Главные вопросы жизни. Универсальные правила - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Курпатов cтр.№ 46

Откуда у нас такие романтические представления о нашем прошлом? Может быть, потому, что мы вытесняем за пределы «исторической памяти» свои поражения, не хотим о них помнить? А их было множество – мы проиграли войну Японии, весь флот погиб, и саму Первую мировую войну проиграли, нас били то турки на чем свет стоит, то поляки страшным образом, позорный Брестский мир… Мы, по существу, проиграли даже войну с малюсенькой Финляндией накануне Великой Отечественной. У нас было множество поражений, как, впрочем, и у любой другой страны. Но и моменты величия тоже у других стран были – чего стоят огромные империи Англии и Испании, они же полмира завоевали. Но мы как-то странно: тут помним, тут – не помним. Бородино помним, Аустерлиц – нет. Одно-единственное сражение на Чудском озере представляется нам чем-то беспредельно великим, а Александр Невский – чуть не божеством. Будто бы тысячи тысяч крестоносцев провалились под лед. Ну не было там тысячи тысяч. Сотни были, а тысяч – нет. При этом опричнину мы не помним, по поводу сталинских репрессий несколько лет повспоминали и забыли благополучно. Мне кажется, что нам не хватает тут адекватности.

Разумеется, я не историк, но в олимпиадах по истории побеждал, членом общества историков медицины был, работы научные по истории писал, а вот представить себе Россию, например, 1657 года не могу. Может быть, кто-то может мне объяснить, что там происходило на самом деле? Чтобы в деталях, чтобы картинка нарисовалась. Чтобы вот так, вышел на крыльцо и – вот она, Россия-матушка образца 1657 года! Я не могу этого сделать. И сомневаюсь, чтобы это было возможно – не в описательном жанре, разумеется, а во внятно-фактологическом. Наша история – лоскутное одеяло, которое шилось и тачалось многократно. У нас есть более-менее внятное представление об истории России с петровских времен – последние триста лет, и все. А что там, в Древней Руси было, куда Ермак ходил, какие племена завоевывались, как это все присоединялось, и в связи с чем Аляска наша? Нет, не знаем. Вот давайте теперь выйдем на улицу и спросим у десяти прохожих – почему у нас великая история? Попросим перечислить факты. Как думаете, что получится?.. Затея рискованная.

Мы не знаем своей истории. Точнее, «знаем» на уровне словосочетания «великая история» . Причем и знать-то нам, честно говоря, сложновато… Мало достоверных источников. Обрывочные, отрывочные, весьма тенденциозные подчас сведения. Вот есть, например, «Слово о полку Игореве», но это больше художественное произведение, нежели исторический документ, ведь там самый заурядный эпизод половецких войн, не имеющий никакого серьезного значения в исторической перспективе, представляется ни много ни мало событием мирового масштаба. Если бы не это художественное произведение, о его существовании вообще бы никто не знал. Вот так один незначительный исторический эпизод приобретает огромное значение, а что там происходило на самом деле – о чем писали, о чем не писали, – это неизвестно.

У нас нет и, наверное, не может быть ясных и полных представлений о нашей истории. Но у нас нет и необходимости восстанавливать некие порушенные и поруганные «святыни отечества» необыкновенные, «великую историю». Нам незачем растить в себе представления о том, что кто-то как-то осквернил нашу «святую честь» и «великую историю». И не надо нам срочно эту честь восстанавливать всеми правдами и неправдами. Да, молодая страна, она растет, она совершает экспансию, она интегрирует в себя соседей – и территориально, и генетически, и культурно. Очень живой, подвижный, развивающийся этнос. Да и не нужно нам никакой сверхъестественной истории. Мы и так, в общем-то, очень неплохи. Потому что, несмотря на то что мы очень молоды, у нас большие территории, которые мы сами себе каким-то образом все-таки умудрились застолбить в мировом пространстве. Есть у нас и то, чем в культуре, в науке мы совершенно обоснованно можем гордиться.

Чем быстрее мы откажемся от желания без конца описывать свою роль и свое место в истории, от «соцсоревнования» с другими странами, тем быстрее и качественнее мы в эту историю войдем. Роль и место государства в истории определяет история. А история делается не лозунгами, а каждодневной работой каждого конкретного человека, теми выборами, которые мы совершаем. Делайте то, что вы можете, не оглядываясь на других, и все получится.

Теперь чуть подробнее…

Между Востоком и Западом

Десятки лет нашей родиной была Сверхдержава, сотни лет – Империя, то есть привыкли мы отстраивать свою самооценку за счет противопоставления себя другим – всяческим басурманам, Левонским орденам, шляхтам, шведам, Наполеону и туркам, а также «империалистическому Западу», «дяде Сэму» и НАТО. Мы привыкли чувствовать свою ценность и свое величие именно в системе этих (да и многих других) противопоставлений. И в этом, надо полагать, заключается одна из типических психологических особенностей нашего этноса.

Но разве не у любого народа так? У любого. Но тут вопрос не в самом механизме, а в том, как именно он реализуется. Андрей Бильжо – психиатр, доктор наук и вообще очень толковый дядька – однажды весьма точно подметил это отличие – мол, возьмем, например, художника (а можно и любую другую профессию наугад). Если два русских художника сядут вместе и выпьют, то после второй рюмки один другому скажет: «Знаешь, Вася, ты, конечно, человек хороший, но я тебе честно скажу: художник ты – никакой. Малюешь, брат, черт знает что! Это я тебе по дружбе говорю, честно». Если же два итальянца выпьют пару бокалов вина, то один другому скажет: «В нашем городе много хороших художников, но есть один великий. И это ты, Джованни!» На что тот ему ответит: «Нет, Франческо, лучше тебя нет художников в мире!»

Противопоставление есть и в том, и в другом случае. Но здесь вопрос качества этого противопоставления. Мне один из мэтров телевизионного жанра и большой телевизионный начальник как-то сказал: «Скверную вы программу делаете, доктор. Кому это интересно, что другие люди вылечиваются? Никто это смотреть не будет. Если вы хотите, чтобы у вас был рейтинг, вы должны самые-самые трагические истории человеческие показывать, чтобы зритель посмотрел на них, ужаснулся и сказал себе: „Слава тебе господи, у меня, оказывается, все совсем неплохо. Бывает и хуже!“» Прямо радует чужая беда!

И хотя с предложением этого мэтра от телевидения я категорически не согласен, суть психологии российской он ухватил верно.

К великому сожалению, нам хорошо не когда нам хорошо, а когда у других хуже. И вот как только мы скажем себе, что у всех других все плохо, сразу нам наше болото начинает казаться райским садом. И вместо того чтобы засучить рукава и осушать его, мы сидим сложа руки и наслаждаемся. Нам это надо обязательно говорить, что «у них там все плохо», в противном случае ощущение собственной состоятельности у нас как-то не возникает, не формируется.

Даже когда мы говорим о «великой русской литературе» – мы это не в том смысле говорим, что, мол, какие у нас хорошие были писатели, а в том смысле, что, мол, какая у вас там – на Западе и на Востоке – может быть литература? Бумагомарание одно! И это всего касается – работы, семьи, чего угодно. «Да ты на себя посмотри!» – это же любимая формулировка. Словно бы если он хуже, то у тебя все хорошо. Вот не вижу я в этом логики . Может быть, вполне себе плохо и у того и у другого. И то, что у одного плохо, это другого и не извиняет, и жизнь его лучше не делает.