Я защищал Ленинград - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 6

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Я защищал Ленинград | Автор книги - Артем Драбкин

Cтраница 6
читать онлайн книги бесплатно

Нашу дивизию перебрасывали с места на место. Сначала были бои в районе Тёшково и Левашово, потом опять Колпино, затем мы стояли на плацдарме под Ораниенбаумом, то нас готовили к высадке на «Невский пятачок». Всё в памяти перемешалось в бесконечные переброски и неудачные бои. В октябре начался голод на передовой, мы получали всего по 400-500 грамм хлеба на сутки, и от голодухи некоторые уже с трудом передвигали ноги. Один раз, когда кончились патроны, мы поднялись в штыковую атаку навстречу немцам, но немцы не приняли штыкового боя и отошли назад. Это, наверное, после уничтожения немецкого десанта в июле сорок первого года, второе светлое воспоминание о боях на Ленфронте, а всё остальное, что происходило с нами в те дни... довольно грустная история...

Мы всё время отступали или неудачно ходили в атаки, среди бойцов ходили слухи, что немцы так близко подошли к городу только из-за предательства начальника штаба ЛВО, который якобы перелетел к немцам со всеми картами и дислокацией укрепрайонов.

В начале ноября поступил очередной приказ на передислокацию. Я был командиром 1-го взвода в 1-й роте, и мой взвод шёл впереди батальонной колонны. Прошли километров пятнадцать, выбились из сил, и тут появился на коне наш командир батальона капитан Подопригора и стал орать на нас: «Давай! Быстрее! Вашу мать-перемать! Что плетётесь, как дохлые клячи?! Вас машины ждать не будут!» И тут мой ротный, местный, бывший оружейный мастер из Питера, вдруг заметил: «Куда мы идём? Это же окраина Ленинграда!»

Прошли ещё вперёд и оказались на лётном поле, где нас ждали транспортные самолёты, вроде похожие на «Дугласы». Каждому взводу приказали садиться на «свой», указанный начальством, самолёт. Мы залезли в «транспортник», а там пол устлан красной ковровой дорожкой.

Вышел лётчик и сказал мне: «Прикажи своим бойцам, чтобы приготовили котелки». Бойцы обрадовались, подумали, что нас сейчас будут кормить горячим, а лётчик всего лишь имел в виду, что если кого начнёт рвать, «выворачивать» в воздухе, так чтоб рвали в котелки, а не на пол. Где-то 5 ноября мы уже вступили в бой на Волховском фронте, где дивизия собиралась по частям, по мере переброски из кольца блокады. Это происходило в районе железной дороги Кириши - Мга и Погостья.

Сначала всё было совсем неплохо. Мы атаковали деревню Плюсы, захватили её, вышли близко к участку железной дороги и заняли станцию. Мне объявили, что я представлен за эти бои к ордену Красной Звезды. Потом нам приказали оставить станцию и отходить через лес.

Мой взвод отходил последним. Один из моих бойцов, уже немолодой, выбился из сил, сел на снег и сказал: «Не могу больше идти». По уставу я должен был застрелить его на месте, но я не стал этого делать. Молча развернулся и пошёл вслед за своими красноармейцами.

Полк занял новые позиции, но через несколько дней мы оказались в «мешке», нас почти полностью окружили, для прохода в свой тыл оставалась только одна лесная дорога.

У нас подходили к концу боеприпасы, закончилось продовольствие, мы несколько дней фактически ничего не ели, и один раз нам с самолётов По-2 стали сбрасывать мешки с чёрными сухарями, но когда стали делить сухари среди бойцов, то каждому досталось от силы по два сухаря. Многие красноармейцы от голода и безысходности уже были близки к деморализации. Моя рота стояла на стыке 10 62-го и 1064-го полков, и за два дня до того, как всё для нас закончилось, нам придали для атаки два танка: КВ и Т-34, но ничего из этой атаки не вышло.

Четырнадцатого числа ко мне в землянку пришёл лейтенант-танкист, сказал, что в поле за нами видел двух жеребят, и мы с ним пошли и пристрелили их, чтобы кониной накормить бойцов.

Мне было жалко стрелять в животных, поверьте, что человека в немецкой форме было убивать легче, чем этих несчастных жеребят.

Бойцы хоть успели в последний раз поесть, перед тем как нас всех взяли в плен.

Вдруг исчез весь комсостав, от командиров рот и выше: они бросили своих солдат в окружении. Куда-то «испарился» и мой ротный Мельников. Только взводные лейтенанты остались на позициях, а штабы полков, включая штаб нашего 1062-го сп под командованием майора Зорина, ещё до этого находились вне кольца окружения. Мы понимали, что приближается трагическая развязка. У нас на винтовку оставалось по пять патронов и одна неполная лента на пулемёт Максима, который был у меня во взводе. Приказ на отход или на прорыв нам никто не отдавал, и никто не предпринимал попыток прорваться к нам на помощь.

Просто некому было приказывать, командиры нас бросили!.. Нас «сдали», предали...

Ночью ко мне снова пришёл лейтенант-танкист и сказал: «Послушай меня, взводный. Садись на один из моих танков, мы уходим отсюда. Завтра нам всем здесь будет крышка», и когда я ответил ему, что не могу бросить своих бойцов, что совесть пока не потерял, то танкист произнёс: «Ты ещё пожалеешь об этом. Завтра немцы будут здесь». Танки в темноте ушли через лес на восток, а утром пятнадцатого числа на нас пошли немцы. Их было много, гораздо больше, чем было нас. Шли они медленно, а когда огонь с нашей стороны ослаб, то немцы поднялись в полный рост, а с трёх сторон по нам непрерывно били из всех стволов. Немцы, скорее всего, знали от перебежчиков, что у нас боеприпасы на исходе. Я со связным и с помкомвзвода старшим сержантом Гайдуковым находился в копне сена, мы отстреливались, пока ещё были патроны, а потом заклинило пулемёт, а Гайдукова ранило пулей в плечо. Рядом была деревенская банька, я успел крикнуть Гайдукову, чтобы он уходил, спрятался в ней, а потом опять посмотрел на поле боя, и мне стало страшно, такое ощущение, что волосы дыбом встали. Вся наша линия обороны замолчала, патроны у всех закончились, а немцы стояли в полусотне метров от наших окопах и кричали, что-то вроде «Русские! Сдавайтесь!». Никто не бросался на немцев в штыки.

Стало тихо, стрельба прекратилась. И тогда бойцы стали вылезать из траншей и стояли толпой, в большинстве своём не поднимая руки вверх. Остатки двух полков, свыше 800 человек, попали в плен в это проклятое утро.

Интервью и лит. обработка Г. Койфмана

Биниманский Вадим Германович

Ночью 22 июня боевая тревога. Мы все с неохотой встаём, идём на боевые посты. Потом узнаём, что это была не учебно-боевая тревога, а фактическая тревога, и наши зенитчики уже стреляли не по мишеням, а по фашистским самолётам. В тот день «Марат» стоял у стенки. Потом он ходил на малый рейд, на большой рейд. Это в зависимости от ситуации на флоте. Вначале мы в основном защищали от налётов с воздуха. Потом «Марат» находился около завода «Судо-мех». Если по каналу пройдёте, это средний завод. Там в начале сентября мы встретили немцев, которые уже подошли близко к Ленинграду. Наша артиллерия, и главный калибр, и бортовая артиллерия, чуть ли не прямой наводкой отбивала немцев. Потом мы вернулись опять в Кронштадт. На словах всё это просто. Так, вроде бы. Но морской канал узкий. Глубина небольшая, и когда в мирное время линкор входил туда, то это было целое событие. Сразу несколько буксиров, обеспечение. А здесь командир сам пришёл. Мы простояли там двое суток. Потом стало видно, что надо уходить, потому что если бы нас там разбомбили, то мы бы перегородили канал, и никто больше не прошёл бы в Ленинград. К тому времени уже были попадания. Первые ещё на малом рейде попали под небольшие бомбы. Но с этим мы справлялись сами. Вернувшись в Кронштадт, мы встали у стенки и продолжали вести огонь по наступавшим фашистам. На Ломоносовском (Ораниенбаумском) направлении немцев остановили как раз по линии дальности действия нашего главного калибра. Мы вели себя очень активно. Поддерживали сухопутные войска огнём главного калибра, бортовой артиллерии и зенитной.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию