Золотая ладья нибелунгов - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Измайлова cтр.№ 29

Садко понял, что в следующий миг касатки нырнут и исчезнут, а он и в самом деле останется на проклятом острове, чтобы здесь и сгинуть. Вода озёрная пресная, так что умирать он будет долго-долго — без еды-то человек не один месяц протянуть может...

— Господи Иисусе, прости меня, грешного, и помилуй! — прошептал он и перекрестился, в ужасе задаваясь вопросом, подействует ли это, помогут ли ему молитва и крестное знамение, если свой крестильный крест он потерял.

— А ну стой, мошенник! Куда заторопился?

Этот вопрос был задан спокойно и насмешливо. И даже не слишком громко. Но обе косатки «Морского царя» от этих слов разом прянули прочь от тёмной щели, от выхода из пещеры, остановились и вдруг, словно собаки, разом ткнулись своими хищными мордами в подставленные ладони человека, неожиданно возникшего между ними и щелью.

Человек стоял, именно стоял прямо на воде, его обутые в поношенные сандалии ноги даже по щиколотку в неё не погружались.

— Старец Николай! — вскрикнул Садко и почувствовал, что готов разрыдаться.

Что до Водяного, то тот при виде странника заверещал ещё громче и испуганнее, чем когда рука Садко сжала его бороду. Он дёрнулся, пытаясь заставить свою рыбину нырнуть, но косатка даже не шелохнулась.

Никола гладил рыб, пошлёпывал по вскинутым к нему мордам, а те ластились к нему, словно собаки, и фыркали от удовольствия.

— От... от-куд... от-ку-уд-д-да ты здесь взялся?! — В булькающем голосе рыбоглазого звучал теперь беспредельный ужас. — От-ку-да...

— Ишь ты, как раскудахтался! — От мягкости и теплоты в речи старца не осталось и следа, теперь он говорил гневно и грозно. Было очевидно, что Водяной не зря его испугался. — Откуда я здесь и зачем, то моё дело. Тебя не спрашивал! А вот ты какое право имеешь над честными людьми измываться, в плену их держать, условия им ставить? Да ещё и врёшь, будто ты тут — царь и все моря, да озёра, да реки твои! Кто тебе давал власть над ними? Али не ведаешь, чьё это всё на самом деле? Ведаешь, поганец!

— Так я ж просто так! — заскулил Водяной. — Я же шутил просто. А что людишки так до золота падки да жадны, так то ж не моя вина...

— И не твоя печаль! — Голос Николая эхом прогремел под низкими влажными сводами пещеры. — Эй, Садко! А ты что прирос к ладейке-то? На помощь звал? Вот я пришёл тебе помочь. Плыви-ка сюда, к своей рыбке.

— Я... Отче, я крест обронил! Сейчас подплыву, гляну только, не в ладье ль он?

— Вот она, твоя пропажа.

Старец поднял руку, и купец увидел повисший на шнурке крестик.

— Спасибо.

Садко в несколько взмахов доплыл до косаток, живо взметнулся на спину той, на которой сюда приплыл, и, привстав, будто на стременах, схватил и поцеловал руку странника. Он начинал уже понимать, кого видит перед собой, и не мог взять в толк, почему не понял этого раньше. О чудесах, которые вот уже много столетий совершает этот старец, ему приходилось слышать не раз и не два. Почему же до сих пор ему не приходило в голову?..

— Ведь ты же... Ты же — Божий Угодник! Святитель Николай Чудотворец! — воскликнул Садко. — Ты всегда помогаешь бедствующим.

— Не всегда! — печально вздохнул святой Николай. — Только если они Бога вовремя вспоминают. Или с особого Божьего соизволения. Что я без Господа-то могу? Без Него никто ничего не может. А ты так и не понял, к кому в плен попал?

— Нет. Он ведь Царём морским назвался.

— Он тебе и ещё, кем хочешь, назовётся! — Светлый взгляд святого, казалось, жёг Водяного огнём, тот так и корёжился на спине своего «коня». — Враль он и обманщик! Он в одном прибрежном племени волхвом был. Очень любил над простыми людьми властвовать. Для этого колдовству обучился, чернокнижником стал. А как пришла на Русь вера Христова, решил против князя взбунтоваться да крещению воспротивиться. Народ на бунт поднимал, да пошли за ним немногие. И когда воины идолов крушить стали, он за идола так крепко уцепился, что вместе с ним воду бултыхнулся. Ну и ещё около сотни местных, им же соблазнённых, следом попрыгали — испугались кары княжеской. Волны их с идолами вместе в море унесли, к скалистому берегу прибили. И так как они целые сутки, будто рыбы, в воде плавали, то и похожи стали на рыб. Видал, каков красавец! А колдовать-то он не разучился. Ну и стал тварей озёрных зачаровывать. Даже вон нескольких косаток из северных морей через реки да протоки сюда заманил, чтоб людей ими пугать да на них верхом разъезжать. Ладьи топил, мореплавателей в плен брал да в рабство обращал. А если с кем было не совладать, кладом вот этим заманивал и губил. Что, Чуока? Так ведь имя-то твоё было? Что молчишь? Я ведь правду про тебя говорю.

— Выгнали меня с моей земли, вот я в море и ушёл, — сипло прогундел колдун.

— Не мутил бы народ, кто б тебя тронул? — Николай Угодник, всё так же легко ступая по воде, будто посуху, подступил к Чуоке и наклонился к нему, отчего тот так съежился, что, кажется, стал в два раза меньше. — А теперь — пошёл вон, обманщик! Плыви прочь, как сам сможешь! Не потонешь, я знаю: призовёшь рыб покрупнее, они тебя и довезут. Только, чтоб когда мы приплывём, ни ты, ни нелюди твои больше нам на глаза не попадались. И если станешь впредь людей обижать, воли лишать, поплатишься за всё и сразу. Понял? Вижу, что понял. Гляди же! А косаток твоих, когда они Садко к его товарищам доставят, я назад отправлю, в море Северное, чтоб им там жить, детей на свет рождать. Вон в Нево-озере они и так половину рыбы извели — им-то её много надо. Ну! Кому я сказал? Ныряй!

Водяной-мошенник, что-то глухо бормоча и повизгивая, сверзился со спины косатки, ухнул в воду и исчез в чёрной щели прохода.

— Значит, говоришь, не велел тебе святой Угодник Божий вновь за тем златом плыть, да ты его повеления ослушался? Так ли?

Добрыня подлил гусляру в чару вина и заметил, что тот кинул взгляд на блюдо с остатками дичи, но явно не решился протянуть к нему руку (закончив свою песню, он уже съел кусочек жареной утки и ломоть хлеба, но, похоже, почти не наелся).

— Бери, бери, ешь, сколько душе угодно! — воскликнул посадник и сам придвинул блюдо поближе. — Гости мои, гляжу, уж наелись. Ты, стало быть, повеления святителя ослушался?

— Не так, Добрыня свет Малкович! — Садко взял с блюда жареную перепёлку и с удовольствием надкусил. — Ну... Не совсем чтобы так. Когда твари Божии, косатки эти, меня и Чудотворца Николая к острову скальному привезли, дружинники мои от радости едва с ума не посходили. Не чаяли увидать меня живого. А дружина колдуна оттуда вся пропала, не знаю уж, куда они подевались, колдун-то врал: ни в каких рыб они днём не обращались. Значит, либо попрятались, почуяв, что дело неладно, либо по воле святого куда-то вместе со своим предводителем перенеслись. Велел отец Николай, чтоб их не видно было, ну, так и поделалось. И ладья моя на воде мирно покачивалась, никаких камней под ней уж и в помине не было. Решили мы уплыть оттуда поскорее. И когда я со святителем прощался, то спросил: «А что, отче, если я теперь поплыву к тому островку, где ладья нибелунговская спрятана? Я ведь знаю, что туда в отлив подплывать надо, знаю, и как проход увидеть — голубку надо пустить. Получится ль у меня?»