Психэ и материя - читать онлайн книгу. Автор: Мария-Луиза фон Франц cтр.№ 26

Идея циклического времени все еще дискутируется в физике в виде так называемой эргодической теоремы (ergodic theorem), согласно положениям которой «не имеет значения, в каком состоянии конечная вселенная пребывает в данный момент времени, она все равно должна будет пройти через все возможные стадии данной последовательности, вернувшись в итоге к исходному состоянию» [50]. Как бы там ни было, современные теории происхождения вселенной весьма разнообразны, начиная от наиболее распространенной идеи «большого взрыва» и расширения до финальной точки «тепловой смерти вселенной». Другие ученые больше склоняются к теории стационарной вселенной, в которой вещество бесконечно создается и разрушается, не имея ни начальной, ни конечной точки.

Определенно исходя не из рациональных побуждений, а скорее из архетипического понимания циклического времени (отличного от потокового), мы изобрели часы именно круглой формы, ведь циферблат часов все еще выглядит как подобие небесного круга [51].

К старейшим формам часов относятся гномон и солнечные часы, которые, пользуясь видимым движением солнца по небосводу, измеряли время длиной тени от столбика или небольшой колонны, отслеживая перемены в ее положении Гномон, скорее всего, изобрели греки в начале шестого века до н. э. [52]. Одним из его больших недостатков была способность измерять только местное время, а также трудности, связанные с наблюдением движения солнца вокруг земли. Однако позднее с этим справились, наклоняя столбик часов в соответствии с предполагаемым положением земной оси, упростив, таким образом, задачу. Теперь направление тени совпадало с часами в определенном месте, невзирая на то, какой был день; продолжала меняться лишь длина тени [53]. Такие солнечные часы мы находим в Египте начиная с тринадцатого века до н. э. и далее, хотя вполне вероятно, что вавилоняне узнали о них первыми. Что любопытно, вплоть до семнадцатого века подобные солнечные часы были точнее многих механических.

Изобретение последних возвращает нас к одному очень существенному шагу: появлению еще во времена Архимеда зубчатого колеса, которое, возможно, представляет собой также циклическую модель. Крайне мало было известно об этом до девятого века, когда в арабских странах зубчатое колесо начало применяться в сложных астрономических механизмах, «своеобразных предках современных часовых механизмов» [54].

Начиная с этого момента, механические часы начали медленно, но верно эволюционировать. Несмотря на разнообразие конструкций, они все состоят из четырех базовых элементов, не все из которых были изобретены одновременно: мотор, первоначально в форме грузика (позднее ключа); регулятор колебаний (маятник либо современный электромагнит) [55], уравновешивающий разницу температур, давление и удар; регулятор хода, трениями компенсирующий недостаток энергии; и наконец циферблат, показывающий часы, минуты и секунды.

В дополнение ко всем вышеупомянутым проявлениям циклического времени мы также имеем существующую с самого начала идею линейного необратимого хода времени, вполне вероятно, основанную на наблюдении за старением всех живых существ и постоянных переменах, диктуемых историческими событиями. Несмотря на собственные циклические воззрения касаемо времени, китайцы, к примеру, накопили огромный массив исторических фактов за период порядка трех тысяч лет. Делали они это для того, чтобы понять, «как правильно вести себя в настоящем и будущем, как любовь (yen)и справедливость (i) приводят к благим результатам, а зло к неблагоприятному для общества исходу. Резюмируя, можно сказать, что они верят в моральное совершенствование и социальную эволюцию» [56].

Аналогично этому доктрина пяти солнц у ацтеков несет в себе также и линейную историю, ведущую, правда, не к эволюции социального сознания, а к финальному уничтожению всего сущего. Задолго до того, как человек понял причину старения (потому что определенные клетки нашего тела незаменимы, а другие сменяются крайне медленно), время во многих мифологических системах мыслилось причиной распада, смерти и даже зла вообще. Эон, как мы знаем, был также и Кроносом, богом, пожирающим собственных детей, прежде верховным божеством, оттесненным впоследствии своим сыном Зевсом. Фигура такого всепожирающего времени сохранилась даже с приходом христианства в символическом образе Отца-Времени, объединившем в себе черты Кроноса-Сатурна и смерти. Шестнадцатый и семнадцатый века буквально упивались этим мрачным, разрушительным аспектом времени.

Иудео-христианская традиция поддерживала веру, прежде всего, в линейную модель времени, существующую благодаря высшему Божественному Провидению. Бог, по словам богословов, ведет человечество по пути самосовершенствования и финального уничтожения мира. Как бы там ни было, раннехристианское понятие времени было очень далеко от чисто математических выкладок. Оно включало в себя и циклические элементы, такие, например, как идея Божественного устройства вселенной — телеологической линейности времени — периоды которой совпадали с семью днями творения [57]. В Ветхом Завете упоминаются typoi — образы или прообразы вещей или событий, раскрытых позднее в Новом Завете. Древо Познания из Книги Бытия это то самое дерево, из которого был сделан жезл Моисея, служивший также одной из перекладин Храма Соломона и крестом распятого Иисуса. Таким образом, вечная форма взаимодействует с линейным ходом истории.

Помимо утверждения, что Иисус умер на кресте единожды и навечно, некоторые Отцы Церкви, убежденные в реальности влияния звезд, частично принимали циклическое видение истории [58]. Такие, часто полярные, точки зрения сосуществовали бок о бок вплоть до семнадцатого столетия. Вневременная модель illud tempus имеет место и в христианстве в виде идеи unus mundus, плана, согласно которому Бог собирался творить все Бытие. Этот план также назывался Sapientia Dei, персонифицированной Мудростью Божией. Определенные первичные формы, идеи, прототипы составляют собой archetypus mundus или «образец» вселенной в Божественном разуме. Математический порядок этого «образца» тесно связан с идеей Троицы: число принадлежит Сыну, мера Отцу, а вес Святому Духу [59 |. Unus mundus считался бесконечной сферой подобно самому Богу [60]. Несмотря на повторяющееся проявление typoi, они следуют линейным путем эволюции, тем самым помогая проявиться Творцу и Его Замыслу: «То, что в Ветхом Завете лишь сияло, Новым Заветом излучается».

Одним из самых известных авторов идеи Божественного Провидения был аббат Джоаккино да Фьоре ^[99] (двенадцатый век), который объявил, что история была поделена на три великих эпохи: период Ветхого Завета, то есть время Отца, в котором доминировал изначальный закон; первое христианское тысячелетие, то есть время Сына, в котором преобладали послушание церковным канонам и мудрость; и наконец наша эпоха Святого Духа, когда духовный человек будет жить в бедности, но будет полностью свободным, следуя голосу Святого Духа [61].