История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны д`Арк - читать онлайн книгу. Автор: Жорж Дюби cтр.№ 33

Теория была сформулирована в тот самый период, когда на севере Франции проходили первые соборы во имя сохранения мира. Епископы, которым принадлежало авторство этой теории, противились миротворческим нововведениям. Епископы боролись против своих собратьев, оспаривая Друг у друга влияние при королевском дворе, они выступали и против концепции монашества, согласно которой монахи стоят выше белого духовенства, выводятся из-под власти епископов. Они считали опасным собирать на моления всех людей как равных: не приведет ли это к возрождению товариществ, упразднения которых прелаты так яростно добивались в IX веке? Наконец, Герард Камбрейский, Адальберон Лаонский хотя и призывали в своих епархиях к перемирию Божию, уважая каролингские традиции, но все же опасались того, что миротворческая система ущемит державную мощь сюзерена.

На самом же деле эта система уважала королевские прерогативы. Во Франкии, в Бургундии, — даже во Фландрии, где необходим был союз с графом, короля — помазанника Божия призывали возглавлять благотворные конные походы против воинов, которые употребляли меч для недобрых дел. Мир Божий установился в тот период, когда королевская власть проявляла слабость, но как только «королевский скипетр» вновь обрел способность «карать злодеяния сильных мира сего», миротворческие учреждения превратились в опору для восстановления монархического государства. Верно, однако, и то, что эти учреждения в принципе сводили роль светских государей к роли своих второстепенных помощников.

Такая картина наблюдалась в Аквитании. Ее герцог первоначально опирался на мироохранительные учреждения, после 1025 года он теряет контроль над ними, с этого времени его власть затмевается властью людей Церкви. Установление мира и перемирия Божиих привело в первую очередь к укреплению мощи епископов, дав им в руки новое оружие. По рассказу Адемара из Шабанн, «ограбление, разорение бедных людей вынудило епископа Лиможского прибегнуть к новой практике. Состояла она в том, что в церквах и монастырях приостанавливались отправление культа и прославление святого мученичества, народ лишался возможности славить Господа, как если бы он был народом языческим; и называлось это отлучением». Такое наказание накладывали прелаты. Судебная власть, которой они обладали над духовенством и монастырями, была дополнена «правосудием христианским», карающим за преступления против мира и распространяющимся на мирян. Таким образом, носители епископских функций все более вовлекались в дела бренного мира. Усиливался политический характер этих функций. Власть епископа превратилась в предмет самой острой зависти, что усугубило, на взгляд ригористов, те беды, от которых страдала немонастырская Церковь. Ее реформирование представлялось поэтому все более неотложной задачей.

В 20 — 30-е годы XI века в истории Франции наблюдались две противоречивые тенденции. Первая, приведшая к раздроблению власти, ее сосредоточению вокруг замка, уже близилась к своему завершению. Силу набирала вторая тенденция. Она была связана с ростом населения, оживлением торговых обменов и свидетельствовала о восстановлении более крупных политических образований. Эта тенденция, которая затронула прежде всего Церковь, пережившую меньший упадок по сравнению со всеми другими институтами, воспринималась людьми того времени, еще сохранявшими убеждение о развращающем воздействии на человека движения земной истории, как возврат к прошлому, восстановление.

Реформационный замысел исходил от ученых, размышлявших над понятиями древней политической системы — римской. Во имя libertas — свободы — они утверждали, что Церковь нельзя покорить, что все, чем она обладает в этом мире, должно быть неподвластно мирским силам. Устанавливая различие между auctoritas — авторитетом и potestas — мощью, властной силой, ученые признавали, что миряне осуществляют «власть-силу» при условии, если их контролирует церковная «власть-авторитет». Эти принципы были реализованы в учреждениях мира Божия, в теории трех функций. Но реформа предполагала обновление Церкви, которая в силу своей беспорочности занимает господствующее положение в иерархии заслуг и земных властей. Церковь надо было сделать еще более чистой. Следовало также изменить неправильный порядок, в соответствии с которым монашество ставилось выше епископата.

Бесспорно, до начала XII века монахи обладали в королевстве Франции самой высокой властью. У нее были два источника. Первый — святые. Местами поклонения, самыми действенными из их числа, были отнюдь не соборы. Яркий пример тому — события, произошедшие в 1128–1129 годах в Париже. Его жителей поразила язва. Проповедники обрушили свой гнев на пороки. Небеса, восклицали они, возмутились теми опасными привычками, которые завели ныне мужчины, чересчур заботясь о своей прическе, отращивая длинные волосы на женский манер, наряжаясь, как женщины, надевая сапоги с длинными носами. Напрасно приходили в Нотр-Дам больные; чтобы эпидемия отступила, понадобилось перенести с холма в собор мощи Св. Женевьевы. Умело распространяемая молва о чудесах направляла набожность верующих к ковчегам с мощами, а пожертвования шли монахам, хранителям мощей. Они извлекались из склепов, когда это было необходимо. Поток приношений не переставал увеличиваться в течение двух первых третей XI века, обогащая крупные монастыри, хранившие реликвии, землями, рабами, правами на распоряжение и покровительство, на доходы от кутюмов.

Свои благодеяния святые оказывали тем охотнее, чем меньше их служители были запятнаны грехом. Спасение и процветание отечества зависело от чистоты сообщества людей, собравшихся вокруг святых могил. Поэтому в первую очередь были реформированы аббатства, немало пострадавшие в X веке от нападений язычников. Реформу проводили государи, многие из которых имели сан аббата. Все они, и великие, и малые, сознавали свой долг, понимали что очищение могло бы поднять их престиж. В Марселе находился очень древний монастырь с мощами Св. Виктора, разрушенный сарацинами и затем восстановленный, он принадлежал семейству виконтов. В 1005 году глава семейства решил дать монастырю «вольную». По его настоянию епископ (епископскую должность занимал брат виконта, только что унаследовавший ее от своего дяди) произнес, в согласии с епископом Римским, словесные формулы, в соответствии с которыми аббатство и его владения освобождались от всякого вмешательства. Так обеспечивалась стабильность, необходимая для возрождения добрых нравов.

Как видим, очищение началось с освобождения. Оно продолжилось благодаря объединению монастырей. Набожные священники, которым государи поручали преобразования, переходя из одной обители в другую, брали с собой из уже реформированных сообществ нескольких достойных монахов, чтобы те могли на новых местах сеять семена добронравия. Для всех членов сообществ, которые реформатор стремился усовершенствовать, он представлялся отцом, там чтили память о нем. Иногда реформатор соглашался остаться единственным главой обители, в его отсутствие аббатские функции выполнял один из монахов — настоятель, приор. Возникало семейство. Одновременно завязывались братские связи между самими монастырями. Они не были слишком тесными, однако обладали достаточной прочностью, содействовали укреплению единства монашеского корпуса, объединяя в молитве монахов многочисленных монастырей, имена живущих и покойных их собратьев. Благодаря распространению того, что отцы Церкви называли caritas, любовью к Господу и любовью к ближнему во имя Господа, произошло своеобразное собирание многолюдных монашеских сообществ, живших на всем пространстве христианского латинского мира, то есть Империи. В первой половине XI века в Галлии не было более мощного, более устойчивого организма, чем реформированное бенедиктинское монашество. Несомненно, именно благодаря этой силе удалось потеснить ересь.