История Рязанского княжества - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Иловайский cтр.№ 56

Со второй половины XIII в. нам известно семь рязанских княгинь: во-первых, Анастасия, супруга св. Романа; потом Феодора, супруга Ярослава Романовича, и Евдокия, жена Михаила Ярославича. О них мы знаем только по имени. Более известий имеем о супруге Олега Ивановича Ефросиний. За ней следуют три знаменитые княгини XV века: Софья, Анна и Агриппина; две последние особенно играли видную роль в последнюю эпоху рязанской самостоятельности. Живым напоминанием о благочестии княгини Анны служит большая соборная пелена, шитая на тафте разными шелками и золотом, с изображением тайной вечери и с надписью следующего содержания:

Что касается вообще до степени образованности в Рязанском княжестве в последнюю эпоху его самостоятельности, то мы думаем, что в этом отношении оно немногим отстало от центральных русских областей. Известно, в какой тесной связи с распространением христианства находилось развитие древнерусской цивилизации. К сожалению, у нас слишком мало данных, чтобы следить за успехами христианской проповеди на рязанской украйне. Мы уже говорили, что в начале XIV в. положено было начало христианству в Мещере. От XV в. до нас дошло два известия о крещении язычников в Рязанской области. Одна старинная рукопись рассказывает, что в княжение Василия Дмитриевича христианская вера была водворена в городе Мценске, где находилось много язычников.

Этот факт довольно важен для нас, хотя Мценск принадлежал к Рязанской области только взятой в обширном смысле; он бросает свет на состояние юго-западной части княжества. Потом св. Иона, впоследствии митрополит московский, во время управления рязанской и муромской епископией, крестил язычников в пределах своей паствы. В житии его пишется: «… и поставлен бысть блаженный Иона епископ градом Рязани и Мурому и многия тамо неверный, к Богу обратив, крести». О том, как долго язычество и отчасти магометанство сохранялось в восточной части княжества, можем судить по известиям о крещении мордвы в конце XVI в. и по апостольским подвигам рязанского архиепископа Мисаила, который в XVII в. обращал мордву и татар в уездах Шатском и Тамбовском, и подвиги свои запечатлел собственной кровью.

После религии самое могущественное влияние на развитие народного быта, как известно, оказывает торговля. Торговая деятельность в Рязанском крае прежде всего обусловливалась его отношением к водным путям сообщения в Древней России. Ока с давних времен была одной из главных торговых жил восточной Европы. В эпоху домонгольскую по ней шел водный путь из Киева в Болгарию. С XIII в. направление торговых путей несколько изменилось. С упадком матери русских городов и запустением Южной Руси жизненные силы народа отошли далее к северу и сосредоточились около берегов Москвы; богатый болгарский край также пришел в упадок, и роль посредницы между русской и азиатской торговлей перешла на Золотую Орду. Рядом с путем из Оки вниз по Волге существовал другой путь, из Оки вниз по Дону. Последний особенно оживился с тех пор, как мимо берегов Черного и Азовского морей направилось главное движение европейско-азиатской торговли в средние века, и приазовская Тана сделалась складочным местом этой торговли в конце XII и начале XIII в. Таким образом, вместо прежнего движения от северо-востока на юго-запад русская торговля частью приняла новое направление: от северо-запада, т. е. от Новгорода, Твери и Москвы к юго-востоку на Волгу и Дон. Ока и при новом направлении сохранила свое прежнее посредствующее значение. Волжская дорога не имела для Рязани такой важности, как путь по Дону, отчасти по ее значительному уклонению на север, отчабти потому, что с Окой вступала в соперничество Клязьма, которая сокращала переезд от Москвы до Волги. Кроме того, для северной России существовала еще третья ветвь волжского пути — верхнее течение самой Волги.

Между Окой и Доном, по указанию источников, существовали две главные дороги: западная сухопутная и восточная водная с небольшой переволокой. Последняя довольно подробно описывается в наказе Ивана III к Агриппине:

Переехав небольшое пространство по Рясскому полю, путники снова садились на суда, и по рекам Рясе и Воронежу спускались на Дон. Хотя нет прямых указаний на то, чтобы этот путь служил проводником торгового движения, и такие речки, как Хупта и Ряса, по своему мелководью не могли носить больших судов, нагруженных товарами, но при обилии лесов они, без сомнения, были гораздо полноводнее тогда, нежели в настоящее время, а весной и осенью были судоходны во всяком случае. Не забудем при этом, что к свите восточных послов обыкновенно присоединялись купцы со своими товарами; очень могло быть, что и турецкого посла в 1502 г., также сопровождал торговый караван. Другая дорога от Оки до Дона обозначена в известном «хождении Пимена». Из Переяславля Рязанского путешественники отправились на юг сухим путем; суда везли за ними на колесах и спустили их опять на воду где-то в верхнем течении Дона. На тот же путь намекает свидетельство Герберштейна:

Поход Дмитрия Ивановича в 1380 г. к устью Непрядвы также заставляет предполагать довольно хорошо известный в те времена путь, соединявший среднее течение Оки с верховьями Дона. Кроме естественных затруднений прямая дорога в Азов и Кафу представляла большие опасности от степных обитателей; поэтому купцы делали иногда объезд на запад по Литовским владениям.

Более подробностей мы знаем о сухопутном сообщении средней России с Прикаспийскими странами, благодаря запискам Контарини. Постоянная опасность при переезде через степи заставляла русских и татарских купцов отваживаться на это долгое путешествие, не иначе как присоединяясь к свите какого-нибудь знатного посольства и собираясь в значительном числе.