Свои-чужие - читать онлайн книгу. Автор: Энн Пэтчетт cтр.№ 56

— Это не ты, — сказал Лео, когда она дочитала книгу. — И там нет никого из вас.

Он сидел во второй спальне, которую использовал как кабинет, в их квартире в Чикаго, в маленькой квартире, где они жили до того, как появились деньги. Франни плакала, а он усадил ее к себе на колени и гладил по голове. Страшную ошибку, которую она совершила, он превратил в нечто вечное и прекрасное. Это и был гвоздь в колесе. Или даже не это. Не в том было дело, что она это прочла, не в том, что он это написал, а в том далеком дне в Айове, когда Лео, чистивший зубы, пока Франни стояла под душем, выплюнул пасту, чуть отодвинул занавеску и сказал:

— Я все думаю о той истории, которую ты мне рассказала, о твоем сводном брате.

В то мгновение, стоя голой под струями воды, с текущим по шее шампунем, она подумала, что Лео Поузен ее слушал и счел смерть Кэла достойной дальнейших размышлений. Он протянул руку под душ и обвел пальцем ее маленькую грудь, покрытую мыльной пеной.

А вот о чем она не подумала, стоя в душе, — так это о том, что однажды ей будет пятьдесят два и придется созерцать на экране результат своей улыбчивой уступчивости. Экранный Кэл еще не умер, это было еще впереди. Экранного Элби остальные дети уже пару раз накормили таблетками, экранная Кэролайн била и щипала экранную Франни всякий раз, когда камера поворачивалась в их сторону, а ведь фильм был даже не о детях. Он рассказывал о матери одной из семей и отце другой, о том, как по ночам они смотрели друг на друга через подъездную дорожку. Героиня, которая была матерью Франни, то и дело запускала руку в свои длинные светлые волосы, глядела вдаль, и это должно было обозначать, что она изнемогает под бременем своей неверности. Голубая хирургическая пижама ладно сидела на ее безупречной фигуре. Экранную мать разрывали на части больница, дети, любовная интрига с соседом, дружба с его женой. Только ее злополучный муж вроде бы ничего у нее не требовал. Он жался к краям экрана, собирая за детьми тарелки, а она красовалась на переднем плане. Ну, вот, ее снова вызвали.

— Хватит, — взвыл Фикс.

Он оттолкнулся и приподнялся, словно намеревался самостоятельно выйти из кинотеатра, хотя ноги его по-прежнему стояли на подножке. В тот миг, когда он полетел вперед, в широкий проход перед местом для инвалидов, Кэролайн метнулась со своего места и поймала отца, собственным телом остановив его падение. Они барахтались в темноте, и каждый одним коленом и обеими руками упирался в липкий пол. Франни обхватила отца под мышки, но он извивался всем телом, силясь высвободиться.

— Я сам! Сам поднимусь!

Весь зал уставился на них. Никто не шикал. Шел уже другой эпизод. Теперь экранный Кэл бежал по улице мимо соседских домов, а маленький брат бежал следом, пытаясь его нагнать. Дело происходило днем, на экране было светло, и билетеры увидели, что шум исходит от старика в инвалидной коляске. Ему пытались помочь две женщины. Никто не знал, что фильм о них.

— Уйдем отсюда! — навзрыд выкрикнул Фикс. — Пошли!

Они усадили его обратно в кресло, но ноги у него заплелись. Он пнул Франни, и она поставила его ступни на подножку. Кэролайн взялась за кресло, а Франни схватила их сумочки. Они не то чтобы бежали — с отцом-то не побежишь, — но спешили как могли. Франни заскочила вперед и распахнула дверь в длинный, застланный ковром коридор, потом они прошли вестибюль, миновали безумную неоновую радугу, мигавшую над автоматом с попкорном, подростков-билетеров в коричневых полиэстеровых жилетах. Бам! Они вырвались из двойных стеклянных дверей в невыносимое половодье солнечного света.

— В жопу! — крикнул Фикс на парковке.

Мать с двумя детьми, шедшая им навстречу, остановилась, подумала и развернулась в другую сторону. Франни с хохотом уткнулась лицом в ладони. Кэролайн, перегнувшись в поясе, склонилась к отцу, прильнула к изгибу его плеча.

— С днем рождения, пап, — сказала она.

И чмокнула его в щеку.

— В жопу, — повторил Фикс, на этот раз обескураженно.

— Да, — согласилась Франни, поглаживая другое его плечо. — В жопу.

После кино они поехали на пляж. Франни и Фикс были против. Говорили, что устали и хотят домой, но машину вела Кэролайн.

— Я не допущу, чтобы у меня осталась такая память о папином дне рождения, — сказала она, вдавливая педаль, напоминая, на что способна эта машина и на что способна она сама. — Я хочу смыть это кино со своей сетчатки. Будем смотреть на океан.

— Поверни на Альтамонт, — сказал Фикс еле слышно, словно, откричавшись на парковке, вконец обессилел.

— Не боишься, что поездка на пляж его доконает? — сказала Франни, обращаясь к Кэролайн.

Фикс улыбнулся.

— Я так бы и хотел уйти. На берегу океана, рядом с моими девочками. Можем позвать Джо Майка, чтобы пришел и благословил меня в последний раз.

— Джо Майк уже не священник, — сказала Кэролайн.

— Мне он не откажет.

Во второй раз извлекать отца из машины было сложнее. Он не мог им помочь, но все же Франни и Кэролайн справились. Кэролайн, разумеется, оказалась права насчет пляжа. В Санта-Монике почти все дни прекрасны, а этот, благодаря тому что больше не представал на экране, был прекраснее прочих. У Фикса за лобовым стеклом «краун-виктории» висел знак «инвалид», и они нашли, где поставить машину, хотя мест для парковки не было.

— Вы не знаете, какое это наслаждение — впаять двести долларов штрафа какому-нибудь здоровому как бык засранцу, который влез на место для инвалидов, — сказал Фикс.

Франни катила коляску по дорожке, занесенной песком. Они старались запомнить все: чаек и волны, девушек в бикини, парней в шортах, спасателя на деревянной вышке, взиравшего на них с видом небожителя, молодежь — загляденье, хоть сейчас в рекламу лосьона для загара — и неувядаемых бодрячков, что перебрасывались в сторонке волейбольным мячом. Отдыхающие бегали с собаками, ели мороженое, валялись на пестрых полотенцах размером с простыню, подрумяниваясь на солнце.

— Всякий раз думаю: кто все эти люди? — изумилась Кэролайн. — Сегодня четверг. Неужели никто не работает?

— Они мой день рождения празднуют, — сказал Фикс. — Я всем дал выходной.

— А почему вон те ребята не в школе?

Кэролайн взглянула на кучку детей с ведерками, усердно пересыпавших песок.

— А помните, девочки, как я водил вас на пляж? — спросил Фикс.

— Еще бы — мы ходили каждый год, — сказала Франни.

Фикс смотрел на волны, на скользившие вдалеке крошечные фигурки серферов на ярко-желтых досках.

— Смотрю, девочки совсем не катаются.

— Девочки лежат на полотенцах, — сказала Франни.

Фикс покачал головой:

— Так не годится. Я бы вас научил. Если бы вы жили тут со мной, вы бы у меня стали серфершами.

Кэролайн нежно пригладила ему волосы. В детстве она хотела только одного — жить с отцом, а ей не позволяли.