В центре Вселенной - читать онлайн книгу. Автор: Андреас Штайнхёфель cтр.№ 93

– Мама?

– Да?

– Как он выглядел?

– Диана на него похожа. Совсем чуть-чуть, – из темноты, как в жесте сострадания, мне навстречу протягиваются две раскрытые ладони. – У нее такой же цвет волос. Смешно, но остального я почти не помню.

– Как его звали?

Ладони опускаются.

– Нет, Фил.

– Мама, пожалуйста! Я хочу лишь попробовать.

– Не думаю, что это хорошая мысль. Может, у него уже есть жена, дети, семья… Разве ты хотел бы это разрушить?

– Не обязательно все будет именно так.

– Конечно, не обязательно. Вполне возможно, он и сейчас сидит в какой-нибудь дыре и ждет чуда. Соорудит алтарь и будет молиться на тебя, как молился на меня. Ты этого, может быть, хочешь?

Я опускаю голову. Все сказано, прием окончен. Когда я поднимаю глаза, Глэсс уже встала с трона и, держась неестественно прямо, подходит к двери. Из распахнутой щели свет бьет мне прямо в глаза.

Но я продолжаю смотреть на нее – и не могу удержаться: я смеюсь.

Она непонимающе оборачивается, смотрит вокруг и, нахмурившись, упирает руку в бок.

– В чем дело?

– Мам, как ты… как ты могла сказать мне все это, не снимая этого дурацкого колпачка?

Глэсс хватается за резинку под подбородком. Мы оба стаскиваем их, и она удивленно смотрит на свой, золотой, как на чужеродное тело, на маленького инопланетянина, который высунулся из своего корабля и машет ей ручкой. И мы смеемся – смеемся до слез, потом плачем, потом опять смеемся, пока не наступит облегчение. Казалось бы, ничего вокруг не изменилось – но теперь все видится в совсем ином свете. Мои колени подкашиваются. Ничто не дается легко на самом-то деле.

– Ах, ну да, – всхлипывает Глэсс, просмеявшись, – чуть не забыла. – Она достает из кармана брюк конверт и протягивает мне. – С Новым годом, дарлинг.

Я открываю его, заглядываю внутрь, и у меня захватывает дух.

– Ты с ума сошла, Глэсс! Откуда…

Я вылетаю из библиотеки и бегу на кухню. Стол по-прежнему стоит в гостиной, оттуда доносится громкий смех остальных. Мой взгляд проносится по полкам и притолокам.

– Она мертва, милый, – Глэсс облокотилась на дверной косяк и крутит на пальце колпачок.

– Ты заколола Розеллу?!

– Все произошло очень быстро. Я уверяю, она ничего не почувствовала.

– Но я не могу это принять! Это твои деньги, Глэсс.

– Выбрось это из головы, дарлинг, – Глэсс снова водружает колпачок на макушку. – Я тебе что, благотворительная организация? Разумеется, я все поделила на троих. Одну часть для меня, одну для тебя и одну для Дианы.

– Но мама…

– И никаких «но», тебе ясно? – Ее голос понизился до шепота. – Я приехала сюда нищая, как церковная мышь, Фил. С одним чемоданом, тонной страха и вами в животе. И все.

Напряжение, заставлявшее меня до сих пор держать себя в руках, схлынуло, и мне кажется, что голова закружилась и сейчас я окажусь на полу. Рассказав мне это, Глэсс выбила почву у меня из-под ног, и теперь я не знаю, как избыть свое смятение, свое разочарование, которое – по крайней мере сейчас – все еще сильнее, чем сочувствие, еще только зарождающееся у меня внутри. Знаю только, что самое время уехать с Гейблом, побыть на расстоянии от Визибла и от всего, что произошло за последнее время в моей жизни, которая теперь кажется растерзанным лоскутным одеялом, обрывки которого разметаны так далеко, что я не могу ухватить их взглядом.

– Иди ко мне, – Глэсс заключает меня в объятия и держит; какое-то время мы так и стоим, как прижавшиеся друг к другу любовники, как вцепившиеся друг в друга дети, оказавшиеся в темноте. – Обещай мне, что будешь беречь себя, дарлинг.

– Cross my heart and…

– Тс-с-с, не говори этого. – Глэсс отстраняется, кладет мне руки на плечи и вглядывается в мое лицо. – Я обманула тебя, дарлинг. Конечно, я его помню. У Дианы его волосы, но у тебя – его глаза. И его губы.

– И уши, хочешь сказать, тоже?

– Нет, уши у тебя твои собственные, – она скорчила рожу. – Такие уши были только у Дамбо. Не думаю, что вы с ним родственники. Ему они шли куда больше.

Она улыбается, и на ее щеках появляются крохотные ямочки. Я не двигаюсь. Глэсс медленно притягивает меня к себе, встает на цыпочки – я закрываю глаза в ожидании, что она поцелует меня на прощание. Но ее губы касаются моего уха, и я чувствую, как они приоткрываются и смыкаются вновь.

Его имя шепотом проникает в мои мысли.

* * *

Проносится последняя минута. Мы выбегаем на улицу и собираемся на террасе, громко отсчитывая оставшиеся секунды. Воздух содрогается от долгожданного боя часов, в небо взмывают первые ракеты и осыпаются на землю радужными фонтанами фейерверка. Мы обнимаемся; хлопают пробки, шампанское бьет ключом из заледеневших бутылок, со звоном ударяются друг о друга бокалы. «Should auld acquaintance be forgot» ^[14], – запевает Глэсс, и мы все подхватываем, но наши голоса, разумеется, заглушает густой бас Гейбла. Небо над нашими головами трещит под грохот все новых и новых залпов. Новогодняя ночь становится светла, как день, и прекрасные отблески искр ложатся размытыми, многократно увеличенными тенями на сверкающий хрустальный ковер, стелящийся по снегу и укрывший темную гладь реки. «Грохот прогоняет злых духов», – сообщил Михаэль, выгружая на стол груду бураков и петард, и вот мы провожаем каждый залп восторженными криками, чтобы уж наверняка не осталось ни одной печальной тени, забившейся в угол с прошлого года.

Паскаль и Тереза резво скачут по сугробам, и ледяная корочка хрустит и ломается под их ногами, как тонкое стекло. Диана пообещала заботиться о моем кипарисе. Она кивает, пока Гейбл ей что-то тихо рассказывает, и время от времени подносит бокал к губам. Иногда с их стороны доносится громкий смех. Михаэль и Глэсс, обнявшись, кружатся в полумраке террасы под заигранную пластинку с песнями Билли Холидей. Я стою на пандусе, смотрю вверх на стены Визибла и борюсь с желанием обнять старый дом. Мне все еще кажется, что земля уходит у меня из-под ног, но я больше не боюсь упасть. И это хорошо. Это чувство жизни, которая не стоит на месте.

Я склоняюсь над перилами невообразимо большого судна и смотрю вниз, на борт, покрытый ржавчиной и слизью. Накануне дул пронизывающий, холодный ветер, и на палубу не поднимался никто, кроме тех, чье присутствие было необходимо. Сегодня воздух спокойный и влажный. У неба нет ни конца, ни края, оно словно покрыто бирюзой, и ветер с моря, подпрыгивая на волнах вместе с нами, приносит сладковатый запах. Может быть, он дует с Семисопошного, с Тонгатапу или с островов Номои, вот уже который день оставляя на моих губах привкус соли. Где-то в глубине моего сердца теплится маленький огонек счастья.