Они вошли в большую старомодную комнату; шторы были задернуты, а запах от масляных ламп смешивался со сложным многолетним запахом выпивки, дыма и тяжелой старой мебели. На каминной полке стояло чучело огромной рыбы под стеклом, а по бокам от него – две большие вазы из голубого китайского фарфора. На стенах висели заключенные в рамки олеографии с портретами королевы Виктории и принца-консорта. На длинном столе стояли напитки.
Джейкоб Тэвернер сидел на подлокотнике кресла у камина, держа в руке стакан виски с содовой. Все кузены были в сборе, среди них стоял и мистер Фогарти Кастелл, источающий аромат сигар и чрезвычайное удовлетворение по поводу счастливого воссоединения родственников его жены. Джереми и Джейн едва успели поздороваться с Джейкобом, как Фогарти взял их обоих за руки.
– Капитан Тэвернер, мисс Хирон, я даже не могу выразить, как я счастлив! Родственники моей жены – это мои родственники. Ах, нет, не для того, чтобы им навязываться, вы же понимаете. Нет, нет, нет, нет, тысячу раз нет, но для того, чтобы приветствовать вас, обслуживать, развлекать, предложить гостеприимство этого дома. Что вы выпьете, мисс Хирон, капитан Джереми, по такому благоприятному поводу? Вы гости нашего друга мистера Тэвернера, так что все за счет заведения. Виски с содовой, розовый джин, коктейль? Я делаю очень хороший коктейль. – Он хрипло рассмеялся. – Есть один коктейль, который я называю «Мечта контрабандиста». Вы его попробуете, да? Пожалуйста! Очень подходяще, как считаете – раз уж здесь было отличное прибежище контрабандистов сто лет назад. Это шутка. Я вам кое-что скажу, друзья. Если у вас темное прошлое, не скрывайте его; сделайте его отличительной чертой. Вот ваши «Мечты контрабандиста». Что касается моей жены, вашей кузины Энни, в данный момент приношу свои извинения. Нам очень не хватает рук, так что она на кухне. Ах, какая она повариха! Какая удача жениться на женщине, которая готовит как Энни Кастелл! Неудивительно, что я ее обожаю!
Он обратился через плечо к Люку Уайту:
– Где эта Айли? Быстро пришли ее ко мне! Дамы скоро пожелают подняться в комнаты. Где она?
– Вышла, хозяин.
– Вышла? Зачем это она вышла?
– Миссис Кастелл послала ее за чем-то.
Джереми и Джейн стояли позади и наблюдали. Круглое сияющее лицо Фогарти со смуглой кожей и маленькими блестящими глазками исказилось, словно пейзаж, на который обрушилась буря, – его залила краска гнева. Толстое тело с брюшком, легко балансировавшее на маленьких ногах в отличной обуви, напряглось. Вид у него был такой, словно он вот-вот выкинет какую-нибудь дикость: взвизгнет, прыгнет, закричит, швырнет на пол стакан и раздавит каблуком. И тут же это выражение исчезло. Круглое лицо снова засияло, в голосе звучало добродушие и странная смесь акцентов.
– Ах, моя жена Энни! Никто не может обладать всеми добродетелями сразу. Она художник, а художник не думает заранее; он не планирует, не говорит: «Я сделаю то или это». Он ждет вдохновения, а когда оно приходит, он должен иметь то, что ему нужно для создания шедевра. Энни, без сомнения, посетило вдохновение.
Он выскочил из комнаты.
Джейн стало немного жаль Энни, однако этот миг, предвещавший бурю, не слишком ее озаботил. Она увидела, что Джереми подошел и заговорил с Флоренс Дьюк, а ею завладела Мэриан Торп-Эннингтон.
– Джейн… Вы ведь Джейн, верно? У меня ужасная память на имена.
– Да, Джейн Хирон.
Леди Мэриан задушевно смотрела на нее.
– А мужчина, с которым вы пришли?
– Джереми Тэвернер.
– Вы замужем за ним? Или в разводе, или еще что-нибудь? Я хочу сказать, что гораздо лучше знать такие вещи сразу, чтобы не ляпнуть чего не следует и всегда в самый неподходящий момент. Я вечно попадаю в такие ситуации, и беднягу Фредди это ужасно злит. Ах, вы же с ним еще не знакомы? Фредди, это моя кузина Джейн Хирон.
Фредди Торп-Эннингтон с траурным видом опирался на каминную полку, потягивая коктейль «Мечта контрабандиста» – явно не первый. У него было смутное впечатление (он достиг стадии, когда все впечатления становятся смутными), что мир полон родственников и кредиторов и что неплохо было бы положить голову кому-нибудь на плечо и разрыдаться. Это был русоволосый мужчина небольшого роста, в трезвом состоянии очень славный и доверчивый. В настоящий же момент было совершенно очевидно, что он не в состоянии поддержать разговор, поэтому Джейн подошла и села рядом с Джейкобом Тэвернером.
– Итак, вы приехали, – сказал он.
– Да.
– Джереми не хотел, чтобы вы приезжали.
– Нет.
– Что же вас заставило передумать?
– Кузены.
– И сто фунтов?
– Да.
– Сделаете все что угодно ради ста фунтов?
– Нет. Только разумные вещи, – покачала головой Джейн.
– Такие как?..
– Как приехать сюда.
Он сухо усмехнулся.
– Но ничего больше?
Она взглянула на него. Взгляд ее был одновременно спокойным и улыбающимся. Словно ребенок, который перед купанием пробует голой ножкой воду, проверяя, насколько она холодна. «Она зашла бы чуть дальше, если бы испытала соблазн», – подумал он и добавил:
– Ну что ж, поговорим о чем-нибудь другом.
– О чем же мы будем говорить?
– О вашем деде, Эктсе Тэвернере. Насколько хорошо вы его знали в действительности?
Джейн ответила рассудительно:
– Я жила с ним.
Что-то в ее голосе говорило: «Я его любила», хоть она и не произнесла этих слов вслух.
Джейкоб был сообразителен. Он кивнул.
– Рассказывал он вам когда-нибудь про это место?
– Да, много.
– А что именно? Может, вы мне расскажете что-нибудь?
Он почувствовал, что Джейн отодвинулась.
– Почему вас это интересует, кузен Джейкоб?
Он снова усмехнулся.
– Ну, я отошел от дел, надо же мне чем-то заниматься. Может, мне хочется записать все, что я смогу разузнать об этом старом семейном доме. Хорошая получилась бы книжка. Так что вам рассказывал Эктс?
Она ответила без колебаний:
– Он говорил, что в давние времена тут много занимались контрабандой, продолжалось это и при его отце. Он рассказывал мне, как им удавалось перехитрить таможенников.
Джейкоб кивнул.
– Таких дел было много в восемнадцатом веке и даже во времена королевы Виктории. На этом побережье выгружали кружева, шелка и французский бренди.
– Как они это делали?
Все это время она сидела в кресле, а Джейкоб сидел на подлокотнике и смотрел на нее сверху вниз. Он склонил голову набок и спросил:
– Разве дед вам не рассказывал?