Книга Жизни - читать онлайн книгу. Автор: Дебора Харкнесс cтр.№ 24

– Нашел! – объявил Хэмиш, постучав пальцем по странице. – «Каждый мужчина, имеющий чистокровное потомство, может создать боковую ветвь при условии, что его решение было одобрено его отцом или главой его клана. Новая боковая ветвь будет считаться ответвлением от изначальной семьи, однако во всем остальном глава нового семейства свободен в изъявлении своей воли и применении своей власти».

Достаточно прямолинейные слова, но, поскольку они принадлежали Годфри, это включало в себя еще что-то.

– Создание боковой ветви – самостоятельной ветви семейства де Клермон, где главой станет Мэтью, решит все наши проблемы! – заявил Маркус.

– Только учти, что не все главы кланов приветствуют появление боковых ветвей, – предостерег сына Мэтью.

– Познавший вкус бунтарства вовеки бунтарем пребудет, – пожал плечами Маркус. – Ты это знал, когда создавал меня.

– А Фиби? – вскинул брови Мэтью. – Невеста разделяет твои революционные взгляды? Возможно, ей не понравится перспектива, когда твой дядя наложит лапу на все твои финансы и вас обоих выставят из Сет-Тура без гроша за душой.

– Как прикажешь это понимать? – нахмурился Маркус.

– Пусть Хэмиш меня поправит, если я ошибаюсь, но мне помнится, что в следующем разделе книги Годфри говорится о наказаниях, налагаемых в случае, если боковая ветвь создается без позволения главы основного семейства, – ответил Мэтью.

– Ты – мой отец, а значит, и глава, – возразил Маркус, упрямо выпятив подбородок.

– Только в биологическом смысле. Я поделился с тобой своей кровью, чтобы ты смог возродиться вампиром.

Мэтью молотил руками в воздухе. Меня это встревожило. Я представляла, что́ сейчас происходит у него внутри.

– У Годфри написано «sire», то есть «производитель». Ты знаешь, до чего я ненавижу это слово. Я считаю себя твоим отцом, а не донором крови.

– А я прошу тебя встать на ступеньку выше, – не сдавался Маркус. – Болдуин превратно понимает завет и роль Конгрегации. Если ты создашь боковую ветвь, мы сможем проложить собственный путь и сами принимать решения.

– Мэтт, разве что-то мешает тебе создать свою ветвь? – спросил Хэмиш. – Теперь, когда Диана беременна, думаю, ты с радостью вырвешься из-под диктата Болдуина.

– Все не так просто, как ты думаешь, – ответил Мэтью. – И у Болдуина могут появиться оговорки.

– Фиби, а это что?

Палец Сары застыл на пергаменте почти под самым именем Мэтью. Генеалогия интересовала мою тетку больше, нежели юридическая казуистика.

Фиби пригляделась:

– Похоже на подчистку. Когда-то здесь тоже помещался кружок с именем. Подчищали грубо. Имя все равно можно прочитать. Beia… нет, должно быть, Benjamin. В Средние века имена часто сокращали и ставили «i» вместо «j».

– Имя-то выскребли, а убрать красную ленточку, тянущуюся к Мэтью, забыли. Следовательно, этот Бенжамен – один из детей Мэтью, – заключила Сара.

При упоминании о Бенжамене у меня похолодела кровь. У Мэтью действительно был сын с таким именем. Жуткое создание.

Фиби развернула другой свиток. Это генеалогическое древо тоже было старинным, но все же ближе к нашему времени. Невеста Маркуса нахмурилась.

– А это вроде уже тринадцатый век, – сказала Фиби, разворачивая пергамент. – Никаких подчисток и никакого упоминания о Бенжамене. Получается, был и бесследно исчез.

– Кто он такой – этот Бенжамен? – спросил Маркус.

Его вопрос меня удивил. Уж кто-кто, а он-то должен знать имена всех остальных детей Мэтью.

– Бенжамена не существует, – с бесстрастным лицом, тщательно выбирая слова, заявила Изабо.

Мой мозг пытался сопоставить последствия вопроса Маркуса и странный ответ Изабо. Если сын Мэтью не знал о Бенжамене…

– Значит, потому его имя и соскребли? – спросила Фиби. – Может, исполнитель древа допустил ошибку?

– Да, он был ошибкой, – упавшим голосом произнес Мэтью.

– Однако Бенжамен существует, – сказала я, пристально глядя в серо-зеленые глаза Мэтью, зашторенные воспоминаниями. – Я встречала его в Праге шестнадцатого века.

– Так он жив? – спросил Хэмиш.

– Не знаю. Я создал его в двенадцатом веке и полагал, что он погиб вскоре после превращения в вампира, – ответил Мэтью. – Через несколько сот лет Филипп слышал о ком-то, чей словесный портрет совпадал с обликом Бенжамена. Установить истину мы не успели. Тот вампир исчез. В девятнадцатом веке ходили слухи о Бенжамене, однако доказательств не было.

– Ничего не понимаю, – замотал головой Маркус. – На генеалогических древах изображают и умерших. Значит, Бенжамен должен был бы там присутствовать.

– Я от него отрекся. И Филипп тоже. – Не желая встречаться с нашими любопытными взглядами, Мэтью закрыл глаза. – Подобно тому как через клятву на крови можно сделать кого-то частью твоей семьи, можно из семьи и изгнать. И тогда, согласно вампирскому праву, такой вампир считается безродным и вынужден сам о себе заботиться. Маркус, ты знаешь, какую значимость придают вампиры родословной. Отсутствие признанной родословной у вампиров считается таким же пятном, как у ведьм – быть под властью чужого заклинания.

Теперь я яснее понимала, почему Болдуин может воспротивиться моему включению в генеалогическое древо семьи де Клермон в качестве дочери Филиппа.

– Значит, Бенжамен действительно мертв, – сказал Хэмиш. – По крайней мере, с юридической точки зрения.

– А мертвые иногда восстают и преследуют нас, – пробормотала Изабо, заработав мрачный взгляд сына.

– Не представляю, какое преступление мог совершить Бенжамен, если вы с дедом отреклись от него. – Маркус по-прежнему находился в замешательстве. – В свои ранние вампирские годы я был просто ходячим ужасом, но ты же от меня не отрекся.

– Бенжамен был одним из немецких крестоносцев, отправившихся с армией графа Эмиха в Святую землю. По пути, в Венгрии, их разбили, и тогда он примкнул к солдатам моего брата Годфри, – начал Мэтью. – Мать Бенжамена была дочерью очень богатого ближневосточного купца. Торговые связи семьи требовали знания языков. Он сносно знал еврейский и даже арабский. Он был ценным союзником… поначалу.

– Так Бенжамен был сыном Годфри? – спросила Сара.

– Нет. Моим, – ответил Мэтью. – Через какое-то время Бенжамен нашел более выгодный товар для торговли – семейные тайны де Клермонов. Он грозился раскрыть жителям Иерусалима существование не только нашей породы, но и ведьм с демонами. Узнав о его предательстве, я потерял самообладание. Филипп мечтал создать на Святой земле надежную гавань для всех нас. Место, где мы могли бы жить, не ведая страха. Бенжамен имел силу уничтожить надежды Филиппа. Самое ужасное – это я дал ему такую силу.

Я успела изучить мужа, чтобы представить степень его чувства вины и раскаяния.