Траектория полета - читать онлайн книгу. Автор: Карен Уайт cтр.№ 85

– Я имею в виду, она по-настоящему разговаривает. Это началось с той ночи, когда папа привез ее домой в своей патрульной машине. Она пришла ко мне в комнату, села на край кровати и заговорила. Я испугалась, поэтому позвонила тете Джорджии.

Мейси перестала притворяться незаинтересованным наблюдателем. Она прошла к окну и села на подоконник лицом к дочери.

– Почему ты испугалась?

– Берди хочет что-то в-вспомнить. Что-то в-важное, но она не п-помнит, что именно. Сказала, что дедушка знает, но не хочет ей говорить.

– В этом ничего нет пугающего. Что-то еще?

Бекки в нерешительности покусала нижнюю губу.

– Она с-сказала, что человек в грузовике тоже это знал.

Мейси застыла.

– Она знает, кто он – тот человек в грузовике?

Бекки пожала плечами:

– Она не г-говорит, секрет. И она д-должна сохранить его. И она хочет снова г-говорить. Со всеми.

– Это все?

Бекки помотала головой:

– Нет. – Она настойчиво посмотрела в глаза Мейси – просто копия Джорджии, Мейси с трудом не отвела взгляд. – В ее чемодане б-было что-то, чего там б-больше нет, но она хочет найти. – По лицу Бекки потекли слезы. – Я думаю, она сошла с ума.

Мейси чуть не рассмеялась вслух. Этот поезд давно ушел. Так всегда говорила Джорджия, когда они обсуждали душевное состояние их матери.

– И я д-думаю, она хочет, чтобы я ей п-помогла.

Вся веселость Мейси немедленно испарилась.

– Почему – ты?

– П-потому что я единственная, с кем она может г-говорить.

Мейси встала, обняла Бекки и, как будто той было все еще четыре года, подняла ее и усадила себе на колени, удивившись, что Бекки не протестует. Наоборот, она прижалась головой к ее груди.

– Я с тобой, дорогая. Ты ведь знаешь, что всегда можешь со мной поговорить.

– И с тетей Джорджией?

– Да. И с тетей Джорджией. Мы обе очень любим тебя, мы хотим для тебя только самого лучшего. Только в следующий раз приходи ко мне к первой, хорошо?

– Потому что ты моя мама?

Что-то сдавило горло Мейси, и ей пришлось дважды сглотнуть, прежде чем она смогла говорить.

– Да. Потому что я твоя мама.

Бекки некоторое время молчала.

– Я нашла суповую чашку. Она была в комоде Берди, и я не говорила, потому что боялась, что ты будешь меня ругать за то, что я рылась в ее вещах.

Мейси положила подбородок на макушку Бекки, вдыхая аромат шампуня, который очень скоро, вероятно, сменится чем-то более утонченным, она заранее начинала скучала по этому запаху.

– Почему ты мне не сказала? – спросила она наконец, отбрасывая свое решение быть только слушателем и не мешать Бекки говорить.

– Потому что ты была занята школой и дедушкой. И ты не поверила мне, когда я сказала, что Берди со мной говорит.

– Бекки? Ты там? – прозвучал из прихожей голос Лайла.

– Мы в комнате Берди, – откликнулась Мейси.

Бекки быстро соскользнула с колен Мейси, словно застеснявшись показаться отцу маленькой девочкой. Мейси тоже встала, и на миг у нее возникла смешная мысль воспользоваться помадой Берди, прежде чем Лайл появится в дверях.

– Папа! – Бекки побежала к отцу, распахнув руки, как делала с тех пор, как начала ходить.

Он поднял ее, обнял и, сразу поставив на пол, притворился, что потирает спину.

– Кажется, от тенниса у тебя здорово выросли мускулы. Я как будто поднял огромного аллигатора!

Бекки улыбнулась, показав ямочки на щеках.

– Правда?

Лайл кивнул с серьезным лицом.

– Правда. – Он взглянул поверх головы Бекки. – Привет, Мейси.

Мейси чувствовала, как предательски розовеет ее лицо, несмотря на все усилия оставаться спокойной. Они не разговаривали с тех пор, как она сказала ему, что не поедет на Фестиваль меда. Лайл не спорил, из-за чего она почувствовала себя еще хуже.

– Тебе что-то нужно? – спросила Мейси, пытаясь держать ситуацию под контролем.

Он прошел в комнату.

– Разве мне нужен особый повод навестить жену и дочь? – проговорил он игривым тоном.

Прежде чем она возразила, что давно ему не жена, он остановил ее жестом.

– Не трудись, Мейси. Вообще-то у меня новости. Насчет мужчины в грузовике.

Мейси увидела, что Бекки навострила уши.

– Пора тебе навести порядок в своем шкафу, – сказала ей Мейси, скрещивая руки на груди, чтобы показать – она не шутит. – Для начала сложи в отдельную кучу всю зимнюю одежду, которая там не помещается. Я потом приду и помогу тебе.

– Но…

Суровый взгляд Лайла остановил ее протест. Словно узник, которого ведут на казнь, Бекки направилась к выходу, так старательно волоча по полу босые ноги, что Мейси испугалась, что она занозит их о деревянные доски.

Мейси выглянула в коридор и, убедившись, что Бекки ушла в свою комнату, осталась стоять в дверях. Для того чтобы приглядывать за Бекки, но в глубине души она прекрасно понимала, что надеется сбежать, если понадобится.

– Что за новости? – спросила она, стараясь говорить спокойно. Как бы Мейси ни старалась, но каждый раз, когда она видела Лайла, вспоминала, как он ей сказал: «Я все еще люблю тебя, Мейси».

– Нам прислали результаты анализа меда, найденного в рюкзаке. Мед сильно разложился, но в нем нашли следы лаванды.

– Лаванды? – Мейси нахмурилась.

– Да. Рики позвонил нынешнему президенту ассоциации пчеловодов Флориды и спросил, не знает ли он пчеловодов, которые в пятидесятые годы работали рядом с лавандовыми полями. Он не знает. Может, ты сама спросишь у Неда? Он скорее ответит тебе, чем мне или Рику.

– Попробую. Хотя Джорджии, по-моему, лучше удается с ним разговаривать.

– Ну ее ведь здесь нет.

Лайл подошел к туалетному столику Берди и начал поправлять на нем тюбики и флаконы, хотя это было совершенно лишним. Он всегда чем-нибудь занимал руки, когда собирался сказать то, что собеседнику может не понравиться. Мейси занервничала.

– Еще кое-что… Какого роста твой дедушка, как думаешь? Сейчас он немного сгорбился, конечно, но ведь раньше отличался довольно высоким ростом, так?

Мейси невольно улыбнулась, вспомнив тот день, когда Лайл в первый раз пришел в их дом и познакомился с Берди и дедом. Она тогда была безумно в него влюблена, и ей очень хотелось, чтобы он всем понравился. Она почти видела, как Лайл стоит в прихожей, пожимает дедушке руку и они оглядывают друг друга.

– Когда тебе было шестнадцать, вы были одного роста.