Любовь и Sex в Средние века - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бальхаус cтр.№ 25

В те времена знакомиться и искать друг друга трудно, ведь люди постоянно находились под строгим надзором, поэтому в руках у сводников — профессиональных или по случаю — все козыри. Иная соблазненная сама становится соблазнительницей, «сводницей», а проститутка заканчивает карьеру деятельностью свахи, навлекая на себя подозрения властей. Те всегда готовы применить привычные наказания — изгнание из города, позорный столб, порка или «порочный камень» на шею.

Работу сводников выполняют также сутенеры. Иоганн Гейлер фон Кайзерберг ^[38] пишет: «Когда у них кончаются деньги, они говорят своим девкам: иди и смотри у меня, чтобы деньги были; иди к такому-то и такому-то священнику, студенту или благородному и проси у него взаймы гульден, да без денег не возвращайся, смотри, где раздобыть или заработать, а то еще окажешься в дураках!»

Свести собственную жену с высокородным господином большим грехом не считается, а вот прелюбодеяние, напротив, по крайней мере теоретически, влечет за собой жестокое наказание. Свод законов герцога Морица Саксонского, датированный 1543 годом, определяет без обиняков, что супружеская измена — как мужа, так и жены — карается отсечением головы. Повсюду происходят казни — за супружескую измену, изнасилование, двоебрачие, кровосмешение. Другие виды распутства караются заточением в башню, позорным столбом, «порочным камнем», изгнанием.

Это создает атмосферу постоянного надзора, которого можно избежать лишь хитростью и коварством. Оставит, например, купец на долгое время свою жену одну, а она вдруг возьмет и понесет от кого-то, и тогда из беды помогает выпутаться лишь знахарка, сведущая в травах, или какой-нибудь иной ведун. Приходится прибегать и к самым сомнительным теориям. Например, в одной вюрцбургской грамоте 1437 года читаем: «Как семена растений не теряют своей способности прорастать даже через несколько лет, так и мужское семя может после долгого покоя вдруг вспомнить о своем предназначении и приступить к действию».

В Средневековье люди с удовольствием забавлялись историями о неверных женах и о том, как они обманывают своих мужей. В них со злорадством повествуется о происках и кознях, о мужьях, которым жены наставили рога. Запретный плод сладок — тяга к авантюрам действует возбуждающе.

Женщинам, как правило, везло меньше. Если в супружеской измене повинна жена, муж имеет право выгнать ее из дома, дав с собой четыре пфеннига и веретено — символ хозяйки дома. Требовать большего повинная жена не может, даже если ее приданное было очень богатым. Если муж застигнет прелюбодействующую жену на месте преступления, он может убить ее вместе с любовником — супруг имеет на это полное право. Остается только гадать, как часто это происходило на деле — сейчас речь идет о правосознании. Средневековому мышлению отнюдь не чужда мысль о том, что изменившую жену можно избить и обезобразить так, что никто больше не захочет водить с ней шашни.

Правда, муж, обладающий чувством справедливости, не вымещает свой гнев на безвинной жене, если ее преследует другой мужчина, а просто преподносит назойливому сопернику урок, избавляющий супругов от необходимости разводиться.

Причинами развода также могут послужить бесплодие женщины или импотенция мужчины. По этому поводу расторгалось бессчетное количество браков, поскольку истец зачастую просто лгал, стремясь расстаться с надоевшей половиной.

Католическая церковь допускает лишь прекращение супружеского сожительства, однако продолжает рассматривать разведенных как супругов. Поскольку брак имеет статус таинства, супружеская измена — прежде всего его нарушение, причем преступлением считается только законченный сексуальный акт. На любовные игры — даже очевидные — великодушно закрывают глаза.

Тем не менее беглый просмотр имевших хождение документов, романов, памфлетов, шванков, народных книг и песен показывает, что теория и практика, как это часто бывало в Средневековье, во многом расходятся. Мы ощущаем чувственность, скептическое отношение к браку, огромное удовольствие от проявлений эротики и распутства. Чем больше оскудевает мораль, тем жестче становятся законы, однако суровость не способна исправить нравы. Чем больше сами монахи и монахини, священники и папы предаются распутству, тем ревностнее они клеймят развращенные нравы и сетуют на то, что можно назвать вполне безобидным и естественным.

С. 147. Сладострастие (фрагмент). Гравюра на меди Криспина де Пассе с работы Мартина де Фосса.

С. 148. Нижнерейнский мастер. Любовное колдовство. Картина на дереве, вторая половина XV в.

В Средневековье охотно говорили о любовном дурмане, о любви без памяти и любовном опьянении — то есть о любви как наркотике. И, конечно же, демонизировали это пьянящее зелье.

Поскольку любовь — дело двоих, один человек может рассчитывать только на то, что другой пойдет ему навстречу. Но что делать, если сердечный пламень одного не в состоянии разжечь другого? Тогда прибегают к волшебству и ведьмовству, помогающим в сердечных делах.

Больше всего востребованы любовные напитки, изготовленные опытными и всегда падкими до щедрой платы ведунами. Заказывают их сладострастники или отчаявшиеся влюбленные, а выпивают люди, ни о чем не подозревающие. Средство тайком подмешивается в их кубки в надежде облегчить задуманное соблазнение и возбудить возлюбленного или возлюбленную.

Сегодня мы с легкостью относим любовные напитки к миру сказок, однако в Средневековье, несмотря на свой сомнительный состав, некоторые зелья применялись довольно часто. Порой напитки оказывались крайне опасными и при неправильной дозировке могли привести к тяжелому отравлению, а то и к смерти. Любовный напиток немыслим без афродизиаков, известных еще с античных времен. Так, сильным действием на истощенного мужчину славится сок сельдерея с медом, если применить его правильно, в соответствии с инструкцией: «Смажь этим соком член и яйца, и тогда добьешься, что, кроме тебя, она никого никогда не полюбит».

Пьетро Андре Маттиоли ^[39], исследовавший афродизиаки в Средние века, весьма лаконично и убедительно писал: «Желтые корнеплоды привносят охоту в супружеские дела». Еще сильнее, чем корни, подогревают желание семена некоторых растений. Утверждается, что в этом смысле превосходно зарекомендовали себя петрушка и даже обыкновенная морковь. «Семена корнеплодов, принятые с териаком ^[40], — предупреждает Маттиоли, — пробуждают развратные желания». Это утверждение было воспринято с большим энтузиазмом.