Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая - читать онлайн книгу. Автор: Александра Давид-Неэль cтр.№ 26

На многих станциях я видела людей, выстроившихся в очередь у ларьков, торговавших хлебом, и я решила, что его доставляли туда поездом: нашим или одним из тех, что стояли рядом на путях. Наверное, некоторых покупателей мучил голод: купив батон, они тотчас же жадно откусывали от него кусок. У других прилавков, окруженных менее густой толпой, люди протягивали продавцам небольшие бутылки. По-видимому, там разливали спиртное. Во всем этом отнюдь не чувствовалось благополучия и веселья.

— Неужели обитатели здешних краев не могут сами печь хлеб? — спросила я переводчика. — Почему они ждут, когда его привезет поезд?

— Те, кого вы видите, входят в бригады, временно работающие на железной дороге, — ответил он.

Данное объяснение необязательно соответствовало действительности: не следует слишком доверять сведениям, которыми потчуют любопытных туристов. Я наблюдала, как изрядное число людей, сделав покупки, уходят со станции. Было непохоже, чтобы работа удерживала их возле железной дороги. Кроме того, с ними были маленькие дети.

В других местах крестьянки выставляли на продажу яйца и прочие продукты, но им не разрешалось подходить к поездам или предлагать свой товар на привокзальной территории. Чтобы добраться до них, надо было перейти через рельсы или идти по снегу — разумеется, многие пассажиры предпочитали вместо этого пополнять свои запасы в палатках-буфетах, установленных на перроне некоторых станций. Торговля сельских жительниц вряд ли была очень успешной.

Когда я смотрела на этих женщин, у меня возникал один вопрос: добровольно ли они торговали продукцией собственных хозяйств? Как известно, в России осталось очень мало независимых крестьян; большинство из них было вынуждено вступить в коллективные хозяйства и внести туда все, что им принадлежало. Я читала, что лишь эти сельскохозяйственные товарищества уполномочены продавать свои изделия туристам. Но если товары, которые предлагали крестьянки, были такими же, как и продукция коллективных хозяйств, почему им был запрещен доступ на вокзальные перроны и чем они отличались от продавщиц в станционных ларьках?

Переводчик, к которому я обратилась за разъяснениями, дал мне столь невразумительный ответ, что я так и не смогла ничего понять. Впрочем, роль этого человека явно сводилась к тому, чтобы оказывать нам помощь в бытовых вопросах, а отнюдь не просвещать нас относительно советских нравов и обычаев. Почему он не старался удовлетворить наше любопытство: из-за своей лени или потому, что ему это запрещали? Как только вопросы туристов становились слишком прямыми или настойчивыми, он исчезал и затем долго не появлялся.

Не надеясь получить четкие ответы на то, что мне хотелось бы узнать, я в основном предпочитала смотреть в окно, на места, мимо которых мы проезжали. К тому же на сей раз я отправилась в путь не как репортер, и живой интерес, который вызывала у меня новая Россия десятью годами раньше, значительно ослабел.

Почти все крестьянские дома, встречавшиеся мне на пути, были поистине жалкими.

Я пишу это со смехом, ибо в лачуге, где я нахожусь сейчас, и вовсе нет никаких удобств. Должно быть, даже самые неказистые избы, вызывавшие у меня тогда жалость, сейчас показались бы мне уютными.

В последующих главах читатель узнает о событиях, в результате которых я оказалась здесь, в отдаленном уголке Тибета, на горном уступе высотой 3000 метров, в крошечном деревенском домике. Я чувствую себя вольготно в этом примитивном жилище, в то время как где-то далеко бушует война. Мне смертельно надоели бомбежки и треск пулеметов; ничто не нарушает безмятежного покоя гор, а я от природы люблю одиночество ^[9].

Стало быть, мое положение нельзя сравнить с жизнью тех, кто обитает в убогих хижинах, которые я видела в Сибири. Эти люди не по собственной воле выбрали себе такой кров или временно обосновались в нем в силу исключительных обстоятельств. Это их постоянные дома, где многим суждено прожить всю жизнь. Поэтому их с полным основанием можно назвать «поистине жалкими».

Уже в первые дни после отъезда я поняла, что ревностная забота о чистоте, проявленная в Москве, очевидно, больше не повторится. Увы!

На протяжении всего пути ни постельное белье, ни полотенца больше не меняли.

Еще одно замечание. Покупая железнодорожные билеты в одном из отделений «Интуриста» (лишь это агентство уполномочено их продавать), человек также приобретает обеденные талоны ^[10], действительные на советской территории.

Эти талоны подразделяются на две категории, и разница в их стоимости довольно значительна ^[11].

Я допускаю, что нет достаточных оснований для того, чтобы одни люди питались лучше других. Я бы охотно согласилась на единое меню, но для чего нас с Ионгденом вынудили заплатить несколько лишних сотен франков и ничего не дали взамен?..

Что касается купе, они существенно отличаются друг от друга в зависимости от класса. Купе первого класса более просторные, в них нет верхней полки, нависающей над нижней, и туалетная комната находится рядом, в то время как пассажиры второго класса пользуются одним-единственным умывальником, расположенным в очень тесной уборной в конце коридора.

Как только мы оказались в Сибири, количество пассажиров значительно возросло; число людей, ехавших в нашем непомерно длинном поезде, было сравнимо с населением большого села. Это отразилось и на нашем комфорте. Пассажиры мягких вагонов посещали единственный на весь поезд ресторан, никогда не пустовавший с утра до вечера. Мы ели в помещении, густо насыщенном табачным дымом, с всегда наглухо закрытыми окнами. Здешняя стряпня, поначалу довольно сносная, день ото дня становилась все более отвратительной. Как-то раз я нашла в поданном мне блюде жеваный окурок. Меня очень выручала икра, которую подавали в большом количестве; к сожалению, вскоре пропал белый хлеб, и нам приносили только ужасный рыхлый черный и прогорклое масло.

Любезность обслуживающего персонала немного скрашивала недостатки подобного рациона. Метрдотель и повар изо всех сил старались нам угодить, но у этих славных людей не было самых необходимых продуктов для полноценного питания. Некая дама, в конце концов, догадалась заказать обычный вареный картофель, чтобы есть его с икрой. Владелец лимонов, подвергшихся обработке на границе, предложил использовать их в качестве приправы. Начало было положено: я угостила попутчиков шоколадом, другой пассажир отдал банку варенья, третий — несколько кусков нуги… Сказывалось влияние советской среды: мы становились коммунистами!