Блудный сын, или Ойкумена: двадцать лет спустя. Кннига 3. Сын Ветра - читать онлайн книгу. Автор: Генри Лайон Олди cтр.№ 67

— Убей!

Глаза Артура вспыхнули. Он сделал шаг к приемной матери. Сделал второй шаг. Третий. Сжал кулаки, между пальцев потянулись струйки дыма. Безрукавка сгорела без остатка. Кровь запеклась на лице коркой пирога, забытого в раскаленной духовке.

«Не вмешивайтесь! Сто девять...»

Посол Зоммерфельд загородил женщину собой. Артур отшвырнул отца небрежным движением руки. Посол неуклюже упал, попытался вскочить, опершись на протез. Нет, не смог, упал снова.

«Стоять!»

Гюнтер и забыл, когда его так одергивали в последний раз. Наверное, в интернате. Приказ доктора оглушил кавалера Сандерсона — и мысленно, и физически.

«Сто шестнадцать...»

Джинн замер напротив жертвы.

— Две минуты, — произнесла доктор Ван Фрассен тоном тренера, замеряющего время бега своего подопечного атлета. — Даже меньше. Ник, помнишь, я тебе говорила: даже меньше...

И голос вдруг сорвался на всхлип:

— Нет поводка, Артур. Все, больше нет, совсем.

Три отчаянных свистка. Три свистка.

Два свистка.

Один.

— Никакого поводка, ты свободен. Связи выгорели, ничего не осталось. Прах, пепел. Я их выстраивала, я знаю. Это как фантомная боль: болит, а ноги уже нет. Главное, понять, что ее нет, что болеть нечему.

Два свистка. Три.

— Нет поводка, я знаю, ты верь мне. Верь мне, Артур, пожалуйста. Мы тебя уже два раза теряли, мы в третий раз не выдержим. Вот и папа, видишь? Он ударился, но это ничего. Это пустяки. Он совсем не злится на тебя, нет. Он тебя любит. Мы тебя все любим, без поводков. Веришь?

— Тетя Ри? — как ребенок, спросил Артур. — Я верю, мама.

Да чтоб вас, ахнул Гюнтер-медик. Не знаю, как у него сочетаются тетя и мама, но поводка-то действительно больше нет! И вторичные реакции вычищены... Она что, прооперировала парню мозги за две минуты? Вне личной операционной?! Нет, ерунда! Парень сам справился? «Убей ее!» «Я верю, мама...» Кризисный конфликт? Сам перенастроил поводок, сам и сжег к чертям?! Не знаю, не хочу знать, не время сейчас, пусть меня лучше расстреляют... Ага, согласился Гюнтер-невротик. Тебя пусть расстреляют. А меня — нет. Я жить хочу.

Три свистка. Три свистка.

Один.

Обезумев, Шехизар Непреклонный не мог убрать брелок от губ. Сигналил кому-то, требовал, приказывал. Летели брызги слюны. Визжала поддельная флейта. Требовала повиновения от огня.

...Грохот взрывов перекрывает флейта. Между двумя молодыми людьми, мужчиной и женщиной, стоит ребенок. Артур Зоммерфельд держит отца за руку.

— Посмотри на брелок.

Игрушечная флейта на ладони. Картинка в чужом мозгу — в мозгу Николаса Зоммерфельда: шоссе, взрывы, двое людей от земли до неба, и ребенок между ними.

Музыка. Флейта.

Память.

Любовь.

— Ты кто такой?

На плечо Гюнтера легла тяжелая ладонь.

Вопрос был задан на местном языке, которого Гюнтер не понимал. Но чувственная аура, окружавшая вопрос плотным грозовым облаком, не оставляла сомнений в его прямом содержании. Стражник недоумевал. Кажется, стражник даже выругался. Точно, выругался. Вращая глазами, вылезшими из орбит, бедняга судорожно, рискуя обширным ишемическим инсультом, пытался вспомнить: «О Творец! Что же делает в трапезной зале этот — козлоногий, рогатый?! Гуль? Человек? Колдун?! Кажется, он был здесь раньше. Не был? Вошел? Стоял? Вылез из кувшина? Был призван? Явился своей волей?! Был, потом не был, потом снова был?! Стал?! Восстал?! Господь, милостивый и милосердный, не рожавший и не рожденный, и нет тебе равного ни одного! Вразуми раба своего, наставь на путь истины!»

У стражника закипали мозги.

Это был самый сообразительный стражник. Скорость его реакций превосходила скорость реакций остальных головорезов почти вдвое. Если он и не получил еще чин начальника палатки, шапку из черного войлока, расшитого серебром, и одежду из узорчатой ткани, так только потому, что думал перед тем, как делать, и не наоборот.

— Да кто же ты, сын козла?!

Потрясенный освобождением Артура, кавалер Сандерсон забылся непростительно для практикующего врача — ослабил воздействие на окружающих, утратил влияние на истерящего царя царей, точку опоры коллективного терапевтического пси-контакта. Свирель умолкла, растаяла. Зритель-невидимка начал обратное превращение — просто зритель, свидетель, соучастник. Сын Ветра спал в медблоке посольства; ветер, отец его, возвращался на круги свои в трапезной дворца. Впрочем, не все еще приняли возвращение блудного Гюнтера как факт. Стража опаздывала: кто-то видел колдуна, но не фиксировал, кто-то видел, но не придал значения; кто-то не видел вообще, находясь под остаточным давлением колыбельной. Виночерпий валялся в глубоком обмороке. Рой Белых Ос в этой жизни интересовала только потенциальная угроза жизни средоточия вселенной. Царственных истерик они навидались с лихвой. Три особо мнительные Осы даже были удавлены тетивой от лука за излишнюю инициативу. Шах свистел, джинн стоял, угроза отсутствовала. Понимали Осы унилингву, не понимали, знали, что джинн противится шахскому приказу, не знали — бесстрастностью суровые девичьи лица могли соперничать с выветренным камнем руин.

Осы жалили в одном-единственном случае, и этот случай им представился.

— Отвечай!

Вместо ответа Гюнтер взбрыкнул.

Он сам не знал, как это получилось. Большое тело, малое, большое, сплющенное до малого — как ни назови, а у его нынешнего тела имелись свои резоны и свои инстинкты. Копыто угодило стражнику ниже пояса. Кафтан на кольчужной подкладке спас хозяина от горькой участи евнуха, но последствия удара были самыми печальными, хотя и выглядели комично. Стражник хрюкнул. Лицо его налилось синеватым багрянцем, усы встопорщились каждым волосом. Бережно взявшись двумя руками за пострадавшее место, он присел на корточки и заплакал. Рыдания исторгались непроизвольно, вряд ли несчастный понимал, что делает. Слезы лились градом, текли по щекам; ноги подгибались, стражник хотел упасть вперед, на колени, и не мог.

— Извините, — растерянно произнес кавалер Сандерсон. — Я не хотел...

Он присел рядом со стражником:

— Позвольте, я помогу. Хоть боль сниму...

Что-то дважды ударило его в голову. Сотрясение, отстраненно подумал Гюнтер, чувствуя, как трапезная плывет перед глазами, вертится волчком. У сына сотрясение, почему отцу должно повезти больше? Спать, мне надо спать... Спать тебе, благим матом завопил Гюнтер-невротик. Рехнулся?! Вечным сном отоспишься, идиот! Сейчас как дам по рогам...

Да, отметил Гюнтер-медик. Да, по рогам.

Его спасли рога — и благословенная идея присесть на корточки. Иначе ножи Белых Ос вонзились бы ему в затылок и шею. Нападение на стражника в присутствии владыки было классифицировано Осами единственно верным способом, и меры были приняты без промедления. Срикошетив от монументальных, выгнутых крутой дугой, широких у основания рогов, ножи стаей хищных птиц разлетелись по трапезной — разбили окно, вонзились в стены, распороли щеку громиле, стоявшему у дверей. Один нож едва не угодил в доктора Ван Фрассен. Женщину спас джинн — не глядя, Артур протянул руку и поймал стальную птицу на лету.