Стойкость. Мой год в космосе - читать онлайн книгу. Автор: Скотт Келли cтр.№ 29

Я по-прежнему ставил перед собой цель стать военным летчиком, а именно пилотом самолета авианосного базирования. В колледже я делал все возможное, чтобы к ней приблизиться, в том числе заботился о зрении. Многие мои друзья, надеявшиеся стать пилотами, обсуждали способы сохранения стопроцентного зрения, и мы слегка зациклились на этом. Каждый будущий пилот знаком с бедолагой, всю жизнь мечтавшим о военной авиации и признанным негодным из-за легчайшей близорукости. Я старался не перенапрягать глаза и читал только при хорошем освещении. Хотя сейчас я понимаю, что на самом деле мне просто повезло и, если зрению суждено было начать портиться, никакие ухищрения бы не помогли.

В начале четвертого курса я прошел стандартизованный «Авиационный квалификационный тест / испытания для оценки пригодности к летной службе». Первая часть напоминала тест на IQ, а вторая включала интуитивно решаемые головоломки-пазлы и раздел на логику зрительного восприятия: виды горизонта из кабины, к которым нужно подобрать соответствующие изображения ориентации самолета.

Я сознавал значение этого теста для своего будущего и самоотверженно к нему готовился. Учебных пособий не было, и я сделал собственное, рисуя самолеты и виды из кабины. С экзамена я ушел с ощущением, что сделал все, что мог. Мне предстояло несколько недель ждать результатов и еще несколько месяцев – информацию о том, к какому роду войск в ВМС я буду прикомандирован. Даже хороший результат теста не гарантировал, что меня отберут в авиацию, тем более что я буду летать на реактивных самолетах.

Однажды холодным январским днем мы с соседом по комнате Джорджем Лэнгом сидели у себя после ланча и смотрели «Звездный путь» по крохотному цветному телевизору, стоявшему рядом с аквариумом. Показ сериала бы прерван экстренным выпуском новостей: космический челнок «Челленджер» взорвался через 73 секунды после старта. Мы снова и снова видели, как шаттл на экране разносит в пыль сразу после команды из центра управления «Увеличивайте мощность». (Тогда я не представлял, что значит эта фраза; намного позже научился сам на нее отвечать, подтверждая, что на шаттле слышат Землю.) Пройдет несколько недель, прежде чем будет выдвинута версия, что из-за необычайно холодной погоды во Флориде было повреждено резиновое уплотнительное кольцо в одном из твердотопливных ускорителей.

– Ты все еще этого хочешь? – спросил меня Джордж после нескольких часов непрерывного просмотра.

– В смысле?

– Этот шаттл… По-прежнему хочешь на них летать?

– Конечно! – совершенно искренне ответил я.

Моя решимость пилотировать сложные в управлении летательные аппараты усиливалась по мере того, как я больше узнавал об авиации, а шаттл был самым сложным воздушным (и космическим) транспортным средством в мире. Гибель «Челленджера» ясно показала, что космические полеты опасны, но я и так об этом знал. Я был убежден, что НАСА найдет причину взрыва челнока, устранит ее и шаттл станет лучше. Как ни странно, наглядная демонстрация того, как рискованны космические полеты, лишь сделала их еще более притягательными для меня.

Прошло немало лет, прежде чем я понял, что «Челленджер» угробило дефектное управление в той же мере, что и дефектный уплотнитель. Инженеры-разработчики твердотопливных ускорителей неоднократно высказывали опасения по поводу надежности уплотнительного кольца в холодную погоду. В ходе телеконференции накануне запуска «Челленджера» они пытались убедить менеджеров НАСА отложить полет, пока не станет теплее. Их рекомендации не просто проигнорировали, а исключили из отчета, представленного руководству, принимающему окончательное решение о запуске. О проблемах с уплотнительными кольцами и о предупреждениях инженеров не знали ни высшие руководители НАСА, ни астронавты, рисковавшие жизнями. Президентская комиссия по расследованию причин катастрофы рекомендовала усовершенствовать конструкцию твердотопливных ускорителей, но главное – внести масштабные изменения в процесс принятия решений в НАСА, которые (по крайней мере, временно) перестроили ее культуру.

Спустя годы один из первых инструктажей, прослушанных мной в качестве астронавта-новичка, был посвящен трагедии «Челленджера». Хут Гибсон, учившийся вместе с тремя членами экипажа погибшего челнока, подробно рассказал, что произошло в тот январский день и что, вероятно, испытывала команда в последние минуты жизни. Он хотел, чтобы мы осознали риски, которым будем подвергаться, если начнем летать в космос. Мы серьезно отнеслись к его словам, но никто не отказался от своей цели.

По окончании колледжа в 1987 г. мне пришлось взять паузу и подумать. Поступление стало для меня эпохальным событием, и я никогда о нем не забуду. То, чему я научился – в классе, в море, у соучеников и преподавателей, – изменило мою жизнь. Я теперь не имел ничего общего с растерянным мальчишкой, который вошел в эти стены четыре года назад. Я чувствовал себя обязанным колледжу всем и грустил, расставаясь с местом, с которым было связано столько прекрасных воспоминаний. В дальнейшем я старался поддерживать связь со школой. Со времени моего выпуска ее престиж возрос: если финансовые журналы публикуют рейтинги колледжей, выпускники которых имеют самые высокие зарплаты, Морской колледж Университета штата Нью-Йорк почти всегда оказывается в первых строках рядом с Гарвардом и Массачусетским технологическим институтом, а нередко и на самом верху.

Я набрал высокий балл в авиационном квалификационном тесте, был зачислен в летную школу в Пенсаколе (штат Флорида) и летом 1987 г., уложив вещи в старый белый BMW, отправился на юг. Пенсакола находится на длинной узкой полосе земли, которую часто называют «Ривьерой реднеков», и больше похожа на Алабаму, чем на Флориду в расхожих о ней представлениях. Это маленький город, главным предприятием которого является военная авиабаза, а основной сферой деятельности, помимо обучения военных летчиков, – туризм. В целом это типичный военный городок: трейлерные стоянки, ломбарды и винные магазины, – но антуражем для всего этого служат прекрасные пляжи.

В первый день в летной школе, явившись на проверку зрения, я увидел четырех офицеров в военной форме, хотя рассчитывал на одного уставшего врача, который усадит меня читать строки таблицы и (я надеялся) даст добро. Четыре офицера в высоких званиях с каменными лицами взирали на меня в течение всего времени проверки. Их присутствие отвлекало, и я постоянно сомневался, правильно ли отвечаю, – возможно, этого они и добивались. В результате я получил справку, что у меня идеальное зрение. Спустя годы летный военврач, находившийся в кабинете в тот день, подтвердил, что некомфортная ситуация для испытуемого создается специально.

Учебная подготовка военных летчиков начинается с нескольких недель жесткого физического тренинга: общая физическая подготовка, плавание, курс выживания. Мы должны были пробегать кросс по пересеченной местности, укладываясь в норматив, преодолевать полосу препятствий, перепрыгивая через барьеры, пролезать под заграждениями, ползать по песку, карабкаться на стены. Фильм «Офицер и джентльмен» ^[5] довольно точно показывает, что такое подготовительная часть обучения пилота ВМС. Как и героям фильма, нам, летчикам-курсантам, через несколько недель пришлось познакомиться с «окунанцем». Это тренажер, воссоздающий неприятный опыт аварийной посадки или падения в воду. В полной летной экипировке и шлеме мы пристегивались в кресле модели кабины самолета, которая скатывалась по крутому рельсу в глубокую часть бассейна. Нас предупредили, что удар об воду может быть достаточно сильным, чтобы сбить дыхание, и что после погружения у нас будет лишь несколько секунд, чтобы выбраться, прежде чем кабина перевернется вверх дном. Следовало отсоединить от шлема коммутационный провод, освободиться от пристяжных ремней и нырнуть глубже, чтобы не угодить в топливо, горящее на поверхности океана при реальном приводнении. Несколько человек, которые шли передо мной, не смогли выбраться, и ныряльщикам-спасателям пришлось вытаскивать их из кабины. Нам, стоящим в строю в ожидании своей очереди, это наглядно показало опасность этого упражнения, но я, оказавшись в воде, сумел найти выход с первой попытки.