В центре Вселенной - читать онлайн книгу. Автор: Андреас Штайнхёфель cтр.№ 90

С тихим жужжанием открывается дверь, и она заходит внутрь. Через окно мне видно, как Диана встречает в коридорчике молоденькую медсестру и в чем-то пытается убедить ее, взмахивая руками и указывая на меня. Сестра решительно качает головой. Диана начинает злиться – до меня доносится ее голос, но слов я разобрать не могу. Подходит пожилой врач, Диана пожимает ему руку – судя по тому, как они общаются между собой, они знают друг друга годами, и достаточно близко. Врач смотрит на меня сквозь стекло, коротко кивает и исчезает из поля моей видимости. Через несколько секунд дверь снова издает знакомое жужжание.

– Надень это, – встречает меня Диана с синим медицинским халатом в руках. – Так надо.

Она надевает свой и завязывает его сзади. С непривычки мне не удается повторить это с первого раза. Как часто она была здесь? Здесь, в реанимации – как часто надевала этот стерильный синий халат, в то время как я думал, что она гуляет одна где-то в окрестностях? Как минимум дважды в неделю. Как минимум сто четыре раза в год. Сколько прошло лет? Один бог знает.

– О’кей. Теперь пойдем.

За дверью остается шум окружающей жизни. Здесь только пищат мониторы, шипят, выпуская воздух, неизвестные мне приборы, где-то что-то пузырится и булькает, но все будто придавлено толщей воды, как приглушенный шепот переговаривающихся маленькими группами врачей и медсестер. В холодном свете неоновых ламп, льющемся из множества отверстий вертикально вниз, предметы не отбрасывают тени. Повсюду белые ширмы скрывают от любопытных глаз посетителей спрятанных за ними пациентов.

– Здесь не всегда все так плохо, – почти извиняющимся тоном обращается ко мне Диана. – Я имею в виду все эти трубки и катетеры. С одной стороны, это обеспечивает центральный доступ, но иногда…

Изо рта лежащего на кровати мальчика ведет тяжелый, закрепленный пластырем шланг, подключенный к стоящему рядом прибору. На мониторе медленно, словно в замедленной съемке, слева направо бегут зеленые линии. Другая трубка, потоньше, наполненная желтовато-коричневой жидкостью, торчит у него из носа. Его тело настолько истощено, что острые выступы костей можно видеть даже сквозь одеяло, укрывающее его до самой груди.

– Вот это – Гиперборей, – голос Дианы звучит тихо, словно она боится разбудить его. Он и вправду выглядит так, как будто просто уснул – у него даже проступил румянец на щеках. Никаких ран на теле не заметно. Грудная клетка поднимается и опускается в механически точном ритме, установленном аппаратом искусственной вентиляции легких, предохраняющем его от смерти от нехватки кислорода. У него темно-русые, очень коротко остриженные волосы, но черты его лица мягкие, как у ребенка, словно уснул он еще до того, как повзрослеть.

– Гиперборей, – шепотом повторяю я. – Но это ведь не настоящее имя, верно?

– Нет, это даже совсем не имя. Гиперборея – это место. Таинственная страна вечного солнца, родина счастливых людей и северного ветра. Есть такое стихотворение: «Движущий толщи воздушные мира своим дуновеньем, о леденящий Борей, явись же из Фракии снежной, влажнодорожного неба разбей неподвижность сплошную» ^[13]… – Диана оборачивается ко мне. – Да, звучит несколько помпезно, я знаю. А его зовут Ян.

В отдаленном углу моей памяти что-то вздрогнуло и шевельнулось. Ян. Это имя я уже когда-то слышал, пускай и мельком – возможно, много лет назад.

– Как он… попал сюда?

– Произошел несчастный случай.

– Довольно давно, верно?

– Да, ты прав, – Диана подходит к краю кровати. – Больше трех лет назад. Летом.

Она протягивает руку и гладит спящего мальчика по щеке. В этом прикосновении столько нежности, что я невольно отворачиваюсь. Во мне просыпается что-то вроде ревности. Этот незнакомый юноша, вот уже столько лет существующий лишь на грани сна и смерти, каким-то неизвестным образом отнял у меня мою сестру.

– Он ехал на велосипеде, – продолжает Диана. – Началась гроза – настолько сильная, что с нашей крыши тогда посрывало черепицу, и пришлось вызывать рабочих, чтобы перекрыть ее почти полностью. В саду даже опрокинуло статую – того ангела с мечом в руках, помнишь его?

– Помню.

Я смотрю на эти две трубки, на канюли, торчащие из его предплечий, которые уже настолько сроднились с этим телом, что, кажется, растут прямо из него; на неестественные, проступающие сквозь истонченную кожу сосуды и вены, по которым текут растворы питательных веществ и лекарства, предупреждающие свертывание крови.

– Он ехал к нам в Визибл. Ко мне, – произносит она, помолчав. – Мы познакомились за пару недель до этого. Ты тогда как раз уплыл с Гейблом в Грецию.

– Да, я помню.

– Ты не можешь помнить, Фил. Тебя просто не было. Не было.

Я обнимаю ее и прижимаю к себе изо всех сил. Не слышу, чтобы она плакала, но ее тело трясет, как от ударов электрическим током. Как будто ее сердце выпрыгнуло наружу и теперь стучит так же на поверхности, прямо под кожей. Меня не было рядом с ней, когда она во мне нуждалась, не было ни тогда, когда это произошло, ни потом. Я смотрел из окна и дышал запахом кипариса, пока она задыхалась, все глубже и глубже запутываясь в любви к мальчику, который больше никогда не взглянет на нее, не коснется ее, не поцелует. Не прочитает всех тех бесчисленных писем, что она писала, писала…

– Поначалу я ходила к нему дважды в неделю, а то и чаще, – вздыхает она, уткнувшись в мое плечо. – Я думала, что без меня… Что без меня он умрет. Смешно, правда?

– Нет.

– Его было так легко любить. Он не мог сопротивляться этому. В конце концов я забыла цвет его глаз. – Она высвобождается из моих объятий. – Глэсс это не нравилось. Но только Кора смогла мне по-настоящему промыть мозги от этой зависимости.

– В реке? – Я невольно улыбаюсь, хотя чувствую себя подлецом. Маленьким подлецом. Маленьким, жалким, подлым предателем. – Кажется, она помогла тебе больше, чем твой собственный брат.

– Да, верно.

Наступает молчание. Мне стыдно. Диана смотрит на меня как чужая. Мне хотелось бы прочесть в ее глазах, о чем она думает, но мы слишком долго жили в разных мирах. Наконец я виновато опускаю взгляд, уставившись в пол. То, что она привела меня сюда, – это и знак доверия, и жест упрека одновременно. Еще ничего не потеряно, но понадобится много времени, чтобы восстановить хоть что-то. Теперь моя очередь писать ей письма. Письма со всех уголков вселенной.

– Ты еще собирался к Николасу, – наконец нарушает молчание она.

– Да. – Борясь с нерешительностью, я показываю на мальчика. – А он… Я хотел сказать, есть еще шансы, что он когда-нибудь проснется?

– Нет. Его мозг умер, – сухо и спокойно отвечает Диана. – Если отключить аппараты, все закончится. Но его родители не хотят этого.

– Ты их знаешь?

– Лучше, чем кто-либо.