Потрясающие приключения Кавалера и Клея - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Шейбон cтр.№ 87

Диверсант толкает тележку назад к дверям. В последний момент, проходя мимо иллюзиониста, не может сдержаться – поднимает голову и смотрит противнику в глаза. Если в них и мелькает искра узнавания, спустя миг она гаснет – двери залы распахиваются, и, смеясь, и вопя, и крича оглушительно, как на гумне, входят первые гости.

Ниже приводится запланированная программа выступления Потрясающего Кавальери вечером 12 апреля 1941 года. Перед началом всем гостям вручили по экземпляру программы, отпечатанной самим артистом на «Типографском дьяволе», Настоящем Детском Печатном Станке, который он откопал на складе «Империи игрушек» накануне переезда из Крамлер-билдинг.

Джо стеснялся своего английского и с подозрением, унаследованным от великого учителя, относился к сценическому говорку, а потому выступления его проходили стремительно и безмолвно. Зачастую ему говорили – как правило, мать или тетушка виновника торжества, – дескать, получилось очень славно, но ему что, трудно было хоть изредка немножко улыбаться? Сегодняшний выход исключением не стал. На приеме у Саксов горстке гостей, уже видевших фокусы Джо, почудилось даже, что он вел себя еще настороженнее, еще деловитее обычного. Он не спешил, он не затягивал, у него ни разу – хотя порой бывало – не упала карта, не разлился кувшин с водой. Однако восхитительные фокусы ему, похоже, не доставляли удовольствия. Он умеет извлечь целую чашу золотых рыбок из жестянки с сардинами или по одному пропустить связку бананов сквозь череп тринадцатилетнего мальчика – а ему самому это, можно подумать, до фонаря. Видимо, думала Роза, его расстроило то, что он прочел в последнем письме из дома; отнюдь не впервые она жалела, что он не хочет делиться с ней своими страхами, сомнениями и дурными вестями из Праги.

Долгай Харку честно старался, но был одним из тех, кто по причине некоего нарушения зрения или восприятия не способен уследить за манипуляциями фокусника, – так некоторые люди ходят на бейсбол и умудряются ни разу не разглядеть мяч в полете: для них поднебесный взлет мяча и хоумран – всего лишь десять тысяч человек, одновременно выгнувших шеи. Вскоре бросив вникать в то, что якобы должно было потрясать воображение, Харку наблюдал за глазами юноши под черной атласной маской. Глаза эти непрестанно обмахивали зал – что само по себе сильно: Джо, выходит, умеет манипулировать картами и прочим реквизитом, не глядя на руки, – и, отметил Харку, особенно пристально следили за перемещениями одного из официантов.

Джо мигом узнал Эблинга, хотя посреди суматохи – пока поздороваешься с хозяевами вечера и родными Розы, пока вытащишь монетки и спички из носа у бар-мицвы – не вдруг вспомнил, откуда его знает. С последней встречи ариец как будто похудел. Чистое удивление от новой встречи тоже помешало распознать Эблинга сразу. Джо уже много недель не вспоминал ни про него, ни про свою личную войну с немцами Нью-Йорка. Он больше не искал бед на свою голову; после осенней фальшивой бомбы он счел, что одолел Карла Эблинга в этом поединке. Тот как будто взял и бежал с поля. Джо еще разок съездил в Йорквилл – хотел оставить Арийско-американской лиге визитку или еще какой злорадный привет. Из окна исчезла вывеска; Джо опять взломал замок и проник внутрь, но контора пустовала. Столы и папки вывезли, портрет Гитлера сняли – не было даже бледного прямоугольника на стене. Ничего не было, кроме старого картофельного чипса, что мотыльком валялся на исцарапанном деревянном полу. Карл Эблинг исчез, не оставив нового адреса.

И вот он здесь, работает официантом в отеле «Пьер» и явно (это Джо знал без тени сомнения, как и то, что золотые рыбки в чаше – всего лишь куски моркови, которые он вырезал ножом для яблок) замышляет дурное. Бегая взад-вперед по залу с подносом на плече, Эблинг то и дело смотрел на Джо – не на шелка и золотые кольца у Джо в руке, а на Джо, в упор, и лицо его тщилось изображать анонимную бесстрастность, но в уголках было подернуто краской злобного озорства.

Уже собравшись приступить к «Заразному узелку» – Джо дунет, и узел, завязанный на шелковом шарфе, под взглядом зрителей поскачет по веренице обычных шелковых шарфов у добровольцев в руках, – Джо почуял дым. Сначала решил, что еще попахивает «Миниатюрным возгоранием», но, принюхавшись, сообразил, что запах, безусловно, табака и чего-то еще, едкого, будто волосы горят. Потом заметил слева тонкую струйку дыма обок от эстрады, у затонувшего корабля. Джо уронил шарф с коварным узлом и зашагал – быстро, но не выдавая паники – к дымку, рисовавшему каракули в воздухе. Подумал было, что кто-то уронил сигарету; затем внутри завозилось подозрение, в уме промелькнуло лицо Эблинга. А потом Джо разглядел всё: цилиндрик пепла, почти догоревший до кончика сигареты с отпечатанной маркой, обожженный ковер, кусок сероватого фитиля, стальную трубку, грубо замаскированную какой-то безвкусно-красной пластмассой. Джо остановился, развернулся и пошел назад к столу – там после «Пожалуйста, не ешьте домашних питомцев» еще стояла чаша, где плавали яркие куски моркови.

Когда он взял чашу, за столами зашептались.

– Прошу прощения, – произнес он, – у нас, кажется, небольшой пожар.

Он шагнул было вылить воду на сигарету, но тут в поясницу ему врезалось что-то крупное, тяжелое и ужасно твердое. Очень смахивало на человеческую голову. Джо нырнул вперед, чаша с рыбками выпрыгнула из рук и разлетелась осколками на эстраде. Вскарабкавшись Джо на спину, Эблинг царапал ему щеки; Джо попытался перекатиться, задрал голову – фитиль уже плевался дождиком искр. Джо передумал, перекатываться не стал, оттолкнулся, встал на четвереньки и пополз – Эблинг ехал на нем верхом, озверевший, как шимпанзе на спине пони, – к самодельной бомбе. Люди, сидевшие ближе всех, уже заметили возгорание, и у зрителей сложилось общее впечатление, что все это в ходе выступления не планировалось. Завизжала какая-то женщина, потом завизжала толпа женщин, Джо все полз вперед, а наездник драл ему лицо и дергал за уши. Эблинг локтями обхватил Джо за шею и принялся душить. Тут под Джо кончилась эстрада. Он потерял равновесие, и они оба кувырнулись вниз. Эблинг откатился к растянутой рыбацкой сети. А та рухнула со стены, все вокруг засыпав резиновыми морскими звездами и омарами.

Эблинг только и успел сказать:

– Не.

И на Джо словно обрушился лист тяжелого станиоля – мятой сталью обернул ему лицо, и горло, и уши. Его отбросило назад, и на лоб с шипением легло что-то обжигающее – горящий провод. Еще полмига – и раздался ужасный грохот, словно дубина обрушилась на мешок помидоров, а затем дохнуло осенним душком пороха.

– Ой-ё, – сказал Карл Эблинг и сел, хлопая глазами и облизываясь; кровь была у него на лбу и в волосах, по ослепительно-белому пиджаку разбежались крошечные отпечатки кровавых лапок.