Набоков в Америке. По дороге к "Лолите" | Роберт Роупер | страница 34 | LoveRead.ec

Роман труден еще и тем, что представляет собой модернистское смешение стилей: прямое повествование вперемежку с пародийным; остроумные, хотя и нудные, главы, посвященные толкованию “Гамлета”, и прочие комментарии к Шекспиру; обращения к читателю, свидетельствующие о том, что автор рефлексирует над собственным текстом и дает это понять; причудливые слова, собранные в вычурные абзацы, которые перебивают плавное повествование. Главный герой, Круг, – всемирно известный философ и “человек гениальный”, которого в начале книги легко принять за двойника себялюбивого автора. К несчастью, Кругу выпало жить в полицейском государстве, диктатор которого, бывший школьный товарищ философа, хочет, чтобы Круг высказался в поддержку режима. Возможно, презрительное описание государственного строя в романе было продиктовано отвращением, которое Набоков питал к нацизму и сталинизму: потому-то писатель и решил выставить мучителей и убийц кретинами и клоунами. Иногда повествование смахивает на античную комедию, кульминацию которой омрачает жестокость.

В самом начале романа умирает жена Круга, и он утаивает эту новость от сына:

Здесь у белой двери [детской] он остановился и тяжкий шум его сердца внезапно прервался особым спальным голосом сына, отстраненным и вежливым, Давид с грациозной точностью применял его для извещенья родителей (когда они возвращались, скажем, с обеда в городе), что он еще бодрствует и готов принять всякого, кто пожелает вторично сказать ему доброй ночи²⁰.

Государство возьмет Давида в заложники и в конце концов убьет. Произведение, высмеивающее некоторые популярные американские романы, развивается в традиционном духе: автор усердно старается докопаться до первопричины всех событий. “Главной темой «Bend Sinister», – писал Набоков двадцать лет спустя в желчном предисловии к новому изданию, – является, стало быть, биение любящего сердца Круга, мука напряженной нежности, терзающая его, – и именно ради страниц, посвященных Давиду и его отцу, была написана эта книга, ради них и стоит ее прочитать”²¹. Но если это и так, тогда тема раскрыта неуклюже. Чувства Круга к сыну описаны приторно, а его демонстративная верность покойной жене кажется какой-то абстрактной: читатель слышит об этом, но не чувствует.

Второстепенный персонаж Эмбер²² во многом похож на Эдмунда Уилсона: тесная дружба Эмбера и Круга тоже основывается на общих литературных пристрастиях. Они испытывают друг к другу глубокую симпатию. Некоторые исследователи творчества Набокова утверждают, будто бы писателя безмерно разочаровал и уязвил тот факт, что Уилсон не узнал себя в герое²³, которого Набоков вывел с такой любовью, а ведь Набоков и Уилсон частенько толковали Шекспира, да и вообще роман напичкан фрагментами, которые наверняка были Уилсону по вкусу: например, Набоков обыгрывает название одного из романов Мэри Маккарти. Однако когда книга вышла, Уилсон словом не обмолвился ни об Эмбере, ни об аллюзиях²⁴. Роман ему не понравился. “Роман «Под знаком незаконнорожденных» меня несколько разочаровал”, – так начинается его письмо Набокову от 30 января 1947 года.

Сомнения возникли у меня, еще когда я читал первые главы… Есть на этот счет и другая точка зрения: я знаю, например, что Аллену Тейту [редактор, который купил права на книгу для издательства Holt] твой роман понравился необычайно; он говорил мне, что считает его великой книгой. На мой же взгляд, хотя в романе есть что похвалить… к твоим лучшим вещам его отнести нельзя. Прежде всего, мне кажется, у него тот же недостаток, что и у твоей пьесы про диктатора [имеется в виду пьеса “Изобретение вальса”, тоже про диктатора]. Политика, социальные преобразования – это не твои темы, они тебе не даются по той простой причине, что тебя все эти вопросы совершенно не интересуют, ты никогда не брал на себя труд понять их²⁵.

Это самый откровенный и подробный критический отзыв Уилсона на роман “Под знаком незаконнорожденных”. Есть все основания полагать, что, хотя Набокову, скорее всего, было неприятно это читать, он все же очень внимательно отнесся к мнению друга:

Для тебя такой диктатор… попросту вульгарное и гнусное существо, которое угрожает серьезным и значительным людям вроде Круга. Ты совершенно себе не представляешь, почему и каким образом Жабе удалось взять власть и что такое его революция. В результате – написанная тобой картина оказывается довольно невнятной. Только не говори мне, что истинный художник не должен иметь с политикой ничего общего. Художник может не принимать политику всерьез, но если уж он обращается к подобным темам, то обязан знать, что они собой представляют. Никто так не сосредоточен на чистом искусстве… как Уолтер Пейтер, чью книгу “Гастон де Лятур” я сейчас дочитываю. Но я со всей ответственностью заявляю, что он гораздо глубже проник в суть непримиримой борьбы между католиками и протестантами в XVI веке, чем ты – в конфликты века XX²⁶.

Хвалебных рецензий на роман было мало. Двадцать лет спустя в предисловии к переизданию Набоков вспоминал, что книга “глухо шлепнулась”²⁷. А Уилсон продолжал:

Мне также кажется, что тебе не слишком удалась вымышленная страна. Твоя сила – в наблюдательности, умении запечатлеть реально происходящее; объединив же германское и славянское, ты создал нечто, от реальности очень далекое… В сравнении с нацистской Германией и сталинской Россией испытания твоего несчастного профессора выглядят отталкивающим бурлеском. Уже в первых главах Круг не показался мне слишком убедительным… В результате же у тебя получилось сатирическое описание событий столь ужасных, что сатира к ним неприменима²⁸.

Роман показался Уилсону скучным и “затянутым”, в отличие от других произведений Набокова. Уилсон отметил, что в романе Набоков “стремился к более густой прозе”, полной сложных аллюзий, однако “Незаконнорожденные” напомнили ему Томаса Манна²⁹ – “писателя второго ряда”, которого Набоков терпеть не мог.

Критика Уилсона задела Набокова за живое, и он запомнил ее надолго. В язвительном предисловии, о котором уже шла речь, Набоков нападает не лично на Уилсона (“мой добрый друг, Эдмунд Уилсон, прочитал типоскрипт…”), но на бестолковых читателей, которые требуют, чтобы автор объяснял свои аллюзии и образы. В 1963 году Набоков был одним из самых популярных писателей в мире. Едва ли кто-то сомневался в его гениальности. И все равно в предисловии он, оседлав любимого конька, распинается о своей аполитичности и “литературе социального звучания”, точно строгий школьный учитель, который трясет за плечи рассеянного ученика. Интерес к политике оскорблял Набокова: до чего же глуп этот мир! Однако нельзя сказать, чтобы роман провалился. В нескольких последних главах Набоков перестает ставить оценки и пишет с блестящей непосредственностью и черным юмором, которые заставляют вспомнить один из самых сильных и захватывающих ранних его романов “Смех в темноте” и которые впоследствии проявятся в “Лолите” – следующем романе писателя, полном аллюзий, неоднозначном с точки зрения морали, но совершенно гениальном. “Лолита” похожа на “Незаконнорожденных” и в целом, и в частностях – так, в этих строках слышатся перипетии будущего шедевра:

Набоков в Америке. По дороге к "Лолите" - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Роупер cтр.№ 34

Онлайн книга - Набоков в Америке. По дороге к "Лолите" | Автор книги - Роберт Роупер