Распутин. Вера, власть и закат Романовых - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Смит cтр.№ 90

Естественно, пресса не преминула связать эти события с именем Распутина. 14 июля 1914 года газета «Русское слово» опубликовала слова, сказанные якобы им по поводу конфликта с имяславцами:

В газете говорилось также: «Хорошо известно, что Распутин сыграл самую решающую роль в деле “имяславцев”. Будучи подробно информированным об афонской эпопее Гарязиным, издателем “Дыма Отечества”, Распутин предпринял энергичные усилия к тому, чтобы облегчить судьбу многих монахов с Афона. После его вмешательства в дело “имяславцев” репрессии были прекращены»²². Тут журналисты не ошибались: Распутин выступил в защиту малого религиозного меньшинства, но пресса не увидела в этом ничего благородного. Напротив, его действия представлялись как вмешательство хлыста в серьезные религиозные дела.

Хотя начало Первой мировой войны отодвинуло «афонскую смуту» на второй план, скандал не прекратился. Эта проблема оставалась открытой раной Церкви. Распутин не забыл про монахов и продолжал заступаться за них перед Александрой. Императрица разделяла его мнение о том, что с монахами поступили несправедливо. Спустя какое-то время, когда разразился скандал с канонизацией Иоанна Максимовича Тобольского, Александра сурово выступила против Никона (и против канонизации Максимовича), припомнив его постыдную роль в деле имяславцев и назвав его «злодеем с Афона». 28 сентября 1916 года она писала Николаю о том, что Распутин просил ее заступиться перед новым обер-прокурором Синода Николаем Раевым за бедных монахов с Афона, которым по-прежнему запрещено служение и причастие²³.

Неизвестно, говорила ли Александра с Раевым об имяславцах, но то, что эта проблема еще более ухудшила отношения между престолом и Церковью и создала раскол в рядах иерархов Церкви, сомнений не вызывает. К этому времени священнослужителей, которые нейтрально бы относились к Распутину, уже не осталось. Приходилось выбирать сторону – быть сторонником Распутина или его противником. В церкви возникло ощущение кризиса. Противники Распутина считали, что церковь оказывается под его полным контролем. Многие полагали, что вся церковь полностью деградировала и утратила независимость и истинно христианский дух²⁴. Синод, со своей стороны, винил в расколе других. Главную проблему он видел в прессе. В 1910 году один из членов Синода говорил о том, что рост количества сект и появление «лжеучителей вроде Распутина-Новых» – это исключительно вина прессы. Журналисты, по его словам, слишком много пишут о Церкви, предпочитая сосредоточиваться только на негативной стороне: «Такая противорелигиозная агитация привела к тому, что слабые в вере стали колебаться и прислушиваться к учению сектантов и лжеучителей»²⁵.

Если с причиной соглашались не все, то с углублением в России кризиса веры – в Церкви, государстве и самой религии – были согласны все.

В сентябре Распутин отправился в Крым, где пробыл до середины октября. Как писала газета «Южные ведомости», он приехал с одним лишь небольшим чемоданом и занял в гостинице «Ялта» комфортабельный номер с балконом и видом на море за пять рублей в день. В Крыму Распутин вел жизнь тихую, встречался только с друзьями и сторонниками из высшего общества. С обслуживающим персоналом обращался мягко и с добротой – не скупился на чаевые. Спать он ложился рано, а днем гулял по городу. Иногда Распутина видели в автомобиле – он ездил в Ливадию, где встречался с царской семьей²⁶. Несмотря на разговоры о том, что в Крыму Распутин был «мрачным и угнетенным», газета заверяла своих читателей, что «старец все время находился в хорошем расположении духа и казался веселым и жизнерадостным»²⁷.

Если Распутин и был мрачен, то у него были к этому веские основания, причем не только прошлогодняя кампания против него в прессе. В Ялте его ожидала еще большая опасность. Градоначальником Ялты был Иван Думбадзе, жесткий, решительный человек, ярый черносотенец и злейший враг Распутина. Думбадзе уже думал, что можно сделать с Распутиным, и делился своими мыслями с другом, генералом Евгением Богдановичем, имевшим на него значительное влияние. В феврале 1912 года Богданович собрал десятки депутатов Думы, членов Государственного совета, градоначальников и дворян. Лев Тихомиров назвал это собрание «Генеральными штатами», подобно сословно-дворянскому собранию во Франции 1789 года накануне революции. Собравшимся предстояло дать ответ на единственный вопрос: что можно сделать, чтобы физически устранить Распутина? Собравшиеся в доме Богдановича ушам своим не верили. Неужели генерал говорит о реальном убийстве? Его вопрос остался без ответа. Вскоре после этого Богданович встретился с Думбадзе. Разговор зашел о Распутине, и Думбадзе сказал, что, если Распутин осмелится показаться в Ялте, он лично утопит его в Черном море. Богданович пришел в восторг, хотя вынужден был признать, что сделать это будет нелегко²⁸.

Белецкий писал, что после приезда Распутина в Ялту получил от Думбадзе зашифрованную телеграмму с пометкой «лично»: «Разрешите мне избавиться от Распутина во время его переезда на катере из Севастополя в Ялту». Шокированный Белецкий немедленно передал телеграмму своему начальнику, министру внутренних дел Николаю Маклакову, а затем по секретной линии позвонил министру, чтобы спросить, следует ли отвечать Думбадзе. Маклаков сказал, что отвечать не следует и он сам во всем разберется. Впрочем, Белецкий так и не узнал, сдержал ли Маклаков свое слово. В мемуарах Белецкий писал, что Маклаков хорошо ладил с Распутиным, так что, скорее всего, он поставил Думбадзе на место. (В июне того же года Маклаков прекратил полицейскую слежку за Распутиным и отозвал всех агентов, направленных в Тобольскую губернию, в Петербург. Причины этого поступка неясны, хотя вполне возможно, что это было сделано по приказу царя²⁹.)

Как бы то ни было, Распутин (в сопровождении множества агентов полиции) добрался до Ялты без происшествий. Через несколько лет, когда Белецкий был отстранен от руководства полицией из-за более серьезного заговора с целью устранения Распутина, он рассказал о плане Думбадзе полковнику Троцкому. Троцкий сказал Белецкому, что Думбадзе никогда не упоминал о намерении утопить Распутина, но предлагал другие варианты – например, заманить Распутина в небольшой замок на скале и столкнуть его в море или подстроить нападение мнимых разбойников. Впрочем, все эти разговоры, по мнению Троцкого, были лишь «планами фантастического характера»³⁰. Стоит отметить, что Николай очень высоко оценивал Думбадзе и хорошо к нему относился. Милость императора мало что значила для генерал-губернатора, который был убежден в том, что ради защиты монархии можно поступиться личными чувствами царя и убить его подданного, с которым у царской семьи сложились чрезвычайно теплые отношения,