Каждый вдох - читать онлайн книгу. Автор: Николас Спаркс cтр.№ 53

Тру сделал глоток вина и продолжил:

– Когда я начал там работать, выяснилось, что ни один из гидов лично львиных подвигов не видел, но все в это верили, потому что время от времени натыкались на обглоданные слоновьи скелеты. Если это правда, то имела место огромная редкость: даже если львиный прайд в состоянии завалить слона, львы всегда предпочтут более легкую добычу. Главным источником пищи местным львам, как и везде, традиционно служили импалы, бородавочники, зебры и жирафы. За время работы мне ни разу не попался ни один обглоданный слон, но на третий год настала засуха, да еще какая… На несколько месяцев. Среди зверей начался падеж, уцелевшие мигрировали в дельту реки Окаванго. Львы же никуда не делись и постепенно оголодали. И однажды, выехав на экскурсию с гостями, я это увидел.

– Ты серьезно?!

Тру кивнул, точно погружаясь в прошлое. Хоуп смотрела, как он крутит в руках бокал с вином.

– Слон был небольшой, не из главных самцов, но львы отделили его от стада и взялись за дело. Военная операция, да и только, – у каждого была своя задача. Один начал рвать ему ногу, второй прыгнул на спину, остальные окружили и выжидали, когда слон утратит силы. Не поверишь, это не была кровавая бойня. Напротив, все проходило очень спокойно и методично. Прайд вел себя осторожно, нападение заняло от силы полчаса. А когда слон начал слабеть, они набросились на него всей стаей. Слон повалился на бок, и вскоре все было кончено.

Пожав плечами, Тру добавил:

– Может, тебе жалко слона, но меня восхитили львы. Это, безусловно, один из самых запоминающихся случаев за всю мою карьеру.

– Невероятно, – проговорила Хоуп. – Но, получается, это видел не только ты?

– Да, в джипе было шестеро гостей. Кто-то из них затем продал снятое видео каналу «Си-эн-эн». Я ролика не видел, но несколько лет потом слышал от гостей, что многие смотрели. Сафари-лодж, где я работал, стал очень популярен после этого. Но вскоре пошли дожди, засуха закончилась, вернулись обычные для тех мест животные, и львы переключились на более легкую добычу. Я больше ни разу не видел нападения на слона или обглоданный скелет. Вроде был еще один случай, несколько лет спустя, но я тогда уже там не работал.

Хоуп улыбнулась:

– Могу только повторить то, что я сказала тебе при нашем знакомстве: у тебя самая интересная работа из всех, какие я знаю.

– Случаются любопытные моменты, – согласился Тру.

Она наклонила голову набок:

– Ты сказал, Эндрю поступил в Оксфорд?

Тру кивнул.

– Он учился гораздо лучше меня. Блестящие способности к точным наукам.

– Ты, наверное, гордишься им?

– Горжусь, конечно, но тут он явно не в меня, а в себя самого. И в Ким, разумеется.

– Как она, кстати? По-прежнему замужем?

– Да. Другие дети уже взрослые. По иронии судьбы она снова живет рядом со мной: я обосновался в Бантри-Бей, а они с мужем переехали в Кейптаун.

– Я слышала, там очень красиво.

– О да. Изумительное побережье, великолепные закаты.

Хоуп смотрела в свой бокал.

– Не передать, сколько раз я думала о тебе за эти годы. Как ты проводишь дни, что видишь, как там поживает Эндрю…

– Довольно долго я жил как и прежде. Сосредоточился на работе и Эндрю. Ездил на два, иногда даже на три сафари в день, играл на гитаре, по вечерам рисовал, а приезжая в Булавайо, смотрел, как растет сын. Через год Эндрю увлекся моделями поездов, затем скейтбордингом, после игрой на электрогитаре, дальше химией и, наконец, девушками. В таком порядке.

Хоуп кивнула, вспоминая, чем в свое время увлекались Джейкоб и Рейчел.

– А как прошел переходный возраст?

– У него уже образовался свой круг общения – приятели, постоянная девушка. Был период, когда я в Булавайо чувствовал себя держателем гостиницы, но я понимал тягу сына к независимости и относился к этому спокойнее, чем Ким. Ей было труднее отпустить от себя сильно подросшего маленького мальчика.

– Со мной та же история, – призналась Хоуп. – Наверное, это чисто материнская особенность.

– Труднее всего пришлось, когда он уехал в университет. Это очень далеко, я не мог приезжать часто, да Эндрю этого и не хотел, поэтому мы виделись на каникулах либо между семестрами. Но это уже совсем не то. Возвращаясь из буша в Булавайо, я не находил себе места, не знал, куда себя деть. Поэтому, услышав про львов, живо собрался и уехал в Ботсвану.

– Эндрю к тебе приезжал?

– Да, но нечасто. Иногда мне казалось, что я зря продал дом в Булавайо. Эндрю никого не знал в Габороне – у меня там была квартира, – а приезжая на каникулы, он хотел повидать друзей. Ким тоже требовалось общение с сыном. Иногда я возвращался в Булавайо и останавливался в гостинице, но это все было не то. Сын уже стал взрослым. Я видел, что у него своя жизнь.

– А кто Эндрю по специальности?

– Сперва он выбрал химию и говорил, что будет инженером, но после выпуска заинтересовался драгоценными камнями, особенно цветными бриллиантами. Теперь он бриллиантовый брокер, регулярно летает в Нью-Йорк и Пекин. Он был хорошим мальчишкой, из которого вырос прекрасный человек.

– Я бы хотела с ним познакомиться, – сказала Хоуп.

– Я тоже хочу вас познакомить.

– А в Зимбабве он ездит?

– Нечасто, как и мы с Ким. Там сейчас непростые времена.

– Я слышала о конфискации земель. Это и вашей фермы коснулось?

Тру кивнул.

– Да. Бесчинств, которые творили люди вроде моего деда, не счесть, но все равно отбирать землю было жестоко. У Родни в правительстве имелось множество знакомых, поэтому он был уверен, что ему ничего не грозит, но однажды на грузовиках подъехали солдаты с представителями власти и окружили ферму. У них с собой были официальные бумаги, где говорилось, что ферма конфискуется вместе со всем имуществом, буквально до нитки. Отчиму и сводным братьям дали двадцать минут на сборы самого необходимого из личных вещей и вывели с фермы под дулами автоматов. Кто-то из наших работников попытался протестовать – их застрелили на месте. Вот так отчим со своими сыновьями лишился всего. Ферма им больше не принадлежала, и ничего поделать они не могли. Это случилось в 2002 году. Я тогда был в Ботсване. Мне рассказывали, что отчим быстро опустился, начал пить и через год покончил с собой.

Хоуп сидела молча, вспоминая историю семьи Тру. Эпический, мрачный, прямо шекспировский сюжет.

– Это ужасно.

– Да. Те, кому раздали эту землю, мучаются до сих пор. Они не знают, что с ней делать, не умеют ее обрабатывать, не понимают, как чинить оборудование, что такое ирригация, не умеют грамотно чередовать культуры. Сейчас вообще ничего не растет. Теперь ферма стала пристанищем для непонятных людей, и так по всей стране. Прибавь сюда крах национальной валюты…