Четыре письма о любви - читать онлайн книгу. Автор: Нейл Уильямс cтр.№ 18

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Четыре письма о любви | Автор книги - Нейл Уильямс

Cтраница 18
читать онлайн книги бесплатно

И, не раздумывая больше, Исабель быстрее села в машину. Потоки воды стекали с ее промокшей одежды на продранный коричневый ледерин сиденья, в легкие врывалась густая, плотная, но, похоже, не имевшая никакого особого запаха атмосфера автомобильного салона. На водителя она взглянула не сразу. Несколько раз моргнув, чтобы стряхнуть с ресниц воду, Исабель стала смотреть вперед сквозь ветровое стекло, по которому с хлюпаньем и чавканьем сновали «дворники». Машина была довольно старая, на ходу она довольно сильно подскакивала и гремела, словно какие-то детали отваливались от нее одна за другой и падали на дорогу позади. На заднем сиденье Исабель увидела два больших рулона твида, которые стояли вертикально, упираясь в обтянутый тканью потолок салона, рядом валялись всякие случайные предметы: газеты, брошюры, кепка, пара «веллингтонов», тонкий пластиковый дождевик, пассатижи, обрывок собачьей цепи. Поначалу цепь ее озадачила, но, машинально потянув носом, Исабель почувствовала обволакивающий все запах псины.

– Только сумасшедший может ходить по улицам в такую погоду, – сказал сидевший за рулем молодой мужчина и, негромко хихикнув, покачал головой. – Согласны?

Исабель, которая думала больше о машине, чем о погоде, медленно повернулась и посмотрела на него. Он был светловолосым и зеленоглазым, коренастым, крепко сбитым и, вероятно, сильным. Его левая рука лежала на рычаге переключения передач; быстрым и резким, почти сердитым движением он переключил скорости, и красная машина помчалась вперед, стремительно проваливаясь в окутавшую Голуэй серую хмарь. На нем была оранжевая ковбойка с открытым воротом, из кармана которой торчала пачка сигарет. Когда машина влилась в потоки городского движения и поехала медленнее, он принялся выстукивать пальцами по рулю какую-то мелодию, которую Исабель никак не могла угадать.

За десять минут, проведенных с ним в машине, она не проронила ни слова. Наконец он свернул в лабиринт кривых пустынных улочек и спросил, куда ей, собственно, нужно.

– Куда-нибудь. Мне все равно, – ответила Исабель.

– Господи Иисусе! – Он скорее смеялся, чем выражал недовольство. – Куда-нибудь?!. Ну и ну! – Он слегка покачал головой, и Исабель взглянула на него внимательнее. – Куда вы все-таки едете? Скажите, и я вас отвезу.

Она не знала, куда едет, но почему-то ей вдруг захотелось назвать самое отдаленное место.

– Вы меня не бойтесь, – сказал он и снова хихикнул, словно эта мысль позабавила его самого. – Или, может, вы просто вышли прогуляться, а?.. – добавил он и расхохотался, стуча ладонями по рулевому колесу. Потом он повернулся к ней, улыбаясь неуверенной мальчишеской улыбкой – повернулся, да так и утонул в этих невероятных, невозможных, бесконечно прекрасных глазах, которые сначала улыбнулись в ответ, а потом тоже начали смеяться.

Так началась их общая история.

3

Он сказал, что его зовут Падер О’Люинг и что его мать управляет текстильной лавкой по продаже твида и шерсти, которая находится на Торговой улице и которую тридцать лет назад основал его отец. Прионсис О’Люинг был известным в Голуэе музыкантом – он играл на жестяной флейте. Лавка понадобилась ему для того, чтобы без помех заниматься любимым делом, поэтому на протяжении нескольких лет, пока росли трое его сыновей и три дочери, он торговал шерстью в ветхом деревянном строении, служившем также приютом для множества странствующих музыкантов. Задняя дверь лавки открывалась на ту же улицу, куда выходила боковая дверь паба Блейка, поэтому, пока Падер учился в школе, ему не раз доводилось видеть этих самых музыкантов, которые храпели на прилавке или прямо на деревянном полу, завернувшись в огромные рулоны твида и других тканей.

Жена Прионсиса Мойра Мор, или Большая Мэри, была столь же одаренной музыкантшей, как и ее супруг, поэтому до самой его смерти (он свалился с лестницы и размозжил полную виски и музыки голову о прилавок красного дерева) она частенько играла с ним на вечерних seisiuns [8], прижимая к плечу скрипку своими многочисленными подбородками и держа под рукой пинту крепкого стаута [9]. После похорон мужа ее богатырское здоровье, однако, пошатнулось: Мойра Мор скисла, как молоко, совершенно забросив музыку. Две ее дочери уехали в Англию и работали нянями, третья вышла замуж и жила в Мейо. Ни одна из них не пожелала возвращаться к матери, и Мойра топила горе в водке. Стаканами поглощая горькую, как ее обида, влагу, она не замечала, как понемногу превращается в чудовище.

По какому-то странному совпадению этот процесс имел отношение не столько к наличию выбора, сколько к его отсутствию: магазин тканей достался Падеру – среднему сыну Мойры, а он понятия не имел, что с ним делать. Сейчас ему было двадцать пять, и, пока не умер его отец, Падер старательно уклонялся от необходимости самому зарабатывать на жизнь. Жил он дома, в комнатах над лавкой, поэтому время от времени ему все же приходилось погрузить ящик или два или переложить с места на место несколько тюков ткани. За этот необременительный труд он получал неплохую зарплату – правда, только тогда, когда ему удавалось незаметно запустить руку в кассу магазина.

Единственным, что его интересовало, были три борзые собаки, которые принадлежали еще его отцу. Каждый будний день Падер устраивал им длительную прогулку. Сухие, поджарые, с длинными мордами и длинными конечностями, они сидели на заднем сиденье его автомобиля, с интересом глядя в лобовое стекло на движущийся по улицам поток машин. Обычно Падер вез их по Утерардскому шоссе к известному ему месту, расположенному милях в двадцати к северу от Голуэя. Там он останавливался и выпускал собак. Намотав на руку кожаные поводки, Падер сходил с шоссе и вел их по старой коровьей тропе, на которую случайно наткнулся несколько лет назад. Тропа описывала неправильный круг длиной около семи миль и возвращала его обратно к машине. Место было безлюдным и очень живописным: зеленые или светло-коричневые поля были усыпаны серыми каменными глыбами причудливых форм, а сама заболоченная равнина тянулась, казалось, бесконечно, понемногу тая в туманной дымке над морем.

Главной страстью Прионсиса О’Люинга были собачьи бега, на которых он частенько выигрывал неплохие деньги. В детстве Падеру не раз приходилось слышать рассказы о том, как отец ставил на кон лавку, проигрывал и снова возвращал назад, и все это – в течение двух собачьих забегов. Скорее всего, рассказы эти были правдивы, поскольку Прионсис О’Люинг души не чаял в своих борзых: и Падер, и его братья прекрасно помнили (это, кстати, было едва ли не единственным, что они помнили об отце), как за две недели до состязаний он переводил всех трех собак из вольера в одну из спален, чтобы они как следует отдохнули в домашнем тепле и комфорте и набрались сил. Когда борзые не тренировались, их поили стаутом из деревянных мисок и кормили полусырой отварной картошкой, приготовленной без соли – не водянистой и не крахмалистой, слегка размятой, но не превращенной в пюре, – в которую добавляли ложку сливочного масла. В качестве тренировки собакам полагалось ежедневно совершать семимильную прогулку, лучше всего – за два часа до заката. Во время такой прогулки рекомендовалось избегать возвращения тем же маршрутом, поэтому удобнее всего было двигаться по кругу, причем против часовой стрелки. Также в период подготовки собакам давали кубики неочищенного сахара и густой бульон из бараньей головы, которую по целым дням варили в черной кухне на медленном огне, благодаря чему в решающий день борзые мчались по дорожке быстрее ветра. Все эти тонкости были наследственным секретом семьи О’Люинг; Падер узнал их от отца и, в свою очередь, добавил к ним кое-какие собственные методы, изобретенные им в то время, пока, негромко напевая народные и западные песни, он в дождь и вёдро шагал по извилистым коровьим тропам и нашептывал в изящные, чуть приподнятые уши собак заветные слова «Быстрее!», «Скорость!» и «Победа!».

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию