— Гуляю, — ответил Виктор. — Проникаюсь мыслями о бренности всего сущего.
— В другой раз проникнешься, — сказал китаец. — Пойдем. Тебя ждут.
Вдвоем добрались до здания лагерной администрации. Лю Ван Тай уверенно шел впереди, а Виктор, следуя за ним, поднялся на второй этаж и оказался в кабинете директора.
Тут было на удивление людно. Монро расположился на месте, за столом. Рядом на табурете притулился Михайлов, а на стульях вдоль стен сидело еще множество людей.
При взгляде на них память Виктора заработала на полную мощность, выдавая одно досье за другим:
«Йелна Христодулу, капитан СЭС, в лагере с тысячи двадцать первого...»
«Акиро Хачимода, капитан СЭС, «сломался» пять лет назад...»
«Стюарт Эрфсон, майор СЭС, снят с задания в две тысячи двести пятом...»
В одной комнате собралось полтора десятка прошедших через безумие «призраков».
— Виктор, выйди в центр! — важно сказал Монро. Михайлов рядом с ним улыбнулся и вдруг разразился громкими рыданиями.
Директор лагеря покосился на пожилого психа, а когда Виктор исполнил приказ, то заговорил вновь.
— Возрадуемся же, ибо сегодня мы принимаем нового брата! Виктор Зеленский доказал, что достоин нашего братства! Приветствуйте еще одного полубога!
Сидящие у стен разразились аплодисментами, а Виктору показалось, что он ослышался.
— Кого-кого?
— Полубога, — повторил Монро, ничуть не смутившись. — Люди по сравнению с нами — низшая ступень эволюции, а слово «сверхчеловек» звучит довольно напыщенно, так что мы именуем себя полубогами! Братья, окажите уважение тому, кто стал одним из нас!
Первым с места поднялся Лю Ван Тай.
— Искренне надеюсь, — сказал он, подойдя к Виктору и глядя ему прямо в глаза, — что мои подозрения окажутся беспочвенными и мне не придется тебя убить.
За ним спешили другие — пожать Виктору руку, сказать пару слов, похлопать по плечу. Он рассеянно отвечал на приветствия, кивал, изображая сдержанную радость.
Повернув голову, наткнулся на пристальный, очень внимательный и разумный взгляд Михайлова. Тот не отвел глаз, но они как-то сразу обессмыслились, стали пустыми, а из приоткрытого рта старого безумца потекли слюни.
— Вот и отлично, — проговорил Монро, когда приветствия закончились. — Нас стало больше, и это значит, что мы сделались сильнее!
Никакого видимого приказа отдано не было, но «призраки» заспешили к выходу. Они просто знали, когда завершается ритуальная часть церемонии, где дозволено присутствовать всем.
Через пять минут в комнате остались Виктор, полковник и бормочущий что-то себе под нос Михайлов.
— Теперь поговорим о делах, — сказал Монро. — Если у тебя, Виктор, есть вопросы или пожелания, выскажи их сейчас. Потом я начну отдавать приказы и для подобных вольностей места не останется.
— Желать мне особенно нечего. — Виктор пожал плечами. — А вопросы есть. Что за сладкую дрянь меня заставляли курить?
— Беспокоишься, не повредит ли она здоровью? — хмыкнул Монро. — Совершенно зря. Из тех, кто применил ее для исцеления, никто не пострадал. При регулярном употреблении есть риск привыкнуть, как и с любым наркотиком...
— Так это наркотик?
— Конечно. Местное название — сладкий яд Брахмы. Его делают из корней кустарника, именуемого тропунцией ядовитой, — сказал полковник. — Аборигены используют его очень давно, а для излечения сладкий яд стал использовать предыдущий директор лагеря Хулио Осорио. Он вообще был большой экспериментатор и пытался лечить «сломанных», применяя всяческие психотропные штуки...
— Так это он придумал методику излечения?
— Скорее всего, — Монро вздохнул и покосился в сторону громко рыгнувшего Михайлова, — хотя точно неизвестно, в записях Осорио не осталось подробностей.
— В записях? — насторожился Виктор. — А как он погиб?
— Утонул, отправившись на рыбалку. Тут неподалеку. — Полковник чуть заметно нахмурился, давая понять, что любопытство нового брата его не радует. — Еще вопросы?
Виктор отрицательно покачал головой.
— Ну и отлично. — Монро вытащил из стола папку и вынул из нее лист. — Так, что тут у нас... Ага... Сам понимаешь, что твоя преданность нашему братству и его идеалам должна быть подтверждена делами. Через двенадцать дней ты отправишься на Землю, где проведешь некоторое время — своеобразный испытательный срок. Только после этого будешь окончательно признан и получишь доступ ко всем нашим тайнам. Понятно?
— Конечно, — ответил Виктор. — А как я полечу? Под своим именем?
— Зачем. — Полковник усмехнулся. — Правительство Меру давно в наших руках, так что фабриковать документы граждан этой планеты для нас не проблема. Наши люди в столице сегодня же получат соответствующие указания. Вопросы есть?
— Нет.
— Тогда с завтрашнего дня ты поступаешь в распоряжение Сагановски, — сообщил Монро. — Он поможет тебе вернуть твою лучшую форму! Можешь идти.
Виктор кивнул и поднялся.
33-й день 98 года летоисчисления колонии Меру, лагерь «Острова Блаженных»
— Подъем! — От рыка над самым ухом Виктор привычно подскочил на кровати и, даже не открыв глаз, принялся одеваться. — Две минуты, — тем же рычащим голосом повторил Сагановски и вышел из жилого блока.
— Иду, — пробормотал Виктор, натягивая ботинки. В коридор он выбрался, когда Сагановски уже в нетерпении поглядывал на часы.
— Чуть не опоздал, — сказал Марек. — Ладно, побежали!
Сегодняшний день обещал стать калькой с предыдущих трех, прожитых по одному и тому же жесткому распорядку.
Оставалось загадкой, как Сагановски ухитрялся просыпаться чуть ли не в пять. Но к пяти тридцати поляк, до СЭС работавший учителем физкультуры, успевал разбудить каждого из отданных ему в распоряжение «призраков».
Невыспавшиеся и мрачные, они выбирались на улицу и пускались в часовую пробежку вдоль берега океана. Песок скрипел под ногами, из-за горизонта вставало солнце, а волны с равнодушным шумом набегали на берег.
Вернувшись к лагерю, еще на сорок минут отправлялись в спрятавшийся около кухни небольшой спортзал и занимались тем, что Сагановски скромно именовал «зарядкой».
После зверских упражнений у Виктора болели все до единого суставы, ныли растянутые сухожилия. Но после завтрака их тащили на расположенное за оградой, чуть в стороне от лагеря, стрельбище.
— Оружие приготовить! — рычал Сагановски, раздав подопечным излучатели. — Пли!
Стрелять приходилось по-всякому — в прыжке, лежа, с разворота, но в любом случае мишень двигалась, а наставник оставался недоволен результатом. Даже десять попаданий в голову его не вдохновляли.