Комната шепотов - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 26

– Нет. Это припадок.

С этим нужно было покончить без промедления, одним духом. Каждая секунда задержки увеличивала опасность того, что в проулке появится кто-нибудь и это переломит ситуацию.

Автомобиль открыл пассажирскую дверь, перетащил адвоката на другое сиденье и засунул его безвольные ноги в нишу перед креслом. Хлороформ – вещество очень нестойкое, но он еще не испарился полностью с лица Ларкина.

– А что у него такое на губах и носу? – спросил Автомобиль.

Джейн, не отвечая, оставила открытой водительскую дверь, обошла машину, оттолкнула Автомобиля, вытащила из кармана Ларкина сотовый и пристегнула адвоката ремнями безопасности. Из кармана куртки она вынула платок, который положила на лицо Ларкина, чтобы хлороформ испарялся медленнее.

– Он, кажись, помер, – сказал Скелет, подойдя к ним с правой стороны машины.

– Он жив. У него приступ.

Джейн захлопнула дверь, повернулась к ним и вытащила пистолет из-под спортивной куртки.

Подростки отчасти замерли, отчасти отпрянули от нее; вся их элегантность скейтбордистов исчезла, уступив место неуклюжести, вызванной внезапным страхом. Они беспомощно подняли руки, пытаясь защититься, потом обхватили ими грудь и живот, словно эти магические жесты могли предохранить от пули.

– Будете крутизну изображать, вас прикончат, – сказала Джейн. – Хипповый, крутой, стремный, важняк, упакованный – все это дерьмо, глупость, мелочь, самый тупиковый из тупиков. – Левой рукой она сбросила поркпай с головы Автомобиля, и тот чуть не упал на колени. – Посмотрите на себя с вашими крутыми футболками и драными джинсами, вам все до фонаря, но ваша позиция и плевка не стоит, вы с трудом сдерживаетесь, чтобы не обделаться от страха. Если сегодняшний случай не послужит вам уроком, если вы не поумнеете, то к тридцати годам станете озлобленными и никому не нужными. Отдавайте мои деньги.

– Но вы… должны нам шесть сотен, – сказал Автомобиль.

Дело затягивалось, но для Джейн это было не менее важно, чем похищение Рэндала Ларкина. Она должна была сделать это, чтобы остаться по правильную сторону тоненькой красной линии, разделявшей мрак и свет.

– Отдавайте деньги, или я заберу их у вас, когда вы будете истекать кровью на земле.

– Вы нас не убьете, – сказал Скелет.

– Но покалечу, – солгала она. – Может быть, это вам и надо, чтобы вышло говно из мозгов. – Она протянула руку. – Отдавайте деньги!

Оба тряслись, отдавая ей купюры – по четыреста долларов каждый.

– Вам продают крутизну, чтобы вы оставались дураками и не высовывались. Пока что вы самые тупые козлы, каких мне доводилось видеть. Забирайте свои скейтборды и валите отсюда, бога ради. И поумнейте!

Парни отступили, подняли свои скейтборды и побежали к мусорному бачку, с помощью которого заблокировали въезд в проулок. Разбогатеть им не удалось, хотя, может быть, они поумнели – но и это вряд ли.

Стоя слева от машины, Джейн бросила телефон Ларкина в канализационный люк, схватила свою сумочку, сунула в кобуру пистолет, села за руль и захлопнула дверь. Затем она пощупала пульс на безвольном запястье адвоката. Вполне нормальный. Достав пульверизатор, она побрызгала хлороформом на платок, которым закрыла его лицо.

Двигатель уже работал. Она перевела рукоятку в положение заднего хода и отъехала от металлической гаражной двери. На выезде из проулка она остановилась, чтобы застегнуть блузку и надеть солнцезащитные очки, потом свернула направо.

Для множества водителей, которые тем пятничным утром сидели в своих сверкающих на солнце машинах, она была богатой женщиной, рассекающей на своем «мерседесе», в то время как ее муж дремлет на пассажирском сиденье, закрыв лицо от солнца. Возможно, они собирались где-нибудь со вкусом провести уик-энд. Жизнь их напоминала статью из гламурного журнала, деньги текли рекой, и они не ведали никаких забот.

Летом снегири большей частью летали поодиночке, а зимой сбивались в стайки. В пятницу утром, после отъезда Бута Хендриксона, когда Лютер все еще стоял у открытой двери своего дома, сорок или пятьдесят птиц вылетели из елового леса – размеренные, спокойные взмахи крыльев, короткое планирование, спуск по дуге, – чтобы, пользуясь переменой погоды, поискать лоскуты травы там, где ветер сдул снег, и поклевать семена.

Они прилетели с песней, высокие призывные трели ласкали слух. На глазах Лютера они опустились там, где можно было найти пропитание, – черные головки, серо-черные крылья, яркие пятна красных грудок на снегу. Вид снегирей на минуту поднял настроение, но потом, по причине, которую он не смог бы выразить словами, его пронзило дурное предчувствие – страх за этих птиц, за всех птиц, за всю природу, за себя, жену и детей.

Вернувшись в свой кабинет, он позвонил своему заместителю Гуннару Торвалу и на неделю передал бразды правления в его руки.

– Несмотря на вчерашнее, мы остаемся в режиме полета, Гуннар. Я не бросаю тебя в шторм. Федералы нам и пальцем не дадут шевельнуть. Если я правильно их раскусил, они собираются свернуть дело как можно скорее и создать впечатление, будто вышло недоразумение и никто не был убит. Не говоря уже о губернаторе.

– Что у них на уме? – спросил Гуннар.

– Вряд ли они затеяли что-то нехорошее, – сказал Лютер, теперь имевший основания полагать, что его разговоры прослушиваются. – Для них важно открыть и закрыть дело побыстрее, и они не хотят трепать нервы людям, с учетом других неприятностей.

– Не знаю, как там насчет открыть-закрыть. Но не верю, что Кора могла пойти на это. Не верю, что она пошла на это.

– Именно что пошла, – заверил его Лютер. – Она сделала это, но была не в себе. И вряд ли мы поймем, как это произошло.

– Что с ее домом?

– Сгорел.

– Больше, чем сгорел.

– Он сгорел, – сказал Лютер, – и этим тоже занимаются федералы. На этой неделе мы только руководим дорожным движением и читаем лекции пешеходам, которые переходят улицу в неположенном месте.

Шериф повесил трубку, поднялся наверх и переоделся в гражданское. Он собирался посетить подругу Коры, чтобы задать ей кое-какие вопросы, но не хотел делать это в официальном порядке. Когда он спустился вниз, из кухни доносился запах корицы и заварного крема – все было уже готово и остывало. Ребекка раскатывала тесто, чтобы наготовить пирожных с грецким орехом, пеканом и фисташками.

– Я должна загружать себя делами больше, чем обычно, чтобы не думать все время об отеле.

– Похоже, мы до конца жизни будем есть ореховые пирожные.

– Я готовлю много, чтобы раздавать их. Если я приду с одними соболезнованиями без всего, то сразу же расплачусь. А когда приносишь еду, это уже нечто большее, чем похороны.