Падшие - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Бальдаччи cтр.№ 71

– А потом переехал?

– Да, увы, переехал… Совершенно внезапно. Меня это немного обидело, сказать по правде. Даже не попрощался. Тоже мне, перелетная птица!

– У вас был такой предок – Найджел Ноттингэм?

Старик улыбнулся:

– Да. Дворецкий. Это мой прадед. Работал в каком-то жутком месте… гм, сейчас уже и не упомню, как называлось, но служил у одного совершеннейшего ничтожества, как его звали-то…

– Джон Бэрон. А место называется Бэронвилл.

Ноттингэм щелкнул пальцами:

– Да, точно! Это где-то в Огайо?

– В Пенсильвании.

Старик с грустью посмотрел на Декера:

– Похоже, что за последний год моя память, всегда острая как бритва, основательно сдала. Это одна из причин, по которым я здесь. Я… я постоянно все забываю. Не хотелось когда-нибудь по ошибке поджечь свою собственную квартиру.

– Не стоит так убиваться. Вы просто в отличной форме. А Коста проявлял интерес к Бэронам?

Ноттингэм еще сильнее скривился:

– Ну раз уж об этом зашла речь, то дело было на одном званом обеде, который я несколько лет назад устраивал. Это отложилось в памяти, потому что тогда я как раз получил приз от представителей модного бизнеса. Как говорится, за долгий плодотворный труд, – добавил он со смущенной улыбкой.

– И что произошло на том званом обеде?

– Ну все уже поели и отправились смотреть мои работы. А Брэд поднял со стола одну старую фотографию в рамке и стал меня о ней расспрашивать. В общем, на ней был Найджел. Я немного рассказал ему про него – по крайней мере то, что знал от отца с дедом. Найджел родился в Англии, в Суррее, давным-давно, а потом эмигрировал в Соединенные Штаты. Не знаю точно, как он оказался в Бэронвилле. Но в итоге стал дворецким у Бэрона. Его сын Сэмюэл, мой дед, еще в юности уехал из Бэронвилла и обосновался в штате Нью-Йорк, на севере, где и родился мой отец. Поженившись, мои родители переехали в Бруклин; там-то я и родился.

– Так что, ни у кого из ваших предков не возникло желания остаться в Бэронвилле?

– О господи, только не это! Помню по рассказам, что это просто какая-то вонючая дыра – сплошь шахты, грязные заводики и работяги, из которых тянут последние жилы… Дед говорил, что просто ненавидел это место, потому и уехал. Мечтал сбежать оттуда как можно скорее. В итоге все-таки сбежал. И слава богу. Сомневаюсь, что я сделал бы такую карьеру, если б родился и вырос там.

– А как же Найджел?

Ноттингэм ненадолго задумался, похлопывая по подлокотнику кресла своими длинными пальцами.

– Верно. Теперь припоминаю. Он оставался у Бэронов до самой смерти. – На секунду примолк. – Помнится, дед даже рассказывал, как ездил туда на похороны Найджела. Вообще-то это было довольно забавно.

– Что забавно? Не похороны его отца, надеюсь?

– Нет-нет. Забавно, что его отец умер ровно в тот же день, что и Бэрон. Тот самый Бэрон, который основал город и назвал его в свою честь.

– Они умерли в один день? Не знал.

– Да. Известно, что они были примерно одного возраста. Хозяин и слуга до того самого дня, когда смерть разлучила их. А потом кого уже волнует, у кого титул громче и денег больше, верно говорю?

– Удивит ли вас новость, что Брэд Коста переехал жить именно в Бэронвилл?

Ноттингэм сполз вниз по спинке кресла:

– О господи, вы, должно быть, шутите?

– Нет, не шучу. Вообще-то его там и убили.

Едва произнеся эти слова, Декер понял, какую совершил ошибку.

Ноттингэм стал задыхаться. Он хватал воздух ртом, царапал пальцами грудь и на что-то указывал. Наконец, Амос сообразил, на что.

Кислород!

Он быстро подкатил баллон к креслу, помог Ноттингэму вставить наконечник гибкой трубки в ноздрю. Старик сделал несколько глубоких вдохов и понемногу успокоился.

Декер облегченно откинулся в кресле:

– Простите, мистер Ноттингэм! Зря я так все это на вас вывалил.

Ноттингэм еще несколько раз глубоко вдохнул, от извинения отмахнулся. Негромко произнес:

– У меня ХОБЛ ^[38]. Чертовы сигареты… Да и разволновался еще.

– По вашей реакции можно судить, что вы совершенно не представляете, по какой причине Коста переехал в Бэронвилл? Или почему он погиб?

Ноттингэм покачал головой:

– Совершенно не представляю. Как он погиб? Вы сказали – убит? Ужас какой!

– Подробности не имеют значения, и я не хочу вас лишний раз нервировать. Но его и вправду убили, и теперь я пытаюсь выяснить почему.

– О господи, бедный Брэд!..

– У вас есть какие-нибудь мысли, почему он решил сменить Сохо и карьеру на Уолл-стрит на Бэронвилл?

Ноттингэм осторожно вытащил из носа наконечник кислородной трубки, отложил в сторону:

– Где-то через неделю после того, как я рассказал Брэду про Найджела и Бэронов, он опять зашел ко мне и стал задавать вопросы.

– Какого рода вопросы?

– Для начала вам придется получить кое-какие сведения из семейных преданий, которые передаются из поколения в поколение.

– Чьих преданий? Ноттингэмов или Бэронов?

– Вообще-то и тех и других. Дед пересказывал их мне, когда я был еще совсем мал. Понимаете, самый первый Бэрон – тот, который основал город и все остальное – был просто самым последним мерзавцем. Я уже говорил вам – пробы негде ставить. Дед, пока рос, жил в половине для прислуги. И место это просто ненавидел. И хотя со старым Бэроном сталкивался нечасто, все равно считал его совершенно жутким человеком.

– Если он был такой гад, почему тогда Найджел попросту не ушел от него? – спросил Декер.

– Хороший вопрос. Однако из того, что я слышал, Бэрон на самом-то деле вовсе не третировал Найджела. Совсем наоборот – он, судя по всему, обращался с ним скорее как с равным.

– Странно, как это можно обращаться как с равным с собственным дворецким…

– Они с Бэроном были ровесниками, а Найджел стал служить ему еще до того, как тот выстроил огромную усадьбу на холме. Я видел ее только на фото. Что-то совсем чудовищное.

– Я был там. Время ее не пощадило. Но вы начали что-то о семейных преданиях?

– Не думаю, что у кого-то из членов семьи Бэрона было желание продолжить его дело и после его смерти самим зарабатывать себе на жизнь.

– Им хотелось просто и дальше доить старика?

– Да. И тут мы вплотную подходим к этим самым семейным преданиям. Бэрон был очень скуп, экономил на каждой мелочи, но деньги любил – последнего гроша из рук не выпустит. Рабочим платил соответственно, почитай практически ничего, а на благотворительность вообще ни цента не тратил. Просто лопался от денег, но, видать, ему и того было мало.