Несвоевременные мысли эпохи Третьей Империи - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сатановский cтр.№ 24

Итог: экстремизм это или нет, неясно. Если теоретически — несомненно. За этим видишь ксенофобию, будущие погромы и прочие весьма печальные последствия. А если с точки зрения многочисленных персонажей, для которых само по себе упоминание о православии индульгенция? Никто пока не призывает убивать людей другой веры? Не призывает. Да, можно это так понять. А можно и иначе. Как призыв к совершенству любой ценой. Точно так же, как у мусульман с джихадом. Одни говорят: обращайте неверных, иначе пусть умрут. И убивают. Другие, что это про самосовершенствование и дисциплину. И нечего клеветать на чужую веру. Ничего не понимаешь в вере в Б-га, так и не говори о нём. И о вере рассуждать не смей. Что характерно, больше всех требуют убрать руки от веры фанатики из новообращённых. Вроде помянутого депутата, чья поздняя приобщённость к христианству началась отнюдь не с православия. Но об этом он не вспоминает. И коллеги его не вспоминают. Ни тем более начальство. Быль молодцу не укор…

Что характерно, за перепост фотографии депутата Милонова в прельстительной футболке экстремизм припаяли — как минимум единожды. То есть носить её можно, а рассказывать об этом нежелательно. И тут вопрос: это потому, что не надо распространять нехороший, с точки зрения элементарной логики и правоохранительной системы, лозунг или осуждалась не сама фраза, а попытка рассказать о том, что есть люди, которые её на груди носят и им за это ничего не бывает? То есть что на экстремизм можно закрыть глаза, сделав вид, что никакой это не экстремизм, а так — душевный порыв и эмоциональный всплеск. Враньё вообще дело обычное. Как там было в старинном анекдоте про то, что можно закрыть шторы, раскачивать вагон и представлять себе, что страна едет? Всё чаще кажется, что государство развалилось, а система вранья осталась, распространившись из сферы политики и идеологии на всё прочее. Интересно только, не развалится ли бывшая империя, в которой автор и читатели проживают, в очередной раз. Последнее дело самим себе врать. Очень способствует разложению страны.

Ну, сказали бы честно: в стране есть государственная религия, и это православие. Причём не какое придётся, а по версии РПЦ. Что, судя по недавнему запрету молиться и причащаться российским верующим в храмах, находящихся в ведении Константинопольского патриархата, вполне может случиться в недалёком будущем. Формально, по Конституции, страна светская. Но подавляющее большинство начальства воцерковлённое и открыто это демонстрирует. А в какой мере оно готово будет свои личные взгляды спроецировать на построение государства, когда это случится и с какой степенью разумности или её отсутствия произойдёт, предсказать трудно. Вера — вещь интимная. Огосударствления не любит, от попыток его провести чахнет, уходит в сектантство и раскол. В отечественной истории достаточно прецедентов. Крови стоило, жутко вспомнить. Но кто сказал, что эксперимент с назначением государственной религии завершился? С высокой степенью вероятности он впереди. Тогда и начнётся самое интересное. Поскольку, что даёшь одним, отнимаешь у других. А в России есть ещё и ислам.

Со всеми прочими — ладно. Одних мало. Другие уйдут в тень, лишь бы только о них не вспоминали. Третьих — неверующих — задавят общими усилиями. Что-что, но объединяться против кого-то мы умеем. За — с трудом. А назначить врага народа и общими усилиями его загнобить — ради Б-га. Но что интересно: когда на Украине начнутся захваты приходов Московского патриархата (а они, с благословения официального Киева, начнутся), что будут делать ревнители идеи «Православие или смерть»? Пойдут их защищать? Потребуют ввести на Украину войска в защиту веры и будут этого добиваться, рискуя карьерой? Выйдут на демонстрацию, которая им ничем не будет угрожать, поскольку пройдёт не на Крещатике, а где-нибудь на Марсовом поле? Или сделают вид, что это не про них? Просто интересно. Вот пришла к мальчишам беда, откуда не ждали. И? Тут-то всё и решится. Или они на деле патриоты и верующие. Или ряженые, решившие поиграть в религию. По делам их и оценят. Называется момент истины…

Для тех, кто не в курсе, Собянин — это московский мэр. Второй настоящий мэр после Лужкова, поскольку самого первого (его можно считать нулевым), Попова, полагать мэром и писать о нём в этом качестве автор не готов. Революционные перевороты (а в августе 1991-го в Москве произошла именно революция, правда, почти бескровная) редко приводят к власти людей, способных её реализовать с пользой для возглавляемого ими города или учреждения. Скорее уж для себя и своих близких. Те, кто приходит вслед за ними, себя и близких тоже не забывают, но управляют всерьёз. Причём насчёт прибыльности пребывания на занимаемом посту автор ни к кому из них претензий не имеет. Исключения бывают, но суть конкуренции в борьбе за власть и положение в обществе для него исчерпывает пословица «На то и власть, чтобы наесться всласть». Может быть, где-то есть чиновники, бескорыстно радеющие за дело и не пытающиеся обогатиться на занимаемом посту. Автору они не попадались. Их репутация скорее определяется уровнем приносимого ими вреда. И если его немного…

От Собянина его, безусловно, меньше, чем могло быть, хотя и больше, чем хотелось бы. Раздражает постоянное сначала бурное, потом умеренное шельмование предшественника его свитой, не такая уж малая часть которой была назначена именно предшественником. Это вообще не самая лучшая из отечественных традиций: хаять ушедшего с поста начальника тем громче, чем больше ему обязан. То есть тот, кто придёт после Собянина, будет ругать его, а тот, кто придёт после Путина, — его. И даже если многое из того, что будет сказано, чистая правда, ощущение остаётся мутное. Некрасиво это — затаптывать предшественников. Они все неидеальные. И ты неидеален. Ещё кто хуже будет — посмотреть. Понятно, что Ельцин пил, был человеком малопредсказуемым и за него часто было стыдно. Но он был президентом — каким был. И многие ему искренне верили. А то, что оставшиеся при власти соратники, прикрывая себя, ставят ему дорогущие и весьма неоднозначно воспринимаемые населением «Ельцин-центры», так он же их не расстрелял и не посадил. Имеют право, пока при власти.

Старинный друг автора, Владимир Соловьёв, инициировавший его в качестве писателя (в той мере, в которой к автору таковое понятие вообще применимо), радиоведущего и человека из телевизора в период, предшествовавший очередным выборам московского городского головы, которым, естественно, должен был стать действующий мэр, на тот момент Собянин, не раз сказал, что автор мэра не любит. И был по-своему прав: с чего взрослому женатому мужчине любить другого, тоже пожилого и не одинокого? У них обоих есть кого любить. Личное знакомство с Сергеем Семёновичем автора не связывало и вряд ли свяжет: коли он зачем-то понадобится мэру, его найдут. А морочить голову занятому человеку есть моветон. Но восторженное отношение иностранных туристов к Москве (на тот же Мундиаль 2018-го) поневоле заставляло воспринимать мэра лучше, чем раньше. Хотя очковтирательства меньше в городском хозяйстве не стало, как не стало меньше хвалебных од журналистов городскому начальству и жутко раздражающего «посоветовавшись с москвичами»…

Впрочем, у каждого свои слабости. По сравнению с Питером Москва впечатляет и радует. А что любимая мэром плитка разрослась как мох на болоте и заняла добрую часть проезжих полос, бордюры меняют как подорванные, словно стираются как школьный ластик, стоянок в городе мало, а в центре их и вовсе нет — особенно бесплатных, и город стал для начальства и туристов, а не для жителей, что с этим поделать? Лужков Москву любил. Не забывал о себе, но любил, и это чувствовалось. Собянин предан начальству (отчего и стал тем, кем стал), вольностей, характерных для предшественника, себе не позволяет и из города выжимает куда больше Лужкова. Так ведь и жители особо не протестуют. Ну, обдирают их на удивление бесцеремонно, при всех демонстративных реверансах. Так и ничего. Больше всего опасений было насчёт платных парковок и взноса на ЖКХ, при совершенной непонятице ни с ремонтами, ни с их качеством. Но прошло же? Прошло. И все быстро привыкли, явно забыв, что совсем недавно было иначе. Гайки, как известно, могут только закручиваться.