Преемник - читать онлайн книгу. Автор: Марина и Сергей Дяченко cтр.№ 76

«Не спрашивай. Ответы найдутся сами».

— Но мне надо спросить, — прошептал Луар, сжимая Амулет в кулаке и тем самым подхлёстывая боль. — Мне нужно…

«Всё, что нужно, у тебя уже есть. У тебя есть он…»

— Он ржавеет…

«Да. Да. Замолви за меня словечко».

Луар покачнулся. Широкий капюшон опустился ему на глаза, заменив голубое небо серым, проведя перед его взглядом новую линию горизонта; посреди этого другого, внезапно возникшего мира Луар увидел высокий дом с крыльцом, и на ступенях дома стоял он сам, в непривычного покроя щёгольской куртке, в высокой шляпе без полей и со шпагой у пояса. Картина резко приблизилась, будто сам Луар был осенним листком, брошенным в лицо юноши на ступенях; налетая на фигуру стоящего и пролетая сквозь неё, Луар успел понять, что нет, это не он, у того человека другое имя…

Потом он увидел низкий потолок, и под ним круглощёкого старика с набором игл для татуировки, и свою собственную руку, лежащую перед ним на столе; рукав был поддёрнут до локтя, рука лежала расслабленно, но ожидание боли выдавало себя «гусиной кожей», и какое счастье, что в подвале холодно и можно списать свою слабость на эту зябкую, пронизывающую сырость… Старик поднимает бровь: зарабатывать на жизнь шпагой — благородно. Но ты не наёмный убийца, сынок, ты — учитель фехтования… И теперь ты принадлежишь к цеху. Теперь ты в полном праве…

Старик преобразился, покрывшись вдруг белым седым волосом, отчего голова его сделалась похожа на выдолбленную изнутри луну; чёрные глазки этого нового старика сверлили, как два буравчика — но на дне их жил страх, и Луар испугался тоже, встретившись взглядом с человеком в сером плаще, светловолосым и светлоглазым, с татуировкой на запястье — знаком привилегированного цеха…

Ответь мне, беззвучно закричал Луар. Зачем?! Зачем ты призвал Мор, зачем ты искал Амулет, ответь мне, ты, зачавший меня в камере пыток, или ты тоже от меня отречёшься?!

Тот, кто стоял перед ним со стальными клещами в пробитой груди, излучал бешеное желание жить. Воля его подобна была железной хватке — Луар отшатнулся, парализованный натиском этой воли:

«Я тебя не оставлю».

— Тогда ответь! — беззвучно закричал Луар. — Или и мне проклинать тебя, кого проклинают все?

Чужой натиск ослаб: «Я не совершил злого».

— Ты?! — Луар оскалился.

«Я не совершил злого. Поймёшь».

Онемевшей щекой он ощутил прикосновение травы. Капюшон соскользнул, открывая его лицо солнцу — и чужим взглядам…

Впрочем, рядом никого и не было.

Только в отдалении, у городской стены, стояли в густой тени трое или четверо угрюмых мужчин. Глядели, сузив холодные глаза, на одинокую фигуру в сером плаще и слушали сбивчивые объяснения кладбищенского сторожа.

Но Луар их не видел.

* * *

Спустя несколько дней я полностью уверилась, что вскорости тронусь умом — в свою очередь.

Три существа, населявших огромный дом до моего прихода — девочка, женщина и старуха — казались мне в разной степени сумасшедшими. Торию Солль я рассмотрела в дверную щель — лучше мне было этого не делать. Я и прежде слегка боялась Луарову мать; теперь она внушила мне прямо-таки ужас.

Нянька уверяла, что госпожа ничего уже не понимает — но я-то видела, что моё появление не прошло для неё незамеченным. Где бы я ни находилась и что бы ни делала — призрак Тории Солль наблюдал за мной из запертой комнаты, я вздрагивала от малейшего шороха и резко оборачивалась, завидев краем глаза любую случайную тень.

Первые несколько ночей я проплакала, свернувшись на доставшемся мне тюфяке; кровать была хороша, по моим меркам даже роскошна — и всё же я не спала ни секунды, вслушиваясь в шорохи, вглядываясь в темноту, глотая слёзы. Неужели это конец?! Конец красивой и сильной женщины, не выдержавшей трагедии, сломавшейся и теперь увлекающей за собой ни в чём не повинную дочь…

Дочь. Алана порой казалась мне существом ещё более непостижимым и страшным, нежели Тория. Перед рассветом мне представлялись всякие ужасы — девочка одичала и потеряла разум, утратила человеческое, теперь её до конца дней придётся держать в хлеву на цепи, как того уродца, виденного однажды на ярмарке… То было бесформенное, вероятно, молодое существо со звериной мордочкой и злыми затравленными глазами; хозяин палатки брал медяк «за просмотр»…

Я кусала себя за пальцы. Не может быть; Алана смотрит осмысленно, её можно вернуть в мир людей, её нужно вернуть, если не спасти Торию — так хоть ребёнка…

А нянька тоже была в своём роде умалишённой. Она повелась на своей преданности; любая другая давно бы либо бросила всё и всех — это в худшем случае — либо увезла бы девчонку в город и там бы решала дальше, искала бы, в конце концов, её родного отца…

За эти ночи я успела высказать Эгерту Соллю всё, что думала о его поступках. Наверное, явись Эгерт собственной персоной — я не побоялась бы повторить всё это ему в лицо…

Но он не явился.

Дни мои заняты были работой; удивительно, как до моего прихода старая и больная женщина проделывала всё это в одиночку. Теперь нянька блаженствовала, время от времени позволяя себе отдых; единственным, чего она не доверяла мне делать, были заботы о Тории.

Нянька носила ей на подносе воду и еду; всякий раз полная тарелка возвращалась почти нетронутой. Нянька тёрла воспалённые глаза: не протянет долго… От одного голода помрёт…

— Помрёт ведь, девонька, — сказала она однажды, подперев щёку опухшим кулаком. Я быстро глянула на примостившуюся в углу Алану; девочка казалась равнодушной.

— Помрёт, — с прерывистым вздохом повторила нянька. — А я… Прости меня, дуру. Я уж думаю… Не мучиться бы ей. Сразу бы…

Я с трудом сглотнула. Из глубин пустого дома явился страх и накрыл меня, будто мокрым мешком.

Наутро я целый час провела у её запертой двери; Тория чуяла моё присутствие. Уходя на цыпочках и возвращаясь снова, я вспоминала осенний праздник в доме Соллей и ту нашу встречу в библиотеке: «Я — тварь?! Я от своего сына не отрекалась!» И моя вина. Моя тоже. Слово — не камень, брошенный в пруд. Там просто — круги по воде и облачко ила на дне, да пару рыбёшек шарахнется, как брызги… Но никто не знает, что случится, если бросить слово. В неизвестную, тёмную, надломленную душу…

Я вышла во двор, выдернула из плашки топор и довольно метко тюкнула им по полену; деревяшка раскололась и лезвие топора увязло в щели. Благородное орудие труда теперь напоминало в моих руках кота с чулком на морде — неуклюже пытаясь стряхнуть полено с топора, я заметила в тени рассохшейся бочки угрюмую рожицу Аланы.

Поймав мой взгляд, девочка нырнула в своё укрытие; выронив топор, я подобралась к развешенному для просушки белью и стянула с верёвки широкий, цветастый нянькин платок.

Фокус был стар — особым образом пристроив одеяние, я превратила собственные растопыренные локти в плечи долговязого существа с маленькой фигой на месте башки; войдя в образ, засеменила обратно к поленнице, причём фига удивлённо рассматривала всё вокруг, кивая и поводя «носом».