Золотая ладья нибелунгов - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Измайлова cтр.№ 41

Садко перекрестился, опустил голову. Когда поднял её, святителя уже не было. Но тепло его ладони оставалось, даже показалось, что он провёл этой ладонью по лбу купца, смахнув проступившие на нём капли пота. И ещё: едва тлевшая перед образом Богородицы лампадка разгорелась необычайно ярко, разливая по горнице мягкое, как солнечные лучи, сияние. И сам лик был уже не так печален. Садко глянул и понял, что губы Божией Матери тронула лёгкая, ободряющая улыбка.

— Эй, Садок! Когда ж ты угомонишься? — донёсся из другого угла недовольный голос Антипы Никанорыча. — Уж утро скоро, а ты и сам не спишь, и мне спать не даёшь. Сколько можно с самим собой разговаривать?

И, высказав своё недовольство, Антипа повернулся на другой бок, чтобы засопеть носом ещё мощнее и громче.

В этот раз Нево-озеро казалось тихим и кротким, словно заводь среди лесной глуши. Так, чтоб на нём вовсе не было волн, такого, конечно, быть не могло. Но волны на громадной, во всю ширь небесную поверхности колыхались совсем крошечные, не волны, а так, будто рябь небольшая. Ветер вначале, когда ладьи выплыли на широкий простор, слегка поддувал вслед, даже умудрялся выгнуть паруса, притворяясь, что усердно помогает гребцам. Потом сник и исчез вовсе.

— Штилле, — проговорил Герхард, только что сменивший на рулевом весле Луку Тимофеевича.

Становилось жарко, и германец скинул рубаху, оставшись нагим до пояса. Однако широкий поясной ремень и притороченные к нему ножны с мечом были на своём месте. В пути он не снимал их, даже когда спал.

Штиль. Это немецкое словцо ^[64] Садко знал — многие варяги тоже так говорили, только каждый на свой лад. Странно, право, что буйное озеро встречает их в этот раз так миролюбиво. Уж наверняка не потому, что злобные силы, оберегающие колдовской клад, решили пойти на мировую. Скорее, похоже на подготовку какой-то коварной западни.

— Слышь, Садокушко! — решил подкрепить его опасения Лука, в это время блаженно растянувшийся в скудной тени паруса, рядом с сидевшим на бочонке предводителем. — Я от иноземных мореходов слыхал, что в иных морях будто бы случается такое: плывёшь себе, и море вроде спокойно, да вдруг на ровном месте-то — глядь: яма водяная проваливается! А в ней вода и крутит, и крутит, вот ладью-то и втягивает, и ничего поделать не успеешь.

— О таких ямах и я слыхал. — Садко покосился на гребцов: не переполошил бы их кормчий. Нет, вроде никто не слышал. Хоть и тихо, но вёсла-то плещут. — Только на Нево-озере, Лука, такого никто ни разу не видывал. И чего ты прежде времени полошишься? Я ж всех спрашивал: поплывёте, не поплывёте? Никто не отказался.

— Так я и не полошусь! — возразил кормчий. — Только такая тишь здесь, чую, не к добру.

— Вполне возможно, — кивнул Садко. — В тот раз ты, помнится, говорил, что ветер с севера не к добру. Подул бы сейчас с юга, ты сказал бы то же самое. Любишь ты. Лука Тимофеич, постращать, любишь. Не знал бы тебя столько лет, подумал бы, что робок ты сердцем.

— Я?! — взъерепенился бывалый мореход. — Ты лишнего-то не говори, Елизарыч! Робкий бы с тобой нипочём в такой поход не отправился!

— Так и я о том же! — усмехнулся Садко. — Ну, и нечего про всякие ямы морские вспоминать. Как бы чего похуже не увидать. Правда, мы покуда далеко от тех островков, к коим путь держим. Без ветра, на одних вёслах, дай Бог, к вечеру туда пригребём.

— Смена гребцов! — скомандовал между тем Герхард, одновременно вертикально подняв левую руку, чтобы на идущей позади второй ладье сделали то же самое.

Сидевшие на вёслах дружинники разом встали и, дождавшись, покуда вёсла перехватят сменщики, шагнули к середине судёнышка, чтобы, усевшись цепочкой на сложенные в середине мешки, дать отдых натруженным рукам. Один из них, подхватив длинную палку с прибитым к её концу кожаным ведром, подошёл к носу ладьи, туда, где он не мог помешать гребущим, и ловким движением зачерпнул в ведёрко воды. Потом так же проворно перелил её в стоявшую у борта кадушечку, и она пошла по рукам — солнце стояло уже высоко, всем хотелось пить.

В каждой ладье плыли по тридцать три человека, и сейчас, когда не было нужды особо спешить, на вёсла садились по пятнадцать гребцов, один был у руля, двое должны были управлять парусом. Правда, этот самый штиль избавлял от необходимости вообще обращать на парус внимание.

Садко проявил недовольство излишней опасливостью Луки, но и самому ему всё более становилось не по себе — необычное миролюбие Нево-озера казалось слишком нарочитым. Что им готовят? И кто готовит?

Путешественник перевёл взгляд на Герхарда. Вот кто совершенно спокоен. Или уж настолько владеет собой, что ни взглядом, ни движением и уж тем более ни словами никак себя не выдаёт.

«Эх, научиться бы так!» — поймал он себя на досадливой мысли и тотчас удивился: разве ж он сам не научился давным-давно сдерживать и волнение, и злость, всегда, при любых условиях если не оставаться, то казаться спокойным? Конечно, научился. Однако до этого светловолосого воина с удивительными морскими глазами ему, кажется, далеко.

Солнце, уже высоко вставшее над горизонтом, светило в спину кормчему и очерчивало ало-золотистым контуром гибкую фигуру германца. Садко знал, что тот десятью годами старше его — Герхарду тридцать шесть. Лицом он казался, самое малое, лет на пять моложе. Но то лицо. Тело у бывалого вояки было и вовсе, будто у парня лет двадцати: упругое, лёгкое, хотя видно, что под его загорелой, гладкой, как у мальчика, кожей — только литые мышцы, и они везде, не на одних плечах и на спине. Он был весь наполнен своей могучей, тигриной силой, она играла в каждом его неуловимом движении. Ещё Садко обратил внимание на чистую, совершенно безволосую грудь Герхарда. От кого-то купец слыхал, что это — признак особой мужской силы, и ему это льстило, потому как он и сам был гладок кожей, на груди у него тоже совершенно ничего не росло.

Перед началом их похода Герхард признался, что морем путешествовал редко, но грести умеет неплохо. Только лучше не ставить его на руль. Однако прошёл один день пути, второй, и вот уже Лука без раздумий попросил сменить его у руля именно германца.

— Так он уж всему научился! — пояснил бывалый мореход своё решение. — Вишь, мы скоро через пороги пойдём, а там его силища-то и понадобится.

Садко на всякий случай встал рядом с Герхардом и убедился, что его опытный кормчий был прав: наблюдая пару дней за тем, как русские управляют ладьёй, германец перенял это умение.

— Как думаешь, — окликнул его Садко, разворачиваясь на бочонке так, чтобы быть лицом к кормчему, — как думаешь, Герхард, эта тишь небывалая и в самом деле не к добру, как наш Лука Тимофеич полагает?