Сетерра. 2. Тайнопись видений - читать онлайн книгу. Автор: Диана Ибрагимова cтр.№ 6

Когда они с Элиасом обсохли, потушили пламя и забрались в шалаш, закатив туда раскаленные костром камни, калека попытался завести разговор, но горе-прималь так умаялся, что рухнул без сил и тут же засопел.

Астре нечем было отвлечься в ловушке затмения. Поначалу он крепился, но вскоре тоже задремал и несколько раз одергивал себя, а потом решил – будь что будет. И провалился в сон, где вместо сновидений увидел плотный сгусток энергии.

Он опомнился не сразу. Почувствовал, как его трясут, и услышал испуганный голос Элиаса.

– Т-ты чего орешь так?! Перепугал до смерти!

– Я кричал? – спросил Астре, судорожно ловя ртом воздух.

Он хотел утереть пот и вздрогнул, когда левая рука не поддалась.

– Ты орал как резаный, парень! Что тебе такое приснилось? Ты так подскочил, что чуть шалаш не разворотил. – Элиас нащупал его в темноте. – Ты это… Ты успокойся, ладно? Что ж тебя колотит как припадочного?

– Прости, – сказал Астре, укладываясь обратно на подстилку. – Долго я спал?

– Не знаю, я же сам дрых без задних ног. Что тебе приснилось?

– Не помню. – Астре сглотнул полынную горечь во рту и нащупал еще теплые камни. Судя по ним, не прошло и четверти часа. Призрак точно его караулил. – Ничего не помню…

– Ты меня так не пугай, а то ей-ей без сердца оставишь, – сказал Элиас, похлопав его по плечу.

Астре сжал губы. Он не почувствовал успокоительного жеста Элиаса. Рука была мертва, и после мутного кошмара стало особенно тяжело думать об этом.

Призрак ушел, но в колкой сырой темноте убежища все равно было холодно и неуютно. Астре взялся разминать кисть, хотя и знал – это бесполезно. Если Элиас бросит его… Если Сиина не доберется до Зехмы… Если Марх и остальные попали в беду…

– Ты там плачешь, что ли?

Астре отвернулся и закусил большой палец.

– Спи.

– Ну, чего ты совсем раскис? Как я спать буду, когда тут такие настроения? Хочешь, я тебе спою веселую колыбельную?

– Да мне потом кошмары еще хуже приснятся, – через силу сказал Астре. – От твоего-то голоса.

– Ну и ладно, – обиделся Элиас. – Тут же главное не красота. Голос – он сам по себе успокаивающая штука. Особенно с тех пор, как я в пустыне один умирал. Я там все время с собой разговаривал, чтобы совсем с колесиков не скатиться. Ты, наверное, тоже не особо радовался, пока по тленным землям ползал.

Астре зарыдал. Внутри накопилось столько всего, что калека не смог сдержаться. Слова Элиаса сдвинули последнюю защелку и выпустили наружу настоящего Астре – ранимого, испуганного, беспомощного и слишком маленького для такого огромного мира.

– Ну, прости! Прости дурака! – всполошился горе-прималь. – Тяжко вспоминать, но теперь-то все хорошо уже! Ты чего, а?

Он неловко похлопал порченого по спине, и тот завыл еще громче. Он никогда никому не жаловался и не плакал перед другими. Только Элиас увидел всамделишного Астре – слишком сильного и слишком слабого, злого на весь мир и убитого печалью, задетого нелепыми загадками и ревущего взахлеб. Калека впервые понял, как это приятно, когда можно проявлять то, что чувствуешь, и не прятаться. Против Элиаса у него не было скорлупы, и Астре кольнула совесть за гадкую мысль: «Не хочу больше притворяться. Не хочу быть главным в семье. Не хочу занимать место Иремила».

И тут раздалась песня:

Астре сглотнул слезы и рассмеялся.

– Это худшая песня за всю мою жизнь!

– Не ценишь ты людские таланты, – обиделся Элиас. – Это я еще в детстве сочинил. Знаешь, как всем нравилось? А дед Бахай у нас в деревне правда был, и свирель у него имелась.

– А что это?

– Да обычная деревяшка с дырками. Название шибко умное, а так дудка и есть дудка. Но он такой был важный тип, как будто его сам Валаарий к себе придворным музыкантом звал. Купил эту свирель у какого-то прохиндея и всем хвалился, что у него-де инструмент соахский, а сам так играл, что куры кругом дохли. Погоди, это еще не конец, там дальше веселее будет.

– Нет, спасибо, мне уже лучше. – Астре немного помолчал, чувствуя, как на сердце опять тяжелеет. – Надеюсь, у меня получится тебя чему-нибудь научить…

Вот бы целиком сорвать притворство, как полосы сгнивших бинтов, и обнажить все язвы, но нельзя. Если Элиас разочаруется, то не поможет добраться до Сиины. Как же мерзко во всем искать выгоду. Как мерзко…

– Слушай. Скажи честно, – начал Элиас изменившимся голосом, и у Астре похолодело в груди. – Ты же не тот, за кого я тебя принимаю, да? Ты не великий прималь или кто-то вроде того? Ты как будто что-то прячешь. Как будто сам себе язык прикусываешь. Я, конечно, парень простой, но людей хорошо чувствую. Ничего не выйдет, да? Я не стану таким, как ты? У меня таланта не хватает? Только скажи честно. Как есть скажи.

И Астре не смог соврать. Совесть слишком истерзала его. Надо было пробормотать, что все получится, но Цель твердила свое.

– Ты прав. Ничего не выйдет, – сипло выдохнул Астре.

В этих словах обитали пустота Хассишан, страх одиночества, мертвая Сиина.

– Вот, значит, как, – с расстановкой сказал Элиас. – Выходит, ты соврал. Дал мне надежду, чтобы я не ушел с прималями и тащил тебя на горбу. Эта штука тебя убивает, да? Что с твоей рукой? Не шевелится? Я тебя пару раз хватал, ты даже не дернулся. Поэтому ревешь?

Астре вспотел и закрыл глаза: «Так вот чего он не должен был узнать. Вот почему мне было так страшно, когда он ушел в туман. Я почувствовал его дух. Я коснулся его, когда был бурей. Он слишком мал, чтобы проявиться снаружи».

– Все с тобой ясно, – глухо произнес Элиас. – Значит, никакой ты не учитель. Ты просто повисший на мне умирающий безногий калека. Вот уж подарочек твоей сестре! Уверен, что ей так уж радостно будет тебя повстречать? Она хоть существует? Вот же я дурак, а! Наслушался с три короба обещаний! Лучше бы с нормальными мужиками пошел! Теперь двое суток обратно к ущелью переться!

Астре понял, что после чернодня Элиас уйдет без него.

* * *