Предвестники викингов. Северная Европа в I-VIII веках - читать онлайн книгу. Автор: Александр Хлевов cтр.№ 8

В отечественной литературе также существует различное понимание того, что лежит в основе цивилизации. Так, представители географического детерминизма считают, что решающее воздействие на характер цивилизации оказывает географическая среда существования того или иного народа, которая влияет прежде всего на формы кооперации людей, постепенно изменяющих природу (Л. И. Мечников). Л. Н. Гумилев связал это понятие с особенностями этнической истории.

Однако в целом в отечественной литературе преобладает культурологический подход к определению понятия «цивилизация», и в большинстве случаев это слово интерпретируется практически как синоним понятия «культура». В широком смысле под ним подразумевают совокупность материальных и духовных достижений общества в его историческом развитии, в узком — только материальную культуру. В этом контексте стоит отметить, что еще в XIX — начале XX в., особенно в германоязычных странах, культуру противопоставляли понятию «цивилизация».

Так, уже у Канта намечается различие между понятиями цивилизации и культуры. О. Шпенглер, представляя цивилизацию совокупностью технико-математических элементов, противопоставляет ее культуре как царству органически-жизненного. Поэтому он утверждает, что цивилизация — это заключительный этап развития какой-либо культуры или какого-либо периода общественного развития, для которых характерны высокий уровень научных и технических достижений и упадок искусства и литературы.

В целом концепция О. Шпенглера представляет собой одно из наиболее универсальных воплощений идеи противопоставления культуры и цивилизации. В его понимании возникновение где-либо цивилизации автоматически означает исчезновение и гибель там культуры. Нетрудно заметить, что при таком подходе, в принципе, чрезвычайно верно схватывается сущность прогресса человечества и безусловно деструктивных характер техногенного переворота в рамках «цивилизованного мира» по отношению к человеческому обществу и личности. Однако некоторая эмоциональность (вопреки или, скорее, все же благодаря немецкой сущности сознания автора концепции) такого подхода и его замкнутость на достаточно поздние реалии начисто снимают возможность принятие его в качестве адекватной и универсальной теоретической основы. Шпенглерово противопоставление культуры и цивилизации здесь — скорее игра терминами, чем отражение реалий. Понятие цивилизации, как и понятие культуры, в данном контексте оказывается изрядно обедненным и урезанным в своем содержании. При этом сама концепция О. Шпенглера вызывает чрезвычайный интерес в силу удивительной глубины постижения закономерностей генезиса и развития именно германской культуры.

Утвердившиеся еще во второй половине XVIII — начале XIX в. три подхода к пониманию слова «цивилизация» продолжают существовать и в настоящее время. Это:

1) унитарный подход (цивилизация как идеал прогрессивного развития человечества, представляющего собой единое целое)

2) стадиальный подход (цивилизации, являющиеся этапом прогрессивного развития человечества как единого целого)

3) локально-исторический подход (цивилизации как качественно различные уникальные этнические или исторические общественные образования).

Чаще всего цивилизация определяется как социокультурная общность, обладающая качественной спецификой, как целостное конкретно-исторической образование, отличающееся характером своего отношения к миру природы и внутренними особенностями самобытной культуры, что в общем и целом укладывается в рамки третьего, локально-исторического подхода.

Полностью принимая это мнение, следует высказаться все же и в защиту понимания цивилизации как завершающей фазы развития культуры. Поскольку спор здесь идет преимущественно об употреблении терминов, мы неизбежно упираемся в скорее филологическую проблему истолкования смыслов слов, отличающихся оттенками, каждому из которых соответствует свое понимание сущности явления. Указанная полисемантичность термина это вполне допускает. Так, мы можем выделить следующие варианты истолкования этого слова:

а) «цивилизация» как прогресс — отглагольное существительное, если угодно, производное от термина «цивилизоваться», то есть двигаться в своем развитии от неких априорно примитивных форм общежития и культуры к более сложным и, по определению, высоким (пример словоупотребления: «цивилизация этого общества шла достаточно быстрыми темпами»)

б) «цивилизация» как состояние — существительное, выражающее пребывание некоего сообщества в фазе, соответствующей достаточно дальнему продвижению по пути, предлагаемому в легенде, к пункту «а», пребывание этого сообщества «за гранью», условно отделяющей это состояние от предшествующих, «доцивилизационных» или «нецивилизационных» (пример словоупотребления: «к этому времени они практически вышли из состояния варварства и вплотную приблизились к цивилизации»)

в) «цивилизация» как реальность — существительное, предельно рельефно очерчивающее совокупность обществ, сходных по своим культурно-историческим характеристикам, тесно и относительно неантагонистично связанных между собой, осознающих собственную родственность (совершенно необязательно этническую) и устойчиво существующих в течение исторически значимого промежутка времени (пример словоупотребления: «с этого момента мы можем говорить о формировании античной средиземноморской цивилизации»).

Таким образом, здесь и далее употребление термина «цивилизация» вариативно в своем смысловом наполнении и находится в зависимости от контекста. Ближе всего эта позиция к схеме, впервые обозначенной Ф. Гизо, и не устаревшей в принципиальных своих положениях. При этом представляется, что понимание цивилизации как состояния и тем более как процесса олицетворяет собой несколько более метафизический слой научного познания. В этом контексте наиболее существенным и соответствующим выглядит истолкование понятия цивилизации как надэтнической и обычно надгосударственной социокультурной общности. Складывающейся в конкретных историкогеографических условиях.

Применительно к условиям нашего исследования это положение имеет особое значение. В силу хронологических параметров рассматриваемой эпохи цивилизация как контрапункт культуры, как переход к машинной эпохе и отрыв от традиционной культуры просто не попадает в наше поле зрения. В какой-то степени можно говорить о чертах цивилизованности, противостоящих закату варварства, обнаруживающих себя в эту эпоху, однако это противопоставление вряд ли поддается строгому научному анализу и оценке. В силу этого имеет смысл сосредоточить усилия на наиболее четко обозначенной ипостаси термина, тем более что объектом нашего внимания является вполне реальная и достаточно устойчивая локальная общность, существующая в рамках так называемой балтийской субконтинентальной цивилизации раннего Средневековья. Нет сомнения, что эта локальная общность хронологически далеко выходит за традиционные рамки VIII–XI вв. и отчетливо прослеживается в интересующий нас период.

Развернувшаяся на территории Европы историческая драма протяженностью в несколько тысячелетий, в виде которой предстает перед нами формирование исторического пространства наиболее развитого ныне континента, содержала в себе немало весьма ярких и значимых эпизодов, чрезвычайно серьезно влиявших на последующий ход событий. Исторически одним из наиболее ранних общеконтинентальных катаклизмов стало возникновение общностей, послуживших базовой средой для формирования индоевропейцев. Чрезвычайно многообразная литература, существующая в области данной проблематики, свидетельствует как о важности вопроса, так и о его окончательной нерешенности (неразрешимости?). В качестве прародины индоевропейцев (арийцев) издавна предлагались регионы, столь далеко отстоящие друг от друга, что, кажется, общим у них являлось лишь расположение на территории Старого Света. Пространства от Индии до Атлантического океана в разное время выступали как возможное прибежище праэтноса, игравшего столь важную роль в жизни всего человечества.