Тайная мать - читать онлайн книгу. Автор: Шалини Боланд cтр.№ 61

Но с другой стороны, разве я не поняла это с самого начала? С того дня, когда Гарри появился в моей кухне и я увидела такие знакомые темные кудряшки и глаза, точную копию глаз моего покойного сынишки…

Поняла. В глубине души я поняла все сразу.

Оно, это знание, толкало меня вперед все последние дни. Гнало к цели, несмотря на риск потерять то, что у меня еще осталось. Это знание лежит в основе моего существа: это материнский инстинкт.

– Мне очень жаль, – точно заведенный, твердит сквозь слезы Фишер. – Мне очень, очень жаль.

Какой-то рев заставляет меня подняться – это Скотт налетает на Джеймса, хватает его за джемпер и вздергивает над полом. Стоя на коленях, я вижу, как от его удара кулаком в лицо у врача лопается губа. Кровь хлещет из нее, брызжет на пол. Доктор слишком поздно вскидывает руки и не успевает защититься. Отбиваться он и не пытается. Только прикрывается руками и терпит.

– Я тебя убью! – ревет Скотт, снова занося кулак и нанося ему удар в челюсть. – Убью тебя на хрен, ты, гребаный кусок дерьма!

Он и впрямь его сейчас прикончит.

– Скотт! – кричу я. – Перестань, Скотт, пожалуйста, перестань!

– Он разбил нашу жизнь, Тесс! – кричит он в ответ, и его неутомимый кулак взлетает снова. – Он все у нас забрал! Все. – Новый удар оказывается таким же зубодробительным, как и два прежних. За ним следует еще удар, и еще. – Его убить мало за то, что он сделал.

– Скотт! – воплю я. – Пожалуйста, остановись! Подумай о Гарри!

Наверное, он меня услышал, потому что очередной удар оказывается не такой силы, как предыдущие. А следующий уже и ударом-то не назовешь. Наконец муж отворачивается от Фишера, чье лицо теперь похоже на кровавую маску со светлыми дорожками от слез и соплей. Лицо самого Скотта побелело от горя. Подозреваю, что и на моем лице написано сейчас то же самое.

Я раскрываю мужу объятия, и он, шатаясь, точно пьяный, прижимается ко мне. Мы обнимаем друг друга так крепко, что становится больно. Физическая боль на миг вытесняет другую. Раны, которые вызывают ее, так глубоки, что я сомневаюсь, настанет ли когда-нибудь время, когда они затянутся полностью.

Как вдруг меня осеняет: Гарри – мой сын. Он жив. Он здесь, в этом доме.

И я – его мать.

Спустя восемь месяцев

Долгожданный ветерок шелестит сквозь деревья, колышет листву на конском каштане у меня над головой. Скоро наступит время, когда их коричневые, точно лакированные плоды начнут падать на землю. На другом конце скамьи раскрасневшаяся женщина в цветастом платье что-то строго внушает двум маленьким мальчикам, которые, выслушав ее, убегают играть в парк. Мы переглядываемся и улыбаемся друг другу.

– Здесь хотя бы тенек, – говорит женщина, вытаскивая из рюкзака бутылочку с водой и делая большой глоток. – Зато, пока мы сюда дошли, я чуть не растаяла. Хотя я не жалуюсь, – тут же добавляет она. – Скоро настанут дни, когда мы еще вспомним нынешнее солнышко.

Я с улыбкой киваю и снова смотрю на детскую площадку.

– Мальчик, девочка? – спрашивает моя соседка. – Или оба?

– Мальчик, – отвечаю я, и на сердце у меня теплеет. – Вон там, на лазалке. – И показываю на Гарри, который уже прошел на руках всю подвесную лесенку и теперь смотрит на меня – проверяет, видела я его достижение или нет. Я хлопаю в ладоши, соседка тоже хлопает, и мне даже со скамейки видно, как раздувается от гордости его грудь.

– Ладно, – говорит женщина в цветастом платье, вставая, – покой нам только снится. Пойду, подтолкну моих двоих сорванцов на качелях.

– Удачи, – отвечаю я ей с улыбкой.

– Ты видела, мама? – подбегает ко мне Гарри. Я чмокаю его в щечку и даю выпить пару глотков воды. – Я дошел до самого конца и даже не остановился ни разу!

– Да, у тебя здорово получилось, – подтверждаю я. – Суперсильные мышцы. Это все, наверное, от овощей, которые ты ешь каждый день. – Хлопаю по скамье ладошкой, и сын взбирается на сиденье и садится рядом со мной. – Хочешь пожевать чего-нибудь?

Он кивает. Я достаю из сумки баночку с виноградом, снимаю крышку и отдаю ему лакомство.

– Спасибо, – говорит Гарри, и я снова целую его в макушку, прямо во взмокшие от пота кудряшки. – Когда я пойду к Скотту?

– Не раньше выходных, – отвечаю я. – Вы с ним идете в кино, ты помнишь? – Гарри зовет меня мамой, но вот называть Скотта папой отказывается, что, как я знаю, доставляет мужу большую боль, но дело, наверное, в том, что мальчику кажется, что у него уже есть отец, хотя он с ним больше и не видится.

Имя Джеймса Фишера было вычеркнуто из Национального регистра врачей Великобритании. Сейчас он отбывает шестилетний срок за похищение ребенка и незаконное удержание журналистки Карли Дин. Скотт считает, что ему дали слишком мало, но я как раз думаю, что это идеальный для него срок. Он отнял у нас почти шесть лет жизни с Гарри, пусть теперь отдаст из своей жизни те же шесть лет. Я знаю, тому, что он натворил, нет прощения, но ведь после тюрьмы ему предстоит жить с последствиями своего поступка – одному…

Я говорила соцработнику, что не буду против, если Гарри захочет продолжать общаться с Джеймсом. Но оказалось, что тот сам не хочет, чтобы ребенок навещал его в тюрьме. Он считает, что это будет слишком горько для мальчика. Не могу сказать, что меня это не радует.

Ангела Мерида Флорес была готова тоже отправиться в тюрьму за то, что сделала, но, как выяснилось, ей не о чем беспокоиться. Разве можно преследовать человека за то, что он возвратил ребенка его настоящей матери? Судебное разбирательство продолжалось долго, но в конце концов ей был вынесен оправдательный приговор.

Я не стала сообщать полиции о том, что Карли без спроса проникала в мой дом. Она принесла мне свои извинения, и я подумала, что, может быть, именно благодаря ей все сложилось так, как сложилось, и мой сын вернулся ко мне. И потом, если б не она, мне никогда не хватило бы смелости преследовать Фишера так упорно, и моя жизнь и по сей день оставалась бы прежней. Я была бы глупой простушкой Тессой. Бездетной. Возможно, частично безумной. Содрогаюсь при одной мысли об этом. Так что пусть все остается как есть.

Карли продала (с моего разрешения) свою историю газетам, и я получила такой солидный кусок ее гонорара, что мне хватило на покупку новой двухкомнатной квартиры в бывшем особняке эдвардианской эпохи – прелестной, полной света и воздуха, с окнами, выходящими в сад, и всего в паре минут ходьбы от «Центра Моретти». Дом, в котором мы когда-то жили со Скоттом, я продала. И сразу вздохнула с облегчением – вся боль, память всех обид, пережитых мной в том месте, словно остались там, позади. Я как будто сбросила старую кожу, которая стала мне слишком тесной.

Я не согласилась на должность управляющего «Центром Моретти», которую предложил мне Бен, так как хочу больше времени проводить с Гарри. Зато я помогала ему советом в организации нового, расширенного садового центра, и было очень здорово ощущать, как ко мне возвращается способность мыслить как ландшафтный дизайнер.