Распутин. Вера, власть и закат Романовых - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Смит cтр.№ 92

Статья епископа Андрея произвела эффект разорвавшейся бомбы, особенно в высших церковных кругах. Ее перепечатали и прокомментировали во многих газетах. На случай, если кто-то не поймет, о ком идет речь, газеты называли «господина Предателя» по имени – Распутиным. Одна из газет предполагала, что после подобных нападок карьера епископа Андрея закончится¹¹. Распутин его уничтожит. Но ничего такого не случилось – Андрей оставался епископом Уфы до 1921 года и стал жертвой сталинского террора в 1937 году. Распутин же никогда не выступал против Андрея, хотя в «Воскресной вечерней газете» в середине марта писали, что Распутин готовится к выпуску собственного еженедельника «Жизнь русского человека», что можно расценивать как подготовку к ответу своим врагам в печати¹². Кампания против Распутина продолжалась весь март и апрель. Слух о том, что Распутин стал священником, был забыт, но затем вновь поднят на щит в качестве доказательства продажности Церкви. Ходили слухи, что Распутин развелся с женой, и влиятельные друзья активно помогают ему получить чин епископа¹³.

Дума подняла этот вопрос в апреле. Отец Федор Филоненко заговорил о печальном состоянии Церкви, находящейся под сильнейшим влиянием «некоторых проходимцев» из секты хлыстов, которых называют «старцами». (Голос из зала: «Распутин!») Следом выступил лидер партии кадетов Павел Милюков. Он повторил сплетню о том, что Распутин стал священником, словно это общеизвестный факт. А затем он достал пресловутое письмо Илиодора 1912 года, помахал им, сказал, что ему не разрешено читать его, но все же решил зачитать. Милюков сказал, что Саблер – «марионетка Распутина», что он получил свой пост благодаря Распутину. Милюков пошел дальше Филоненко, заявив, что не только Церковь, но и все государство находится под пятой «проходимца» Распутина¹⁴. Затем на трибуну поднялся князь Серафим Мансырев. Он сказал, что Распутин приобрел такую власть, что «терроризирует» всех, кто осмеливается критиковать действия Церкви и ее администрации. Церковные иерархи простерлись перед «этой личностью», и «наши несчастные барыни из великосветского общества» чуть ли не молятся на него, словно он какой-то бог. «Дальше идти нельзя», – заявил Мансырев. Его выступление было встречено громом аплодисментов¹⁵.

Все эти выступления печатались в газетах, и нападки Думы были хорошо известны всей стране. «Газеты полны описанием скандального заседания Гос. думы при обсуждении церковного бюджета», – писал в дневнике Лев Тихомиров 12 мая 1914 года.

Стоит отметить, что пресса подхватила ряд таких обвинений. «Петербургский курьер» повторил слухи о том, что Распутин развелся с женой и стал священником, а 20 мая напечатал статью, в которой утверждалось, что газета получила из Сибири убедительные доказательства ложности подобных заявлений¹⁷. Впрочем, опровержения никакого действия не возымели. Сплетня была слишком хороша, чтобы в нее верить.

Наконец, в мае внимание общества привлекла новая история о Распутине. В очередной статье сообщалось, что Распутин добивался принятия его дочери Матрены в Смольный институт благородных девиц, престижное учебное заведение для дворянских дочерей, созданное еще при Екатерине Великой. Начальница института, княгиня Елена Ливен, заявила «Петербургскому курьеру», что это всего лишь сплетни, что в Смольный институт ни при каких обстоятельствах не может быть принята дочь простолюдина, тем более такого человека, как Григорий Распутин¹⁸. Княгиня Ливен была преисполнена решимости защитить репутацию своего института, даже если царь не хочет защищать репутацию престола.

Примерно в то же время начальница казанского Родионовского института благородных девиц (куда принимали девочек простого происхождения), Ольга Ермолаева, получила любопытное и несколько угрожающее письмо, подписанное «Союзом святого Михаила Архангела и Филаретовским обществом». В письме упоминалось о том, что княгиня Ливен отказалась принять дочь Распутина в Смольный институт, а далее восхвалялось (саркастически) решение Ермолаевой принять Матрену, отец которой, как писали анонимные авторы, известен всем истинным патриотам «более десяти лет как тайный супруг ее величества Александры Федоровны и отец его высочества наследного царевича Алексея Николаевича, будущего самодержца Всея Руси». Ермолаева пришла в ужас от подобного послания и немедленно передала его в жандармское управление, свято заверив в том, что не имеет ничего общего с его авторами¹⁹. К тому времени Матрена уже давно покинула Казань и уехала в Петербург. Если она когда-то и училась в казанском институте, то это было несколькими годами ранее. Качество образования Матрены и ее успехи нам неизвестны. Вера Жуковская утверждала, что однажды она слышала, как Матрена жаловалась на бессмысленность своего обучения, но ей нравилась математика, потому что с ее помощью хотя бы деньги считать можно²⁰. Рассказ Жуковской не кажется достоверным, эта история более похожа на вымысел.

Из Сибири Распутин уехал в начале мая. В Тюмени он согласился сняться в фильме некоего «господина Шустера». (Распутина снимали еще раз, в Покровском, но ни один из фильмов не сохранился²¹.) Через несколько дней он прибыл в Москву, а затем в Петербург. После этого он отправился на юг, в Ялту, к царской семье. Он встречался с царской семьей трижды – 15, 18 и 21 мая. Затем Распутин поездом отправился в Петербург²². Как всегда, журналисты пристально следили за поездками Распутина и в Петербурге встречали его прямо на вокзале. Но к этому времени Распутин уже устал от такого внимания – и еще больше от кампании нападок, развернутой в прессе. Говорили, что он жаловался в полицию на преследования со стороны журналистов, говорил, что постоянное присутствие толпы репортеров у дверей его квартиры «заставляет его нервничать», и просил помощи. Сообщалось также, что он поменял номер телефона²³. Распутин быстро опроверг эти слухи. Репортеру «Биржевых ведомостей» в следующем месяце он сказал: «Скажи им, что я никогда в полицию не ходил, чтобы они репортеров не допускали ко мне. […] Я всегда рад любого принять. […] Каждый мне равно приятен»²⁴.

Но это была ложь. Распутин никогда не считал всех «равно приятными». В марте Михаил Новоселов, редактор «Колокола» Василий Скворцов и епископ Антоний (Храповицкий) на страницах «Солнца жизни» и «Голоса Москвы» назвали Распутина «хлыстом и распутником» и даже «слугой Антихриста»²⁵. Разъяренный Распутин немедленно отправил две телеграммы: министру внутренних дел Маклакову с просьбой защитить его от подобных «противозаконных» нападок и Саблеру, чтобы тот защитил Распутина от «врагов» и их «поношения»²⁶. Распутин изменился. Человек, который ранее считал подобные нападки всего лишь «тучами», теперь чувствовал себя в осаде и искал защиты у тех, кто обладал реальной властью.

Той весной кампании против Распутина велись не только в прессе. Во второй половине мая протопресвитер Шавельский встретился с князем Владимиром Волконским, товарищем председателя Думы и товарищем министра внутренних дел (с июля 1915 по декабрь 1916 года), и князем Владимиром Николаевичем Орловым, начальником Военно-походной канцелярии императора (с 1906 по август 1915 года) и одним из самых приближенных к императору людей. Волконский и Орлов хотели поговорить с Шавельским «совершенно секретно», поэтому он провел их в свой кабинет, где их никто не мог подслушать. Они сказали, что влияние Распутина на императора и императрицу быстро становится именно таким, как его описывают в прессе, причем говорят об этом не только в образованном обществе, но и в простом народе. Россия стоит на грани открытого бунта. Многие люди помогают Распутину, очень немногие ему сопротивляются. Ему содействуют те, кто должен был бы с ним бороться. Одним из таких людей является отец Васильев, с этого года личный духовник царственной четы. Все собравшиеся считали Васильева человеком безукоризненной репутации – честным, добрым, благородным. Но он пошел по неверному пути, подружившись с Распутиным и относясь к нему с уважением. Орлов уже говорил ему об этом, но Васильев к нему не прислушался. Поэтому Волконский и Орлов пришли к Шавельскому, чтобы тот поговорил с царским духовником.