Без стука вошла Лиля.
У Говорова горло пересохло при виде ее бледного лица. Да и вся она выглядела такой… бледной, потускневшей, пришибленной!
Говоров не решался слова сказать: просто смотрел, чувствуя, как болезненно щемит сердце.
– Ну что, папа, – наконец тихо сказала Лиля, – была я у Полищука… Видела бумагу…
Говоров мрачно кивнул.
– Если бы ты знал, – дрожащим голосом проронила Лиля, – как мне плохо…
Скрывая слезы, она повернулась, чтобы уйти, но Говоров не выдержал:
– Лилька! Подойди ко мне!
Она медленно приблизилась и села к отцу на колени – как сидела несчетное количество раз, находя в его любящих объятиях такое утешение и успокоение, какого ей не мог дать никто, даже мать. Та всегда боялась, что Лиля помнет ей новое платье, – ну да, платье всегда было новым.
А у папы на коленях можно было сидеть сколько угодно. Сидеть, прижиматься к нему и слушать его голос, полный такой любви, что Лиле хотелось плакать.
– У тебя все еще будет! – горячо сказал Говоров. – И любовь, и радость… Вот поступишь в МГУ, начнется новая студенческая жизнь, знакомства, впечатления…
– Я не хочу, – уныло ответила Лиля, – я теперь не хочу и в Москву не поеду.
– Вот так новость, – затаил дыхание Говоров, пытаясь угадать, какой еще сюрприз его ждет.
– Девчонки из класса в наш пед – на филфак хотят поступать, и я с ними пойду.
Говоров отстранился, посмотрел изумленно.
– Что, разочаровала я тебя? – печально улыбнулась Лиля.
– Нет, что ты! – воскликнул Говоров.
На самом деле он был счастлив… МГУ – это была идея Маргариты, а его так дрожь пробирала при мысли о том, что Люлька уедет так надолго, что поселится в общежитии, где за ней не будет никакого присмотра, а она же еще совсем девчонка, и такая еще глупая… Хоть и получила в школе золотую медаль! Парни всякие начнут виться рядом – небось еще и опасней этого «целинника» найдутся! Еще обидит кто… А отца рядом не окажется, и не к кому Люльке будет забраться на колени, некому пожаловаться, никто не утешит ее…
Нет уж, пусть на филфаке учится! Какая, в конце концов, разница, где высшее образование получить?
И он повторил с силой:
– Нет, что ты!
Лиля вздохнула с явным облегчением и уткнулась в его шею:
– Папочка, я так тебя люблю… Давай больше никогда не будем ссориться.
Говоров кивнул, чувствуя, как щекочет в горле.
Стареет? Больно чувствителен стал?
Да нет… это просто от любви к этой девчонке, к его дочери. Это самое большое счастье его жизни! И слезы, которые так и просятся наружу, – это слезы счастья.
Лиля протянула ему оттопыренный мизинчик, и Говоров зацепился за него своим. И они завели хором свою любимую мирилку, которая всегда гасила их редкие ссоры:
Мирись, мирись, мирись
И больше не дерись!
А если будешь драться,
Я буду кусаться!
Последние слова Говоров прорычал нарочито грозно и еще крепче прижал к себе Лилю.
– Дочунька…
– Пап, скажи Егорычу, чтобы снял замок, – тихонько попросила Лиля.
– Н-да? – недоверчиво отстранился он.
– Да не сбегу я. Не сбегу!
* * *
Лиля поступила в институт без экзаменов: золотая медаль постелила, как выразился насмешник Костя, перед ней ковровую дорожку.
Михаил Иванович был так счастлив, что смягчился наконец по отношению к сыну, который приехал в честь Лилиного поступления на побывку и даже хохотал над его шуточками.
Когда вся семья собралась за столом, Михаил Иванович открыл шампанское, а Варвара внесла праздничный пирог невиданной красоты и пахнущий так, что у всех головы закружились, Костя заорал восторженно:
– Ох, Варвара, жениться на тебе, что ли? Да нет, серьезно, мне эти пироги даже во сне снятся! Я бы тебе даже ни разу не изменил!
Маргарита поджала губы, но тут же не выдержала и засмеялась, с обожанием глядя на сына.
– Пустозвон! – отвесила Варвара. – А если я соглашусь? Фату готовить?
За окном раздался гудок.
– Какая-то машина подъехала! – воскликнула Лиля.
– Кого ждем? – удивился Говоров.
Довольнехонько смеющаяся Варвара побежала к окну, отодвинула тюль и обернулась с видом совершенно обескураженным.
За столом звенели бокалы.
– Варвара, кто там? – спросил Михаил Иванович.
– Лучше в горле кость, чем такой гость, – с отвращением буркнула она.
– Варвара? – обеспокоенно взглянула на нее Маргарита, но та лишь головой покачала и поджала губы, словно даже говорить об этом госте ей было тошно.
Дверь открылась – и все онемели при виде Динары, стоявшей в прихожей с чемоданом в руках.
– Здравствуйте, – робко сказала она.
Костя нелепо кивнул, застыв с куском пирога во рту. Остальные от изумления шевельнуться не могли.
– Ой, Костя! – счастливо воскликнула Динара, увидев его. – Хорошо, что ты здесь!
Костя подавился, и Варвара заботливо постучала его по спине.
Динара насупилась:
– Мне надо поговорить с вами. Дело важное.
– О чем поговорить? – холодно спросил Говоров.
– О нас… о нас с Костей, – бросила Динара.
– Что?! – хором воскликнули Маргарита и Лиля.
Костя резко побледнел.
– Вот! – Динара выхватила из кармана платья листок бумаги и, поставив чемодан на пол, подбежала к Маргарите. – Вот, Маргарита Васильевна! Прочтите! Вы женщина, вы меня поймете!
Говоров и Маргарита переглянулись. Они уже поняли, о чем пойдет разговор. А Костя, похоже, смекнул еще раньше… Варвара сочувственно охнула.
Одна только Лиля враждебно и непонимающе таращилась на Динару.
– Люлька, выйди, – глухо сказал Говоров, – иди к себе в комнату.
– Я есть хочу! – заартачилась Лиля. – И вообще, я уже большая! Я уже студентка!
Динара взглянула с нескрываемой завистью, но тотчас снова приняла робкий, даже запуганный вид.
– Хорошо, ешь, – поднялся Говоров. – Всех остальных прошу ко мне в кабинет.
Они ушли.
Варвара с ненавистью проводила взглядом Динару.
– Варвара, как ты думаешь, что случилось? – шепотом спросила ошарашенная Лиля.
– Кажется, чайник выкипает! – скрылась на кухне Варвара, которая совершенно не хотела отвечать на такой ужасный вопрос.