Муза ночных кошмаров - читать онлайн книгу. Автор: Лэйни Тейлор cтр.№ 57

– Вот дикарка, – прошептал Ферал и последовал за ней.

Спэрроу замешкалась, но потом тоже вошла внутрь, хотя и не для того, чтобы искать сахар. Она обнаружила большую пустую корзину и начала аккуратно складывать в нее кости. Лазло помогал ей, содрогаясь при мысли о судьбе этих скелетов.

– Интересно, как долго они продержались.

– Полагаю, слишком долго. Запертые в кладовой… – Спэрроу покачала головой. – Поначалу, наверное, это казалось удачей, пока никто так и не пришел им на помощь.

Лазло понимал, что она имела в виду. В любом другом месте они бы умерли за считаные дни. Но здесь хватало сырых продуктов, чтобы поддерживать в себе жизнь даже тогда, когда надежда на освобождение умерла. Должно быть, это было настоящей пыткой. Юноша гадал, сколько еще людей оказались запертыми, когда двери перестали работать. Это пробудило в нем беспокойство.

– Может, мне не стоило активировать двери, – размышлял он. – Если со мной что-то случится… – Лазло комично прищурился и покосился на Спэрроу. – Поэтому ты оставила свою открытой?

Она положила череп в корзинку и усмехнулась.

– Ничего такого мрачного. Я просто привыкла, что она всегда открыта. Правда, теперь, когда ты об этом упомянул, я думаю вообще ее не закрывать. – Она тоже прищурилась и скорчила гримасу. Все это были шутки, но затем ее взгляд сосредоточился на опухшей губе Лазло. Ей будто бы пришла какая-то идея, но девушка отмахнулась от нее и вновь занялась костями. Секундой позже она задумчиво сказала: – Наверное, сильно болит.

Лазло стряхнул пыль от костей с ладоней.

– Не могу жаловаться.

– Ну, вообще-то можешь. То, что ты не ноешь, делает тебе честь. Уж поверь, я все знаю о нытиках. – В эту секунду, как на заказ, из глубины кладовой раздался дикий, полный прискорбия стон. Это была Руби, которая, судя по всему, обнаружила, что бочка с сахаром пуста. – Вот к примеру, – ухмыльнулась Спэрроу. – Можно я кое-что попробую?

Она указала на его губу. Лазло неуверенно пожал плечами. Спэрроу попросила его закрыть глаза. Он почувствовал ласковое прикосновение к своему рту. Рана легонько пульсировала, как миниатюрное сердечко, а затем начала покалывать. Вдруг его голову заполнил шум, поскольку в эту секунду Руби вышла из кладовой, буквально раскалившись от разочарования, кончики ее волос мерцали язычками пламени, пока она проклинала алчность скелетов.

– Руби, – пытался урезонить ее Ферал. – Они же умерли от голода!

Спэрроу убрала руку от раны, и ее прикосновение забылось в пылу разборок. Лазло, подумав, что лучше всего обследовать комнаты одну за другой, приказал силой мысли отменить предыдущее действие.

По всей цитадели открылось множество дверей. Большинство из них вели вниз, в торс серафима. В обители Миньи, в атриуме с куполом, появилась винтовая лестница, грациозно бегущая по шее к голове серафима, чтобы пролить свет на любые секреты, которые там таились.

И в сердце цитадели, на странном металлическом шаре, парящем прямо по центру большой пустой комнаты, тоже появился шов. Вертикальный, идущий от зенита до надира. Плавно, бесшумно шар раскололся и открылся, а внутри него было…

…ничего.

Сфера, около шести метров в диаметре, оказалась полой и пустой. Но… пустота выглядела как-то неправильно, хоть в помещении и никого не было, чтобы это заметить. В центре колебалось практически незримое искажение. Там ничего не было, но это ничто двигалось, словно флаг, парящий на ветру.

Все открытые двери начали вновь закрываться и сплавляться, несмотря на то что их так никто и не увидел. Кроме…

Тишину в сердце цитадели нарушил вопль. У комнаты имелось свойство поглощать звук, и то, что в любом другом месте прозвучало бы как крик банши, здесь отдалось далеким женским стоном. Это было Привидение, белая птица, возникшая из ниоткуда. В последнюю секунду она ринулась к парящему шару и скользнула между металлическими краями прямиком в пустоту, а затем… пропала.

Привидение было неестественным созданием, склонным к исчезновениям. Но это другое. Птица не потускнела и не растворилась в воздухе. Она врезалась в рябь искажения, и воздух расступился вокруг нее, будто порванная ткань. Мелькнуло небо, но… не небо Плача.

А затем воздух сомкнулся. Шар закрылся. Стало тихо.

Птицы больше не было.

Солнце зашло за горизонт. Ребята приготовили пресный ужин и съели его. Сарай позаботилась о Минье, покормила и помыла ее, а потом, оставив Ферала на дежурстве, направилась к себе в комнату.

Лазло опередил девушку и уже скрылся в спальне, из-за чего она шагала по длинному правому коридору значительно быстрее и легче, чем обычно. По правде говоря, ее ноги едва касались пола. Все эти годы, после заката, когда остальные отправлялись в кровати, она шла к себе в комнату – но не для сна, а чтобы отправить мотыльков в кошмары жителей Плача. И хоть она наведывалась в сотню разумов за ночь, ей всегда было одиноко. Но не теперь.

Сарай остановилась у двери. Все в ней трепетало от мысли, что Лазло внутри и впереди их ждет целая ночь.

Этим утром, когда розовые рассветные лучи проникли через окно, она заставила свою одежду исчезнуть и легла на кровать, а Лазло устроился рядом. Они спали, прижавшись друг к другу телами, и, встретившись во сне, легли так же. Жизнь в качестве призрака очень похожа на жизнь во сне. Ничто из этого не «реально», в строгом понимании слова. Сны подпитывались воспоминаниями и личным опытом. Как Сарай с Лазло убедились, когда пытались нафантазировать торт, нельзя вкусить то, чего ты еще не пробовал.

Вот точно так же и с призрачной сущностью. Сарай знала, что все ощущения были наиболее вероятными догадками ее разума, основанными на том, что она испытывала раньше – иначе говоря, почти ни на чем. Лазло никогда не прикасался к ней настоящей, кроме момента, когда он нес ее труп, а целовались они только во снах. Поэтому, когда его губы ласкали ее сосок или когда он проводил пальцами вокруг пупка, она могла лишь представить свои ощущения. Все казалось настоящим. И ощущалось превосходно, но Сарай не могла перестать думать, что это все равно что есть торт во снах, иными словами: блеклый фантом истинной и изысканной необъятности удовольствия, привилегии живых.

Не то чтобы она ценила эту привилегию при жизни. У нее не было возможности, а теперь никогда и не будет. Печальная мысль, но есть и утешение: во снах можно делиться ощущениями, так же как эмоциями и вкусом торта. Если один из сновидцев знает, как оно должно ощущаться, то может передать чувство другому посредством сна, так что когда Сарай ласкала губами сосок Лазло или проводила пальцами вокруг его пупка, она могла испытывать то же, что и он, и делиться изысканной необъятностью опосредованно.

Вот о чем она думала, румяная, теплая и нетерпеливая, когда шагнула в комнату… и обнаружила, что та трансформировалась.

Сарай замерла на пороге и изумленно ахнула. Комната всегда выглядела прекрасно, но все же была просто комнатой, к тому же очерненной тем фактом, что Скатис создал ее для Изагол – подарок одного монстра другому.