Любовь и Sex в Средние века - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бальхаус cтр.№ 22

Как бы то ни было, ясно одно: мужчина в любом случае дарит своей невесте или молодой жене подарок, подобающий его состоянию. Одно это уже доказывает, что для него женщина — не просто купленный предмет. Тем самым упразднение выкупа и замена его подарком невесте и обычаем утреннего дара содействовали тому, что партнерские отношения «укорененились в сознании людей».

Кто бы ни выбирал невесту для желающего (или согласного) жениться, делает ли это сам жених или его отец, женитьба — событие, всегда вызывающее широкий интерес и связанное с особыми формальностями. То, что позднее станет обозначаться общепринятым в Европе понятием «обручение», Средневековье часто называет «выход невесты». Правда, точное значение слова неясно. Возможно, оно связано с торжественным шествием, где пара жениха и невесты демонстрирует свое единство. Во Фрисландии при этом впереди несут меч — символ того, что мужчина должен иметь власть и над жизнью своей жены. Вообще обручения и свадьбы всегда связаны с публичным представлением.

В Гессене девушки, которые полагают, что у них есть более ранние притязания на этого жениха, могут заявить в церкви протест против объявления о браке — правда, без слов. Девушка просто срывает чепец со своей хорошенькой головки и швыряет его в глубь церкви — в знак того, что она не хочет уступать «другой» то счастье, которое было обещано ей. Нам неизвестно, каждый ли раз в церквях Гессена во время венчания градом падали чепцы, но время от времени их наверняка бросали. И это не вызывало особого смущения, ибо обсуждать и улаживать «личные дела» (которые стали действительно «личными» только в Новое время) было совершенно естественно. Вот и обручения не празднуются в узком домашнем кругу, они проходят прилюдно и о них объявляют на площадях. Весьма вероятно, что несогласие (например, при помощи брошенного чепца) прежде демонстрировали на Mahal, месте судилища. Немецкие слова vermählen (заключить брак) или Gemahl и Gemahlin (супруг и супруга) происходят из древнего обычая объявлять о помолвке на Mahal.

От таких публичных церемоний берут свое начало многочисленные обычаи — например, сопровождать оглашение решения ударом молотка, который, будучи инструментом бога Тора, может обладать известной святостью. Молоток и поныне используется судьями. Как на аукционе, заключение союза на всю жизнь сопровождается ударом молотка. Во время обручения раздаются также удары башмака, отсюда пошло выражение «подкаблучник» — мужчина, попавший «под удар башмака». Невеста должна надеть башмак жениха. Пожалуй, это тоже символ — того, что она согласна быть покорной женой.

С башмаком невесты совершаются те же самые манипуляции, однако со временем символ подчинения становится подарком: жених вручает своей суженой пару новых башмаков, зачастую они представляют немалую ценность, украшены золотом и серебром. Этот обычай сопровождается суеверием: если невеста замешкается, надевая подаренные башмаки, то это указывает на непродолжительность брака.

Еще один обычай — «связывать» партнера шелковой ниткой, таким образом «приковывая» его к себе. Происхождение такого обычая неизвестно, а из литературных свидетельств становится ясно, что шелковые нити указывают не на брак, а скорее на любовное свидание. Впрочем, возможно, нить символизирует и то, и другое — как «привязывание» легкомысленными узами любви, так и крепкое обручение.

Кольцо изначально служит не «закреплением» помолвки, а подарком за свободную любовь, причем дар этот нередко получает осчастливленный мужчина. Лишь позднее кольцо (у которого нет конца) становится символом бесконечной любви и верности; оно символизирует полное единство пары, это звено цепи, означающее связь на все времена.

«Счастливчик приведет домой невесту», — гласит немецкая народная мудрость, однако в Средневековье это не всегда так. Ведь порой появление невесты — испытание нравственной стойкости. Например, когда мужчина сопровождает в брачные покои не свою невесту, а чужую, но при этом обязан возлечь с ней на свадебное ложе. Если жених не может явиться на свадьбу сам, он посылает заместителя, который должен исполнить все обязанности молодого супруга. Но на самом деле не все — и это как раз самое трудное в обязанностях «свадебного заместителя» — его рвение не должно заходить так далеко, как ему хотелось бы, особенно если невеста молода, хороша собой и желанна, а между нею и заместителем жениха нет никакой преграды, кроме обнаженного меча, который, в конце концов, можно отложить в сторону.

Так, в 1477 году, когда эрцгерцог Максимилиан брал в жены Марию Бургундскую, пфальцграф Людвиг фон Фельденц выступил в качестве полномочного представителя жениха. Он был обвенчан вместо своего поручителя и провожал невесту на брачное ложе. Как недвусмысленно добавлено в одном документе того времени, он возлег на брачное ложе в сапогах со шпорами и положил между собой и невестой меч. Эту часть свадебного ритуала называют «восшествием на брачное ложе».

Здесь мы имеем дело скорее с фарсом, чем с обычаем, ибо то, что в таинстве венчания участвует заместитель, само по себе бессмысленно, поскольку венчаться может только тот, кто стоит под венцом. А замещение на брачном ложе — это и вовсе пошлость. Как правило, этот ритуал используется, когда невеста живет в чужой стране, и ее не могут отправить к суженому незамужней, а жених не в состоянии предпринять дальнее путешествие. Однако ночь, проведенная в одной постели, способна сблизить людей, что еще «опаснее», если заместитель жениха будет сопровождать молодую жену в долгом путешествии к мужу.

Этот ритуал особенно щекотлив для невесты. Если перед этим она никогда не видела своего супруга или и вовсе не была с ним знакома, трудно допустить, что она его любит всем сердцем. Заместитель жениха, как правило, личность, умеющая произвести впечатление, то есть мужчина весьма привлекательный. Вероятно, читатель может вообразить, как тяжело невесте не выказать чувств, выходящих за пределы допустимого.

В средневековой литературе достаточно историй об амурных связях молодой невесты и заместителя жениха, которые в конце концов превращают видимость венчания в реальный брак и сообща устраивают побег. Подобная ситуация может привести к серьезным конфликтам, особенно, если участники этих событий люди именитые и знатные.

Правом первой ночи называют «привилегию феодала на участие в брачной ночи крепостного». Так написано в словаре-справочнике по истории немецкого права. Неужели речь идет о том, что феодал в силу варварского обычая мог лишить невинности чужую невесту? Мог ли феодал на свадьбах своих подневольных осуществлять первый половой акт с девственной невестой? Или у него было лишь «символическое» право ставить одну ногу на брачное ложе своих слуг?

До недавнего времени привилегия первой ночи с невестой подданного считалась исторически доказанным фактом. Такая точка зрения господствовала с XVI века, причем считалось, что обычай этот имеет шотландское происхождение. Аналогичного мнения придерживались французские энциклопедисты. Однако уже в XVIII веке некоторые ученые ставили под сомнение существование этого принципа. И в наши дни по-прежнему неясно, существовало ли вообще когда-либо право первой ночи, и если да, то осуществлялось ли оно традиционным способом? Серьезные источники сведений на этот счет не дают. Можно найти ответ лишь в художественных произведениях. Единственный документ, который действительно указывает на предполагаемое право первой ночи, это решение третейского суда короля Фердинанда II Католика ^[35] от 21 апреля 1486 года. В статье 9 этого решения среди прочего устраняется нарушение, состоявшее в том, что некоторые феодалы, когда их крестьяне вступали в брак, изъявляли желание в первую ночь спать с новобрачной.