Потрясающие приключения Кавалера и Клея - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Шейбон cтр.№ 96

Все эти новаторские попытки разодрать нарратив на составляющие, перемешать и выделить случайные ракурсы, растянуть до пределов, допустимых в те времена, в рамках, диктуемых циничным редактором и издателями, в основном пекшимися о гарантированных доходах, самые границы комиксового нарратива – все эти экзерсисы воспаряли гораздо выше уровня простых экзерсисов, ибо изобретательность карандаша Джо Кавалера не знала границ. Джо пересмотрел свой инструментарий и обнаружил в нем неоткрытые залежи пользы и увлекательности. Но смелое использование перспективы и штриховки, радикальная композиция словесных пузырей и авторского текста, а превыше всего – интеграция повествования и изобразительного ряда посредством расчетливо сумбурных, свихнутых панелей, что растягивались, сжимались, распахивались кругами, расползались на разворот, тянулись через полосу по диагонали, разворачивались, как кинопленка, – все это стало возможным лишь при абсолютно гармоничном сотрудничестве писателя и художника.

Какая цена была уплачена за восхитительные плоды этого сотрудничества; помогли бы лишних тридцать два выпуска, лишних две тысячи страниц антинацистской кампании, прекращенной Анаполом, неким неуловимым образом быстрее подтолкнуть Америку к войне; поспособствовали бы вовремя достигнутые преимущества одержать победу прежде срока; спасла бы победа, одержанная днем, неделей, месяцем раньше, лишний десяток, или сотню, или тысячу жизней – ныне подобные вопросы терзают душу лишь отвлеченным манером, ибо и призраки, и те, кому они являлись, мертвы.

Как бы то ни было, тиражи изданий Кавалера & Клея неуклонно росли, а после резкого прекращения их сотрудничества взлетели почти вдвое, хотя трудно сказать, произошел этот потрясающий скачок продаж по причине замечательного роста изощренности и качества или попросту вследствие общего взрыва на рынке комиксов в последние месяцы перед вступлением Америки в войну. Великая звонкая пурга – что задувала из Голливуда, с радиостанций, из «Компании Милтона Брэдли» и «Маркс тойз», «Хостесс кейкс» и (неизбежно) «Йельских замко́в», но главным образом из монетных кошельков, брючных карманов и «Настоящих латексных копилок „Эскапист“» со всей страны – сплошным слоем завалила контору на двадцать пятом этаже Эмпайр-стейт-билдинг. Чтобы не утонуть под ошеломительной денежной лавиной, требовались лопаты, и снеговые плуги, и целые круглосуточные бригады. В конечном итоге часть этих осадков намело на банковский счет Йозефа Кавалера – там они высились сказочными сугробами и лежали себе, равнодушно мерцая, дабы охладить горячку изгнания в тот день, когда приедут его родные.

В сентябре Фрэнк Синдж, главный продюсер «Парнассус пикчерс», проездом оказался в Нью-Йорке, и Бейкон повел Сэмми повидаться с ним в отеле «Готэм». Бейкон всю ночь не давал Сэмми спать, тот писал сценарии и назавтра, с мутным взором и плохо выбритый, готов был показать Синджу три штуки. Синдж – здоровяк с грудью колесом, который курил десятидюймовые гигантские «Давидофф», сказал, что они уже подумывают про двух сценаристов, но ему нравится то, что Сэмми делает в комиксах, и он хотел бы глянуть, что у Сэмми получилось. Он вовсе не обескураживал: очевидно было, что он питает приязнь к Бейкону, и более того, сам сказал, что двое других претендентов – отнюдь не Кауфман и Харт. Двадцать пять минут полурассеянно послушав, Синдж объявил Сэмми и Бейкону, что у него важная встреча, надо глянуть на пару очень длинных ног, и на том беседа завершилась. Оба вслед за властителем второсортного кино вышли в тускнеющее предвечерье. День выдался ясный, и, хотя солнце уже село, небо над головой голубело по-прежнему, точно газовая горелка, лишь на востоке мерцал намек на черный уголь.

– Что ж, благодарю вас, мистер Синдж, – сказал Сэмми, пожимая руку продюсеру. – Спасибо, что уделили время.

– Парень справится, сэр, – сказал Бейкон, обхватив Сэмми за плечи и слегка встряхнув. – Эскапист – его дитя.

Вечер подступал прохладный, и Сэмми в плотном и мягком верблюжьем пальто, в полуобъятии Бейкона было тепло и уютно, и он готов был поверить, будто возможно все. Его трогало, как Бейкон жаждет, чтобы он, Сэмми, тоже поехал в Калифорнию, но и без подозрений не обходилось: Сэмми переживал, что Бейкон просто боится ехать один. С Бейконом теперь дело обстояло, как с Джо до появления Розы: Сэмми всегда тут как тут, всегда готов составить компанию, не отставать, не опускать руки, выходить в город и исправлять, если что идет не так. Временами Сэмми опасался, что превращается в профессиональный второй номер. Едва Бейкон в Калифорнии заведет новых друзей – или нового друга, – Сэмми останется один-одинешенек с другими бессчастными душами, бледными пучеглазыми золотыми рыбками, как в «Дне саранчи».

– Решайте, как вам лучше, мистер Синдж, – сказал Сэмми. – Я, честно говоря, не уверен даже, что хочу переезжать в Лос-Анджелес.

– Ой, вот не начинай опять, – сказал Бейкон, испустив громогласный и фальшивый радийный смех.

Оба пожали Синджу руку, и тот сел в такси.

– Увидимся, ребятки, – сказал он. Тон какой-то чудной, на полпути между насмешкой и сомнением. Такси отъехало, и Синдж слегка помахал, оставив Сэмми стоять в объятиях его парня.

Бейкон напустился на Сэмми:

– Ты зачем так сказал, Клейстер?

– А вдруг это правда? Вдруг мне нравится и здесь?

Парень. Слово впорхнуло в сознание Сэмми и слепо заметалось мотыльком, а Сэмми гонялся за ним с метлой в одной руке и учебником по лепидоптерологии – в другой. Прозвучало как остро́та – едкая, циническая, курсивом: а кто твой парень, Перси? Сэмми теперь все свободное время проводил с Бейконом и в принципе согласился, что они, если и впрямь отправятся на Запад, поселятся вместе, но по-прежнему не желал признаться себе – на том иррелевантном, сенатском уровне сознания, где вопросы, на которые уже ответило желание, выдвигаются, дебатируются и кладутся под сукно на потом, – что он влюблен или влюбляется в Трейси Бейкона. Не сказать, будто Сэмми отрицал свои чувства или его пугали выводы; нет, отрицал и пугали, конечно, но Сэмми любил мужчин почти всю свою жизнь, начиная с отца и заканчивая Николой Теслой и Джоном Гарфилдом, чье презрительное ворчание и отдавалось так ясно в голове, насмехалось: «Эй, красавчик, а кто твой парень?»

До сего дня любовь к мужчинам была или казалась предприятием подпольным, неосуществимым, но была естественна для Сэмми, как талант к языкам или умение находить четырехлистный клевер; отрицание и страх тут очень буквально избыточны. Ладно, хорошо, допустим, он влюблен в Трейси Бейкона – дальше что? Что это доказывает? Допустим, имели место дальнейшие поцелуи и некое осторожное использование теней, и лестничных колодцев, и пустых коридоров; даже Джон Гарфилд не стал бы спорить, что поведение их после той грозовой ночи на восемьдесят шестом этаже было игриво, и мужественно, и, по сути своей, целомудренно. Порой на заднем сиденье такси их руки украдкой ползли друг к другу по кожаному сиденью, и влажная ладошка и обкусанные ногти Сэмми погружались в глубокую, трезвомыслящую пресвитерианскую крепость хватки Трейси Бейкона.

На той неделе они пошли в «Брукс» примерять новые костюмы, стояли бок о бок в одном белье, точно реклама витаминного тоника – «до» и «после», – продавец вышел из примерочной, портной отвернулся, и тут Бейкон протянул руку и ухватился за шерсть у Сэмми на груди. Пальцами уцепился за грудину, провел ладонью по пологому склону живота, а затем, сверкнув жесткой невинной искоркой под Тома Мэйфлауэра в голубых глазах, нырнул рукой под резинку трусов Сэмми и сразу вынырнул, точно повар, что мизинцем пробует, горяча ли вода в кастрюле. До сего момента член Сэмми тайком хранил память о касании этой прохладной руки. Что до поцелуев, их было еще три: один – под дверью Бейкона в гостинице, когда Сэмми подвозил его домой; один – среди темного чугунного плетения под надземкой на перекрестке Третьей авеню и Пятьдесят первой; а затем третий, самый смелый, в заднем ряду бродвейского кинотеатра, во время «Дамбо», на сцене вакханалии розовых слонов. Ибо вот в чем новизна, вот в чем отличие любви к Тесле и Гарфилду и даже к Джо Кавалеру от любви к Трейси Бейкону: на сей раз любовь, похоже, взаимна. И этот расцвет желаний, это сплетение пальцев, эти четыре насыщающих поцелуя, украденные у переполненной водонапорной башни нью-йоркского безразличия, – неизбежный плод этой взаимности. Но означают ли они, что Сэмми или Бейкон гомосексуальны? Превращают ли Трейси Бейкона в парня Сэмми?