Мой брат – супергерой. Рассказ обо мне и Джованни, у которого на одну хромосому больше - читать онлайн книгу. Автор: Джакомо Маццариол cтр.№ 14

В то время я на полном серьезе считал, будто созерцание плаката с типом, бросающим букет цветов вместо гранаты, даст мне больше, чем чтение Петрарки.

И все-таки первое, что бросалось в глаза при входе в комнату, – это мой музыкальный центр Philips на 75 ватт, возвышавшийся в центре стола, прямо напротив двери, в окружении горы CD-дисков (в основном переписанных) и книг вроде «В диких условиях», «Дон Кихота», «Путешествий Гулливера» и «Сиддхартхи».

Я был всеми этими вещами. В каждой из них содержалась частичка меня. Прислонившись к двери, я стоял и разглядывал самого себя.

Затем перевел взгляд на другую половину комнаты, где была кровать Джованни. И заметил то, на что прежде не обращал внимания: он мне подражает. Вырезает картинки с животными, склеивает фигурки монстров, коллекционирует игрушки и книги-раскраски. Вот постер с мультиком «Мадагаскар». Резиновые мячики разложены в той же манере, что и мои призовые кубки по баскетболу. Книг столько же, сколько у меня, только вместо «Скотного двора» у него «Животные на ферме».

После слов Носатого я не мог адекватно мыслить и не понимал, насколько мы похожи; я видел лишь, что мы абсолютно разные.

Я поставил Stadium Arcadium группы Red Hot Chili Peppers и как был в ботинках растянулся на кровати, заложив руки под голову, и устремил взгляд в потолок, откуда в меня своими разметавшимися дредами прицеливался вокалист группы Rage Against the Machine Зак де ла Роча с микрофоном (и с моим сердцем заодно) в руке.

Желудок молил о песто, но из головы не шел нос Носатого. Прикрыв глаза, я задумался о брате. Тотчас вернулись все сомнения, вопросы, тревоги, которые я на два года похоронил в каком-то очень отдаленном уголке вселенной. По крайней мере, не в своей комнате.

Для Джо все было просто. Он не понимал. Он словно ехал в поезде с задернутыми шторками и задраенными окнами, не подозревая о хлещущем ливне, от которого гнутся деревья.

Он не осознавал, что с ним.

В отличие от меня.

А я знал все.

Вопросы два года пробирались по задворкам моего сознания, и вот наконец пошли в атаку. Как примириться с уязвимостью брата? Как быть счастливым, зная, что у него никогда не будет девушки? Не будет даже друзей, как у меня, с которыми можно делиться секретами и ссориться? Как? Сумею ли я организовать свою жизнь так, чтобы о нем заботиться? Чтобы помочь ему держаться, когда он начнет понимать, что с ним? Как я смогу жить, постоянно опасаясь увидеть его страдания, его смерть? Слова Носатого, точно искры, воспламенили целую груду печальных дум, и теперь дым от костра все сильнее застилал глаза.

В тот день я понял, что давно перестал задавать себе вопросы.

И сделал это потому, что до смерти боялся ответов. Секрет моего спокойствия заключался в том, чтобы не спрашивать и не знать.

Не думать.

Строить ограждения.

Вот моя комната. Вот остальной дом. А вот внешний мир: школа, друзья, баскетбол.

Я каждый день отправлялся в убежище – под крышу школы и спортзала. А потом прыгал на велосипед и, унося с собой шутки и дурацкие приколы приятелей, налегал на педали с таким неистовством, что создавал телепорт, переносивший меня в другое измерение. Со своими обитателями, законами физики и силой притяжения.

Тут я услышал стук в дверь и открыл глаза.

Дверная ручка дергалась, точно ее било током. Сколько же я блуждал в пустоте?

– Джакомо! Что, черт возьми, происходит? Открой дверь!

Мама.

Я поставил на паузу Slow Cheetah, прервав Энтони Кидиса на фразе «Slow cheetah come / It’s so euphoric / No matter what they say» ^[3]. Он пытался мне что-то сказать, но я этого не понял. По ту сторону двери мама на каких-то дельфиньих частотах требовала, чтобы я открыл дверь. И шел есть.

* * *

Я решил, что молчать больше нельзя. Нужно поделиться своими мыслями с близкими. Однако едва я зашел в кухню, где Аличе и Кьяра уже сидели с вилками в руках и хрустели хлебными палочками гриссини, а бабушка еще возилась у плиты, и произнес: «Знаете, я хочу кое-что…» – как в дом в сопровождении папы ураганом ворвался Джо и начал свой традиционный приветственный обход.

Теряя по дороге ботинки, портфель и куртку, он бросился к Аличе и прижал ее к груди. Она пощекотала его, и он прыснул; они немного повозились, повторяя друг другу фразочку, от которой Джо накануне смеялся до колик. Отлепившись от Аличе, он одним прыжком очутился в объятиях Кьяры и принялся рассказывать ей о своих успехах в школе и полученных оценках. Потом добрался до плиты, где стояла бабушка, все это время безуспешно пытавшаяся с ним поздороваться; они обменялись нежностями, молча глядя друг другу в глаза, и Джо, растягивая, по своему обыкновению, гласные, спросил: «Что я буду, баа-а?» – «Макаро-о-о-ны-ы-ы», – передразнила бабушка, хлопнув его по мягкому месту. На мою долю выпала пара ударов кулаком в живот и приглашение к шуточной борьбе, но я был не в настроении и оттолкнул его. Джо запутался в ногах и приземлился на пол. И засмеялся.

Я наблюдал, как он перекатывается по полу и веселится, словно случилось что-то мегаржачное. Да, Джо, несмотря на все свои проблемы, обладает удивительным талантом: он с каждым человеком создает свой, уникальный мир взаимоотношений. О его общении с теми, кто находится в поле его притяжения, можно накатать целую сагу – длинней, чем «Властелин колец». Джо творит вселенные; с каждым из нас он идет по особой дороге и – что поразительно – хоть и ведет себя со всеми по-разному, но при этом всегда остается собой. Это не математика, где ты однажды нашел алгоритм решения и потом можешь просто повторять одни и те же действия, раз за разом получая один и тот же результат. Нет, это больше похоже на баскетбол: если забросил мяч в корзину, недостаточно повторить те же движения, чтобы попасть снова. Тут я четко понял, что должен отыскать свой личный ключ к корзине. Самостоятельно.

И решил ничего им не говорить.

* * *

Я рассеянно досидел до конца обеда, окутанный своими мыслями, ароматом песто и болтовней домашних.

* * *

Вернувшись к себе в комнату, я запустил Slow Cheetah с того места, на котором остановил. Пошла третья строфа: «Everyone has / Soo much to say / They talk talk talk / Their lives away / Don’t even hesitate» ^[4], но я уменьшил громкость, потому что хотел позвонить Витто.

Витто – такой друг, с которым можно часами трепаться ни о чем, а можно разобрать мир по винтикам, словно двигатель, в попытке понять его устройство.