Вторжение. Книга 2. Смерть ночи - читать онлайн книгу. Автор: Джон Марсден cтр.№ 4

Моя ладонь стала влажной от пота, возможно, и ладонь Ли тоже – не знаю. Я просто поверить не могла в услышанное. Неужели Ли давно испытывает ко мне нежные чувства? Невероятно, чудесно…

– Ли! Ты такой… Почему ты не сказал мне всего этого сто лет назад?

– Не знаю, – пробормотал Ли и замолчал так же быстро, как заговорил.

– Но ты всегда казался таким… Я не знала, интересую ли тебя вообще.

– Интересуешь, Элли. Просто меня и многое другое интересует, прежде всего мои родные. Я так устал думать о них, что не оставалось сил на что-то ещё.

– Я знаю. Это уж точно. Но мы не можем остановить свою жизнь до тех пор, пока наши родные выберутся… Надо жить дальше, а значит, думать и чувствовать, и… просто двигаться вперёд. Ты понимаешь, о чём я?

– Понимаю. Только иногда это трудно.

Мы уже проходили мимо здания церкви Слова Христова на окраине Виррави. Гомер и Робин, шедшие впереди, остановились, и мы вместе с ними подождали немного отставших Фай и Криса. С этого момента и впредь не будет больше рассуждений об эмоциях, о том, кто кому нравится. Я должна оставить в стороне изумление, в которое меня повергла глубина чувств Ли. Теперь надо быть настороженными, сосредоточенными. Мы в зоне войны, направляемся в самое её сердце. Даже в маленьком Виррави солдат должно быть с сотню или больше, и каждый из них мог убить нас, в особенности после того, что мы сделали с их приятелями.

Все три пары разделились, по человеку на каждую сторону улицы. Я шла по правой стороне, Ли – по левой. Мы выжидали шестьдесят секунд после того, как тёмные фигуры Гомера и Робин исчезали, потом шли следом. Мы двигались вдоль Уорригл-роуд, и дом Матерсов стоял на холме над нами. Я гадала, что, должно быть, чувствует Робин, проходя мимо него. Мы повернули на Хани-стрит, как и договорились заранее, и дальше крались вдоль тротуара. В этой части Виррави огни по-прежнему не горели, и я лишь изредка видела Ли. Остальную четвёрку я вообще не могла рассмотреть, так что лишь надеялась, что все мы идём с одинаковой скоростью. Хани-стрит выглядела нормально, если не считать какого-то автомобиля, врезавшегося в телеграфный столб. Эту тёмно-синюю машину трудно было заметить, так что я едва не налетела на неё. Как обычно, мои мысли тут же принялись блуждать: я стала думать, как бы объяснила полицейским то, что наткнулась в темноте на стоящее авто… «Ну, сержант, я шла на восток по Хани-стрит, примерно со скоростью четыре километра в час, и вдруг увидела прямо перед собой машину. Я ударила по тормозам и вывернула вправо, но всё равно задела её боком…»

Да, куда и когда бы я ни шла, чем бы ни занималась, в голове у меня вечно происходило чёрт-те что. Больше всего мне нравилось что-нибудь считать. Например, я знаю количество электроприборов у нас дома (шестьдесят четыре, признаюсь со стыдом), или песен, в название которых входили дни недели (вроде «Let’s Make It Saturday»), или комаров, которые никогда не появятся на свет из-за того, что я только что убила одного (шесть миллиардов в течение полугода, если бы каждая самка отложила тысячу яиц).

Но я должна была перестать думать о всякой ерунде, когда шла по городу, битком набитому жаждущими моей смерти солдатами. Удивительно, что даже в такой ситуации мне трудно было сосредоточиться. Минут десять я держалась, а потом что-то меня отвлекало, и ум тут же заполнялся разной чушью. Невероятно, но факт. Сейчас, в военной обстановке, в моей голове происходило то же самое, что и на каком-нибудь уроке географии в школе. Я боялась, что однажды дофантазируюсь до смерти.

Мы срезали путь, свернув с Хани-стрит в маленький парк, не имевший названия, и попали на Баррабул-авеню. Мы все встретились, как было условлено, в палисаднике перед домом учителя музыки Робин, и там, под перечным деревом, устроили краткое совещание.

– Везде тихо, – сообщил Гомер.

– Слишком тихо, – с лёгкой улыбкой откликнулся Ли.

Похоже, военные фильмы он тоже частенько смотрел.

– Может, они уже ушли? – предположила Робин.

– Мы в полутора кварталах, – сказал Гомер. – Идём дальше, как и планировали. Все довольны?

– Умираем от счастья, – буркнул Крис.

Робин и Гомер тихо ушли за деревья. Через несколько мгновений мы услышали, как под их ногами хрустнул гравий, когда они спрыгнули с задней стены ограды сада на дорожку.

– Можно, мы следующие? – шёпотом спросила Фай.

– Конечно. А что?

– Не могу ждать, сил нет.

Фай выглядела такой тоненькой в темноте, призрачной. Я коснулась её холодной щеки, и она едва слышно всхлипнула. А я и не представляла, что Фай напугана до такой степени. Всё время, которое мы провели, прячась в Аду, она скрывала свои страхи.

Но теперь, выйдя на улицы, мы должны были стать сильными, выносливыми. И Фай была нам нужна, если мы собирались как следует проверить госпиталь.

Поэтому я только и сказала:

– Главное – мысли, Фай.

– Да, верно…

Она повернулась и пошла за Крисом, а Ли снова взял меня за руку.

– Хочу, чтобы мы с Фай стали близки, как прежде, – сказала я ему.

Ли не ответил, просто сжал мою ладонь.

Мы опять вышли на Баррабул-авеню и разделились, каждый двигался по своей стороне улицы. Теперь наконец я смогла сосредоточиться. Конечно, по логике вещей, территория вокруг госпиталя не более опасна, чем любая другая часть города, – к тому же мы были уверены, что госпиталь не слишком усердно охраняют, – но, поскольку именно он являлся нашей целью, нашей мишенью, я стала настороженной и внимательной.

Госпиталь Виррави стоял на левой стороне Баррабул-авеню, ближе к вершине холма. Это было одноэтажное здание, к которому из года в год что-нибудь пристраивали, так что у него теперь имелось множество крыльев, и оно походило на букву «Н», приставленную к букве «Т». Место было вполне знакомое, так что мы могли составить достаточно хороший план. Каждый внёс свой вклад в сбор информации. Ли, например, посещал госпиталь каждый раз, когда рождался очередной его младший братик. Робин провела там несколько дней с переломом лодыжки (она получила его во время бега но пересечённой местности).

Бабушка Фай лежала там несколько месяцев, прежде чем умерла. А я ходила туда на рентген плеча, в аптеку за таблетками для папы, навещала друзей, когда они оказывались на больничной койке. Да, все мы были знакомы с госпиталем.

Но мы не знали, что изменилось там с момента вторжения. Те взрослые пленные, с которыми мы как-то разговаривали, сказали, что в госпитале до сих пор лежат больные, но едва ли их оставили в лучших палатах. Скорее, отправили куда-нибудь на автомобильную парковку. До вторжения парадный вход и вестибюль госпиталя располагались в перекладине буквы «Н», и справа от него находились травматология и амбулатория, а также кабинет рентгена, а слева – палаты. В горизонтальной части условной буквы «Т» находились административные помещения, а в более вытянутой вертикальной – палаты для стариков.