А я смогу... - читать онлайн книгу. Автор: Яна Перепечина cтр.№ 55

– Павел! – поторопил дядя.

– Сейчас, – затравленно огрызнулся племянник и всё же заговорил:

– Я не хотел жениться. Совсем. Хотя ты, Ольга, сначала мне очень понравилась. Настолько сильно, что я тебя к дяде повёз всего через две недели после знакомства. Даже не знаю, с чего бы… Может быть, хотел показать, что могу привлечь и хорошую, серьёзную, умную девушку… Какой же я был дурак. Сам себя в угол загнал…

…И вот с того дня всё у него пошло наперекосяк. Будто Ольга была Пандорой, открывшей ящик с бедами и несчастьями. Дядя с матерью, и без того доставшие его придирками, словно с цепи сорвались. Ах, Оленька! Ох, Оленька! Паша, за такую девушку надо держаться! Лучше не найдёшь. И оба на разные лады: женись, непременно женись! И именно на ней. А потом…

Дядя, с января долго и тяжело болевший – Павел даже стал лелеять надежду на скорое освобождение, – вроде бы пошёл на поправку. Или, во всяком случае, старательно делал вид. И вместе с тем усилил обработку. В тот день он позвал Павла в кабинет и выдвинул ультиматум:

– Павел, у тебя не так много времени. Я устал от того, что ты себе позволяешь, и предупреждаю тебя: остался последний шанс получить наследство.

Павел вышел из кабинета, чувствуя себя обманутым в самых светлых, самых сказочных своих ожиданиях. В своей спальне, рухнув на кровать, с отвращением просмотрел листы, которые дал ему дядя. В бумагах было всё то же, что тот с таким торжеством изложил устно, только в подробностях. Да ещё черновик завещания с невозможными, немыслимыми условиями! Что он, Павел, его раб, что ли? Что он вообще о себе вообразил?! Что может вершить судьбы? Нашёлся Зевс Громовержец. Войти бы сейчас в кабинет, с грохотом шмякнуть дверью о стеллажи из красного дерева, набитые драгоценными дядиными книгами, смять эти бумажки и бросить старику в лицо. А после неторопливо и с достоинством выйти, собрать вещи и уехать. Мол, мы и сами гордые и независимые и нам от вас ничего не надо.

Только вся беда в том, что и машина, и квартира подарены этим самым червяком. Так что красиво уйти можно, только оставшись голым и босым. Фигурально, конечно, выражаясь. Потому что одежду и обувь Павел всё-таки иногда покупал на свои деньги. Но вот всё остальное…

Зарычав от осознания собственной слабости и новой волны накатившей на него ненависти, он посмотрел на бумаги, которые всё ещё сжимал в руках, и зло, смачно, грязно выругался. Обложили. Со всех сторон обложили. Ну, что ж? Дядя ещё пожалеет. Жизнь его ненаглядной Оленьки превратится в кошмар. Он сам этого хотел. А пока нужно сделать всё, чтобы завоевать её. ВСЁ. Абсолютно. И он на это готов.

Потом Павел долго разрабатывал не лишённый изящества и коварства план. Только собрался воплощать в жизнь, как мать пожелала поехать на воды в Чехию и непременно в его, Павла, сопровождении. Дядя милостиво позволил. Как же, любимая сестричка не должна ехать одна. Только вернулись, как улетела в Грецию Ольга, не соизволившая даже поставить его заранее в известность. Он скрипнул зубами, изобразил заботу и страдания от долгой разлуки и даже проводил-встретил, старательно играя запланированную роль.

Так и получилось, что красивый многоступенчатый план его вступил в фазу реализации лишь в конце августа. Дабы отвести от себя подозрения и как следует помариновать Ольгу Павел сообщил ей, что уехал в командировку, а сам, чувствуя себя Брюсом Ли, Джеки Чаном и другим Брюсом, Уиллисом, в одном флаконе, начал действовать.

Разбить витрину оказалось очень легко. Только вот звону и грохоту было столько, что он даже испугался, что поймают, непременно поймают. Поэтому в Томилино поехал, вооружившись краской. Наносилась она почти бесшумно и быстро. Именно тогда, чувствуя себя под покровом ночи хитрым, ловким, сильным и смелым, он испытал такое удовлетворение от творимого, что дальше действовать стало не только легко, но и приятно.

Приятно было видеть изуродованную витрину, приятно слышать страх в голосе маленькой продавщицы, которая ответила на его звонок, приятно отправлять гадкие, пугающие послания Ольге. А уж протыкать колёса и вскрывать хлипкие ворота гаража её отца – вообще сплошное удовольствие.

Он планировал появиться через неделю – две после начала «кампании» запугивания. Появиться, утешить, пожалеть, поддержать и как апофеоз – вычислить и наказать злодея. Даже договорился по этому поводу с найденным через десятые руки детиной на редкость зверской наружности о том, что тот сыграет роль злоумышленника. Парень, работавший санитаром в больнице, оказался славным малым, добрым и не отказавшимся помочь «страдающему от неразделённой любви» Павлу. Доверчиво выслушав историю о неприступной красавице, он с готовностью согласился, что у «спасителя» больше шансов добиться её расположения, и горел желанием помочь, выступив в роли злоумышленника, поверженного Павлом.

Предполагалось, что, попугав Ольгу как следует, Павел «вычислит преступника и спасёт девушку».

– И как бы ты мне объяснил, что нужно «злодею»? – не выдержала Ольга.

– Козни конкурентов – идеальный вариант, – пожав плечами, откликнулся Павел.

– Какие конкуренты? Нет никого. Только бедный азербайджанец Эльчин, который, кстати, в ближайшее время уезжает в Питер насовсем, – Сергей вопросительно посмотрел на Павла.

– Кто бы стал в этом разбираться? – свысока посмотрев на Ясенева, отозвался тот. – Обиженная девушка есть? Да. Есть спаситель. Имеется злодей. И в наличии хеппи-энд. Что ещё нужно для счастья?! Дальше только свадьба…

– И дядюшкино наследство, – проворчала Матрёна Ильинична, покачав головой, – что ж ты такой убогий-то получился, Павлик? Маму я твою помню, хорошая девочка была. Дядя – золотой парень. Дед с бабкой – тоже достойные люди. Да и вся семья – слова плохого не скажешь. В кого ж ты-то такой? В отца, что ли?

– Папу не троньте, – сердито глянул на неё Павел, – он умер рано.

– Вот именно. А ты его память позоришь.

– А кто виноват? Кто меня в такие условия поставил?

– Ми-лай, – протянула бабушка, снова старательно прикидываясь малограмотной, – серде-ешнай, тебе сколько годков, что ты виноватых ищешь? Ой, горе горькое у тебя, Ваня.

Орехов низко склонил голову:

– Да, радоваться нечему, Матрёна Ильинична… Давай, Паша, продолжай.

– Что продолжать-то? Хороший был план, продуманный. Только…

– Только рисовали на бумаге да забыли про овраги, а по ним ходить…

– Тут этот появился, бывший муж. Когда я на двери надпись сделал, сам остался ждать на пятом этаже…

…Он ждал этажом выше. В окно увидел, как подъехала большая «Ауди», похожая на сильного и прекрасного зверя, из которой выскочила Ольга. Быстро простучали вверх её каблучки. Павел спустился чуть ниже и встал так, чтобы хорошенько рассмотреть происходящее. И сначала всё было не просто хорошо – очень хорошо. Просто замечательно.

Ольга на ходу рылась в сумке – ключи искала. Нашла, зазвенела связкой и вдруг шаги её резко оборвались, будто она налетела на стену. Павел, радуясь тому, что на лестничных клетках горели тусклые лампы, а сама лестница и вовсе освещалась по остаточному принципу – что дойдёт с этажей, – свесился через перила. Ольга стояла, прижав руку с ключами к горлу, и в ужасе таращилась на дверь. Выходит, не зря он старался и ходил на рынок за свежей, не замороженной печёнкой. Да и реакцию Ольги просчитал верно. Она никогда не визжала, просто не умела. Не издала ни звука и сейчас. Это было очень кстати. Ему совсем не нужно, чтобы соседи начали выглядывать.