчас я могу действовать через Е.П.Б. лишь в крайне редких случаях, и то при соблюдении величайших предосторожностей".

Вскоре после выздоровления Елены Петровны из Лондона с приглашением от небольшой лондонской группы теософов перебраться в Англию и возглавить теософскую работу приехали Бертрам и Арчибальд Кейтли. Они предлагали ей провести лето 1887 года в небольшом доме "Мейкот" в Норвуде. 1 мая переезд состоялся. Тогда же в мае была создана Ложа Блаватской и основан журнал "Люцифер" ("Несущий Свет"), вторым редактором которого стала Мейбл Коллинз, автор классического теософского труда "Свет на пути".