Затишье перед бурей - читать онлайн книгу. Автор: Александр Харников, Александр Михайловский cтр.№ 30

В числе доставленных на Корву грузов было и новое обмундирование, которое выдали ирландцам и иностранным волонтерам. Надев его, разношерстное войско будущего короля Ирландии преобразилось. Теперь оно стало похоже на настоящую армию.

Сам же Виктор Брюсов при встрече со мной сообщил, что только сейчас начнется настоящая учеба, после которой можно будет готовиться к экспедиции в Ирландию. Я попросил его попозировать мне для того, чтобы я смог нарисовать парадный портрет будущего монарха. Такие, как он, рождаются раз в столетие, а может, и реже. А потому люди должны знать их всех в лицо…

7 декабря (25 ноября) 1877 года, ранний вечер. Дом сенатора Хоара, Джорджтаун

Колин Макнил, дворецкий сенатора

Барабанный стук в парадную дверь и громкий крик:

– Открывай! Открывай немедленно, шотландская морда!

Колин Макнил сразу узнал голос кричавшего – это был сенатор Джон Паттерсон. Дворецкий усмехнулся про себя и открыл дверь с самым невозмутимым видом.

От сенатора разило застарелым потом и перегаром, а на лице было выражение крайнего раздражения, что было странно – обычно Паттерсон умел контролировать свои эмоции. Впрочем, Макнил мог себе представить, почему именно сей слуга народа пребывал в таком состоянии.

– Простите меня, сенатор, но сенатор Хоар изволит еще почивать, – ответил Колин.

– А мне наплевать, – Паттерсон дохнул на Колина ядреным перегаром, – почивает он или нет, тем более что нормальные люди еще не ложатся спать. Мне необходимо немедленно с ним переговорить.

– Хорошо, сэр, – ответил Колин, – проходите в кабинет сенатора. Я попытаюсь его разбудить.

На самом же деле сенатор Хоар в данный момент не спал, а резвился в постели с Лукрецией Элизабет Паттерсон, супругой некстати припершегося гостя. Хоть Паттерсон и предпочитал мужчин, но об этом было известно немногим. А для того, чтобы сохранить приличия, у него была жена, с которой он спал не чаще двух-трех раз в год, и которая родила ему троих детей. По крайней мере, двое старших и в самом деле были его детьми. А вот где-то между вторым и третьим ребенком Лукреция начала тайно встречаться с Хоаром, и ее последний сын – Сайлас – скорее всего был сыном Хоара, а не Паттерсона. Вопрос сей, конечно, был спорным – ведь у нее были и другие любовники. Впрочем, и сам Хоар был еще тем самцом и не отличался верностью ни жене, ни любовницам.

Дворецкий тихо прошел в другое крыло дома, осторожно прикрыв за собой массивные дубовые двери, чтобы Паттерсон, не дай бог, не услышал приглушенных звуков, доносившихся из спальни хозяина. Колин Макнил стукнул в дверь – два раза, потом один раз, потом снова два раза – и вышел в небольшую комнату, служившую раздевалкой.

Через пять минут, запахивая на ходу халат, в нее ворвался сенатор Хоар.

– Колин, что такое?! Ты же прекрасно знаешь, где я и с кем… – недовольно проворчал он.

– Сенатор, к вам пришел гость, – тихо ответил Колин, – Джон Паттерсон.

– Что?! – удивился Хоар. – Откуда этому ублюдку стало известно, что Лукреция у меня?

– Похоже, он об этом не знает, – покачал головой Колин, – он пришел по какой-то другой причине. По какой именно, он мне не сказал. Но осмелюсь заметить, сэр, он в очень плохом расположении духа.

– Ладно, Колин, – отмахнулся сенатор. – Подай мне вон ту рубашку и вон тот костюм. Эх, пропади этот Паттерсон пропадом… Впрочем, сходи пока в спальню и скажи Лукреции, чтобы она не вздумала сделать оттуда ни шага. А то вдруг этот содомит ее увидит…

– С вашего позволения, сенатор, – почтительно сказал Колин, – лучше было бы, если бы я вывел ее на улицу через заднюю дверь. Ведь если Паттерсон, вернувшись, не обнаружит ее дома…

– Да, ты, наверное, прав, – немного подумав, кивнул головой Хоар. – Мы с Лукрецией так и рассчитывали – она сегодня ушла в театр Форда и ускользнула во время первого перерыва. Ладно, помоги ей одеться и отправь ее домой. Потом приходи послушать, ну, как обычно.

– Будет сделано, сенатор, – ответил дворецкий.

Колин еще раз постучал в дверь спальни и, услышав: «войдите!», переступил порог спальни.

Лукреция уже надела нижнее белье, а вот с корсетом Макнилу пришлось ей помочь. Впрочем, это было не впервой – Хоар всегда поручал это делать именно Колину, не доверяя служанкам – те сразу сообщат об этом жене, и что тогда? А для большинства его посетительниц Макнил был не более чем частью интерьера, так что они не особенно-то его и смущались. Впрочем, две или три бросали на него недвусмысленные взгляды, конечно, если к тому времени Хоар уже куда-нибудь отъезжал после постельных баталий. Но Колин, как настоящий дворецкий, всегда делал вид, что не замечает их похотливых взглядов.

В отличие от прочих посетительниц, Лукреция оделась с его помощью за пять минут, а еще через пять минут он посадил ее в экипаж, дежуривший на улице с другой стороны дома. А когда он вернулся в дом, разговор сенаторов был в самом разгаре.

– Хоар, ты только представь себе, – с надрывом вещал Паттерсон, – этот идиот Пинкертон сначала написал мне, мол, Сеспедес в Гуантанамо, будем его брать в этот же вечер. А потом – новая телеграмма: мол, оказалось, что Сеспедес уехал в Ольгин. И с тех пор ни от Пинкертона, ни от его людей ни слуху ни духу. Я вызывал к себе людишек из его агентства – те телеграфировали кубинской полиции в этом забытом Богом Гуантанамо. Мне ответили, что, мол, Пинкертона и его людей в городе больше нет, но их вещи в гостинице. Не иначе они куда-то уехали. Да, и еще – какой-то гринго купил пятнадцать билетов на поезд в Ольгин через Сантьяго. Мы проверили бланки телеграмм – все они, и последняя в том числе, написаны одним и тем же почерком. Бланки послали в их агентство курьером, и их проверят еще раз. Но скажу тебе сразу – это Пинкертон, это его стиль. Да, действительно, никто Сеспедеса в городе в последние несколько дней не видел. А в его особняке полицейским заявили, что он уехал в Ольгин по делам и неизвестно, когда вернется обратно.

– Паттерсон, – задумчиво сказал Хоар, – а ты не допускаешь, что Пинкертон со своими людьми и вправду уехал в этот самый Ольгин?

– Нет, – покачал головой Паттерсон, – иначе Пинкертон мне бы уже телеграфировал.

– А что говорят в его агентстве? – поинтересовался Хоар.

– Там говорят, что, мол, у них нет людей, чтобы послать их на Кубу, – ответил Паттерсон, – дескать, все заняты. И чтобы я особо не переживал – все же пятнадцать человек – это не иголка в стогу сена. Но знаешь, Хоар, тогда на острове Салливан точно так же пропали все заключенные. Будто в воду канули. И мне все это очень не нравится. У меня складывается впечатление, что и тех, и этих уже нет больше в живых. И вот что еще. Оказалось, что этот Сеспедес работает на югороссов, а его дочь недавно вышла замуж за какого-то их майоришку. Боюсь, что в этом деле замешаны именно они.

– Югороссы? – переспросил Хоар. – Ну, если так, Паттерсон, то нам с тобой стоит держаться от них подальше. Потому как, с кем, с кем, а с ними шутки плохи. Посмотри – что они сделали с англичанами, да и вообще со всей Европой. Ведь сколько раз я тебе говорил – сиди тихо и не привлекай к себе лишнего внимания. Тем более югороссов, которые имеют привычку сначала убивать наповал, а потом уже смотреть – кого они прихлопнули. По моим данным, эти лихие парни развернули на Кубе большой бизнес и будут очень недовольны, если им начнут мешать. И молись, чтобы Пинкертон и в самом деле был мертв. Этот мерзавец знает так много, что попади он живьем в руки югороссов, нам не избежать больших проблем.