Екатерина II. Алмазная Золушка - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков cтр.№ 28

Остается искренне посочувствовать…

Хотя, в некотором смысле, семейная жизнь являла собою не череду скандалов, как кто-то мог подумать, а чуть ли не идиллию. Вот именно, я это пишу без малейшей иронии. Петр – в общем, человек добрый и славный парень – простодушно выкладывал Екатерине все о своих многочисленных увлечениях, ничуть не скрывая имен. Екатерина, правда, с мужем не откровенничала – но поддерживала отнюдь не платонические отношения с молодым красавчиком, родовитым польским шляхтичем Станиславом Понятовским, служившим тогда у английского посла Вильямса…

Гораздо позже она воистину по-царски вознаградит бывшего любовника – сделает его королем Польши.

К превеликому сожалению, еще с восемнадцатого века повелось, едва зайдет речь о семейной жизни Петра и Екатерины, сваливать вину за все трения и нескладности исключительно на Петра: он-де и придурок, и деспот, и физически неспособен был к сексу, и первым завел симпатию на стороне (особенно меня умиляют «исследователи», которые, не давая себе труда приложить минимальные умственные усилия, объединяют два последних обвинения. Именно так: «Петр был импотентом, а вдобавок завел кучу любовниц»…).

На деле вину в равной степени разделяют обе стороны – точнее, главная вина лежит на инициаторах брака. И, к тому же, за прошедшие два столетия отчего-то на события принято было смотреть исключительно глазами Екатерины – хотя она сторона весьма пристрастная…

Сохранилось немало свидетельств совершеннейшего пренебрежения Петра к молодой женушке – но сохранились и его собственные письма Екатерине, из которых следует, что и она откровенно пренебрегала супружескими обязанностями…

Одним словом, во всей этой истории нет ни правых, ни виноватых. Тем более что и век на дворе стоял… галантный. Вот и искали радостей на стороне совершенно чужие друг другу люди, ставшие мужем и женой по чужой воле. Ситуация далеко не новая в мировой истории, чего уж там, вот только победившей стороной оказалась Екатерина, и обстоятельства, при которых она избавилась от супруга, были таковы, что Петра следовало превратить в форменное исчадие ада. С тех пор и пошло…

Мне приходилось даже встречать современное утверждение, неведомо на чем основанное, что якобы «все любовницы Петра были некрасивы». Тот, кто это написал, явно никогда не видел портрета княгини Елены Куракиной, одной из самых ярких придворных красавиц (и самой беспутной, к слову).

В 1752 г. Петр, покончив с прежними мимолетными привязанностями, «слюбился», как простодушно выражались современники, с женщиной, которая, нет никакого сомнения, следующие десять лет, до его смерти, была его первой и единственной любовью – Елизаветой Романовной Воронцовой (сохранившийся портрет позволяет судить, что и она была отнюдь не безобразна, разве что полновата чуточку, но это уже дело вкуса). Связь эта нисколечко не скрывалась, наоборот, демонстративно подчеркивалась. Именно в этом году меж Петром и Екатериной фактически произошел разрыв – они, разумеется, продолжали пребывать в законном браке и старательно выполнять все положенные формальности, но фактически, повторяю, брак окончательно распался. На отношения наследника с Воронцовой уже и сама Елизавета смотрела сквозь пальцы: быть может, еще и оттого, что сама подавала не особенно и положительный пример, оставив законного мужа Разумовского ради молодого красавца Ивана Шувалова.

В свое время в книге «Гвардейское столетие» я старательно пытался развеять устоявшийся миф о Петре III как дурачке и бездельнике. К ней и отсылаю читателя – а эта книга о Екатерине.

Стоит упомянуть, что ее амурные приключения на стороне уже тогда не были ни для кого тайной. А потому ползали самые причудливые слухи – о наследнике Павле, в частности. Болтали, что Екатерина родила мертвого ребенка, но это сохранили в тайне (позарез требовался наследник!), младенчика схоронили потихоньку и заменили «чухонским», то есть финским новорожденным. Фантазия у распространителей подобных слухов работала на всю катушку: дескать, чтобы сохранить строжайшую тайну, и отца мальчика, местного пастора, и всех его односельчан под конвоем погнали в вечную ссылку на Камчатку, мало того, ради пущего совершенства саму деревню раскатали по бревнышку и запахали место, где она стояла…

Документальных подтверждений, разумеется, нет ни одного. Лично я, зная нравы того жестокого века, полагаю: будь эта история правдой, обитателей деревни (благо их, по той же легенде, было всего-то человек двадцать) наверняка попросту утопили бы в болоте – так гораздо проще и надежнее с точки зрения секретности…

Самое интересное, что эта легенда имела продолжение! Якобы у пастора на Камчатке родился еще один сын, как две капли воды похожий на императора Павла – и под старость осел не где-нибудь, а в Красноярске, и его квартирный хозяин отписал в столицу Александру I: мол, ваше величество, у меня тут прижился родной ваш дядюшка, в пошлой бедности пребывающий. И Александр будто бы распорядился найти дядюшку (родная кровь как-никак!), и отыскал его пристав Алексеев, и отправил в Питер, где царского дядю на всякий случай посадили в Петропавловскую крепость, чтобы не сболтнул чего…

Во как! Впечатляет?

По другим источникам, «брат Павла» и в самом деле существовал – но тогда же был очень быстро уличен в том, что никакой он не красноярец и не камчадал, а крепостной крестьянин князя Голицына из подмосковной деревушки, по старой российской (а также общеевропейской) традиции подавшийся в самозванцы…

Вот это как-то больше похоже на правду. И очень похож на нее же следующий эпизод: однажды, на коронации Николая I, внучка Сергея Салтыкова появилась на публике, украсив себя драгоценностями, в которых знающие люди моментально опознали екатерининские, считавшиеся ею потерянными еще при жизни Елизаветы…

Вернемся к Екатерине. Я никоим образом не хочу в рассказе о ней зацикливаться на супружеских изменах и внебрачных детях. Будь Екатерина очередной недалекой и развратной дамочкой, не стоило бы и огород городить – писать о такой скучно и неинтересно. Но в том-то лично для меня и заключается грустный парадокс, что, при всем моем уважении и сочувствии к оклеветанному, оболганному Петру Федоровичу, в жизни совсем не похожему на злобную карикатуру, при всех моих попытках показать истинный облик этого неглупого, незаурядного человека я не могу не испытывать столь же искреннее уважение к Екатерине. По логике событий, следовало бы ее возненавидеть – а вот поди ж ты, не получается…

Очень уж яркая была личность… Поневоле заставляющая себя уважать и чуть ли не восхищаться.

Так вот, за все эти восемнадцать лет жизни в России в качестве великой княгини, она не только плясала на балах и крутила пылкие романы (с людьми, как на подбор, мелкими, не блиставшими особенными способностями, что Чернышов, что Салтыков, что Понятовский).

Все эти годы она усердно и вдумчиво читала.

И отнюдь не бульварные романы (которых тогда в процентном отношении ко всей книжной продукции было ничуть не меньше, чем в наше время).

Еще до перехода в православие и брака с Петром Фикхен –пока что Фикхен ! – вновь встретилась с ученым книжником графом Гилленборгом, приехавшим с дипломатической миссией. Екатерина написала для него некий «автопортрет», только не красками на холсте – а некий трактат под названием «Портрет философа в пятнадцать лет» (ей тогда было именно пятнадцать. До нас это произведение, к превеликому сожалению, не дошло. Екатерина его сожгла с прочими бумагами в минуту опасности, о которой будет рассказано ниже). Самое интересное, что граф к этому сочинению отнесся крайне серьезно. И сказал девочке примечательные слова, дошедшие до нашего времени: