Перемена климата - читать онлайн книгу. Автор: Хилари Мантел cтр.№ 51

Они просидели в гостиной до трех и почти задеревенели от холода. Кит размышляла о своем, Робин тоже о чем-то думал. Потом, не обменявшись ни словом, зашевелились, потянулись, встали.

Наверху лестницы Кит сказала:

— Робин, вот тебе еще загадка. Больное сердце. Мамино больное сердце, от которого она якобы страдает. Я долго гадала, почему, если у нее слабое сердце, она выглядит вполне здоровой. Может, это просто образное выражение. Ну, вроде разбитого сердца, на которое столько жалуются?

Робин поежился — явно не от холода.

— Это плохо, да?

— Не то чтобы совсем плохо, — ответила Кит, — но где-то близко.

Робин поцеловал сестру в щеку. Они молча разошлись, нырнули в холодные постели и мгновенно заснули.

День: на пляже Бранкастера Ральф протянул руку Эми Гласс, как если бы без его поддержки та унеслась бы по ветру осенним листом.

— Я водила сюда Билли, — сказала Эми. — Своего пса.

Галька проседала под ногами и отползала в стороны при каждом шаге.

Лето было в разгаре. Небо походило на перевернутую вверх дном чашу из ляпис-лазури. Поодаль от моря, в стороне от дюн и песчаного тростника, ютились за переносными загородками редкие отдыхающие. При них скучали собаки, выдрессированные, приученные к повиновению, но явно томимые желанием побегать по камням, порезвиться на солнышке и сунуть лапы в воду.

— А ведь когда-то море было теплым, — поведал Ральф, привлекая Эми ближе. — Как в тропиках. Но тогда не было людей, чтобы насладиться этим теплом.

На пляже Кромера обнаружили кости бизона, рога дикого оленя, останки диких лошадей. В Ист-Рантоне водились слоны, в Оверстрэнде — медведи, в Вест-Рантоне бродили дикие кабаны. Вспомните об этом, — прибавил Ральф, — когда смотрите на фургоны кемперов, когда ловите запах жареного лука от прибрежных ларьков с хот-догами.

Я нашел кое-что, когда был мальчишкой, — признался он. Эми прижалась к нему, чтобы расслышать, что он говорит. — Грифею.

— Что это?

Ральф провел пальцем по ее ладони, как бы рисуя очертания. Не стал повторять название, слетевшее давным-давно с уст мужчины в балаклаве: еще не хватало, чтобы между ним и Эми влез дьявол.

— Раковина? Древняя? — Ее светлые глаза завораживали. — А сегодня мы такую не найдем?

— Я отыскал свою не здесь, а возле Уитби. И с тех пор не находил ничего столь же любопытного.

— Повезло, значит.

Эми вложила свою руку в его ладонь. Он ощутил, как обручальное кольцо на ее пальце трется о его кожу. Сын Ральфа, Джулиан, смастерил воздушного змея и запустил его на выходных на пустоши под Холтом; он дал этому змею имя «Сандра Гласс». Но Сандра еще совсем юная, этакие мелочи ее радуют, а взрослой женщине не подаришь деревяшки с полотном, взрослую женщину не вдохновишь полетом змея над волнами. Эми принадлежала этому побережью, в бриллиантах которого числились яшма, моховой агат и халцедон. Такой, как она, следовало бы прыгать с прибрежных утесов и носить не обручальное, а поминальное кольцо, в память о былой, утраченной жизни. И не забыть еще янтарь: его вымывает на берег близ Марша, он ждет счастливчиков, способных углядеть тусклый блеск в путанице водорослей на облизанной волнами гальке.

— Все, хватит. — Эми обхватила себя руками за плечи, словно пародируя спортсмена, страдающего от боли. — Я нагулялась.

Она выпрямилась, откинула волосы со лба, кое-как собрала их в наспех завязанный хвост. Ральф взял ее за руку. Они повернулись, и ветер ударил им в лица. Теплый ветер, моментально запорошивший кожу песком. Сквозь прищуренные глаза они видели, как песок клубится впереди, точно дым. Порой приходилось останавливаться, заслоняться ладонями. Песок забивался в рот, скрежетал на зубах. Казалось, ты вынужден грызть мелкие бриллианты.

Ральф отвез Эми домой. По дороге заглянули в магазин и купили персиков. На ферме уселись вместе на кухне. Эми Гласс достала из ящика кухонного стола острый нож, сперва положила на столешницу, затем вручила Ральфу. Тот взял один персик и стал резать. Желтая мякоть, кожура шершавая, как кошачий язык; признаки спелости растекались от косточки плода, будто пролитая кровь.

Потом поднялись наверх, легли в двуспальную кровать, под покрывало, сшитое Сандрой, второе из тех, что она сшила собственноручно. Эми обвила Ральфа своими тонкими и длинными белыми руками, прильнула к нему всем телом. Чудилось, что есть некий замок, ключ от которого она нашла, некий тайный код, который она расшифровала. Она вскрикнула, почти беззвучно, вывернула голову. Впилась зубами в подушку. Ральф пока не понимал, что чувствует сам, но сознавал, что до ощущения вины далеко. Влюбленность — да, несомненно. Волосы Эми раскинулись по ее плечам, словно веер из птичьих перьев; позвоночник, казалось, рассекал спину, как если бы в воске провели неглубокую борозду.

В тот день Кит находилась в доме тетушки в Фулшеме. Они сидели вдвоем на кухне. Дверь была приоткрыта, и внутрь сочился солнечный свет. Между локтями на столе остывал чайник.

— Так о чем ты просишь меня? — уточнила Эмма. — Это как-то связано с Дэниелом?

— Я прошу совета.

— Кит! Ты же знаешь, я никогда не даю советов!

— Сделай для меня исключение. — Кит уставилась на столешницу, задумчиво и аккуратно поцарапала ту ногтем. — Что это за гадость? Похоже на пятно от раздавленного печеного боба.

— Думаю, ты угадала. — Эмма усмехнулась. — Слышала, как говорят: дескать, нет худа без добра? Единственная польза от смерти Феликса состоит в том, что мне больше не нужно стряпать очередной diner a deux, вставая с постели. А печеные бобы весьма питательны, смею тебя заверить. — Веселье потухло; Кит заметила, как поменяли цвет глаза Эммы, из пронзительно-синих стали серыми. — Феликса было просто ублажить, требовалось лишь налить ему чего покрепче. Два стакана джина с порцией вермута — и он уже катил обратно в Блэкни, обратно к Джинни и ее еде. Знаешь, Кит, в журналах и книгах пишут всякую ерунду о тех, кто заводит романы. Дескать, угрызения совести и все такое. А как насчет мужчин, обедающих дважды в день? Вот о чем следует писать.

Рука Кит лежала на столе — крупная, белая, готовая действовать. Она хотела накрыть этой рукой ладонь тетушки, но сочла подобный поступок дурновкусием. Эмма сжала пальцы в кулак и принялась осторожно тереть глаза.

— Прости, милая. О Дэниеле я могу сказать лишь одно — спроси себя, что ты почувствуешь, если он уйдет от тебя и женится на ком-то вроде Джинни.

— Хорошо, подумаю, — пообещала Кит в некоторой растерянности.

— Значит, ты хотела спросить меня не об этом?

Кит покачала головой.

— Нет. Дело в наших домашних делах. И во мне самой. Мне нужна информация, Эмма.

— Информация или знание? — уточнила тетушка.

— А в чем разница?

Эмма не ответила.