Распутин. Вера, власть и закат Романовых - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Смит cтр.№ 78

Вскоре после запроса Думы о Распутине раздраженная императрица написала княгине Юсуповой письмо на восьми страницах, где жаловалась на несправедливость Думы. «Нас не любят, – писала она, – и стараются нам повредить. Этот запрос – революционный акт»³⁶. Но княгиня была заклятым врагом Распутина, и императрицу она не жалела. По настоянию Эллы она пыталась поговорить с Александрой о Распутине после выступления Гучкова, но это ни к чему не привело. Александра была расстроена. Ее огорчил не только публичный скандал, она получила еще и весьма тревожный документ, анонимный доклад «Касательно старца Григория Распутина», датированный 7 марта. В нем утверждалось, что он составлен на основе информации, полученной от последователей Распутина в Вырице, южнее Петербурга, и в пригороде Охта. В документе говорилось, что хотя все, с кем разговаривал автор, говорили исключительно о человечности и братской любви Распутина, их «наставника» и «защитника», но в Вырице о нем ходили более мрачные слухи. «Странник Григорий был ужасным распутником, который действовал в великой тайне, – говорилось в докладе, – и в то же время заставлял своих последователей и последовательниц принимать участие в хлыстовских ритуалах, делая вид, что это необходимо для спасения их душ и проявления любви к ближнему. И большинство женщин стремились порадовать старца Григория и получить в ответ его теплое благословение»³⁷.

Княгиня Юсупова старалась успокоить императрицу и в то же время открыть ей глаза на опасность, которую выявили Родзянко и Гучков. Но императрица не слушала. «Нет, нет! – рыдала она. – Родзянко и Гучкова мало повесить!» Княгиня настаивала на том, что это честные люди, которые просто хотят открыть ей глаза, но Александра не желала ничего слушать³⁸. Княгиня ушла, понимая, что потерпела полную неудачу.

Противники Распутина продолжали действовать. Вскоре стало известно, что брат Александры, великий герцог Гессенский Эрнст Людвиг, собирается приехать в Россию с семьей. Элла была рада. Она написала вдовствующей императрице письмо: «Помолись также, дорогая, чтобы приезд Эрни в Крым с помощью Божией просветил то состояние слепоты, которое бросает тень на их дом и страну и на всех нас, кто так любит их!»³⁹

Распутин вернулся в Петербург из Крыма 12 июля. Он сразу же поехал на квартиру Петра Даманского в доме 32 по Литейному проспекту. За ним неотлучно следовали агенты охранки и репортеры, которые хотели взять у него интервью и сфотографировать. Пресса твердила, что его возвращение – это сенсация, и толпы любопытных петербуржцев собрались возле дома Даманского, чтобы его увидеть. Газета «Столичная молва» задавалась вопросом, как это возможно, чтобы человек, которого публично объявили хлыстом и изгнали из столицы, вернулся и поселился в квартире видного чиновника Синода? Говорили, что вскоре Распутин отправится в новое паломничество в Иерусалим. Другие утверждали, что он примет постриг и уйдет в монастырь¹.

Распутин пробыл в Петербурге лишь до 16 июля и вернулся в Покровское, где прожил до конца месяца. Агенты полиции в Тюмени докладывали, что «Русский» (такой псевдоним дали Распутину в охранке) 12 августа в 11.40 сел на поезд № 3 до Петербурга. Его сопровождали неизвестный человек и священник Васильев, помощник архиерея Иоанна Восторгова. 16 августа в 18.10 они прибыли в Петербург, и Распутин поехал прямо к Даманскому. Журналисты, как всегда, встречали Распутина на Николаевском вокзале. Газета «Биржевые ведомости» на следующий день писала: «Вид его измученный. Он еще более исхудал. Буквально – только кости да кожа. Глаза впали еще более. Но взгляд тот же – беспокойный и пронзительный»². Агенты следили за ним несколько дней. Распутин побывал в доме Головиных на Зимней Канавке, в бане, в нескольких церквях, в винном погребке и в гостинице «Д» в Суворовском переулке, где провел тридцать минут с проституткой и вернулся домой в одиночестве. В докладе агента говорилось: «Когда Русский идет в одиночестве, особенно по вечерам, разговаривает сам с собой, размахивает руками и бьет себя по груди, что привлекает внимание прохожих»³.

Если это описание действительно точное, то удивляться не приходится: в первой половине 1912 года имя Распутина продолжало находиться в центре скандалов и сплетен. Сначала было дело Гермогена и Илиодора, затем думский запрос, после которого последовала встреча Коковцова и Родзянко с царем. После этого в марте на Распутина в Думе набросился Гучков. Пресса и полиция не оставляли его в покое. За Распутиным охотились, как за диким зверем. Пошли слухи, что он с этим уже не справляется и пытается получить заграничный паспорт, чтобы выехать из страны. Этот слух настолько распространился, что губернатор Тобольска Андрей Станкевич в феврале 1912 года телеграфировал начальнику департамента полиции в Петербурге, что это чистая ложь⁴. И если бы Распутин сорвался, никто не удивился бы. И, словно всего этого было мало, вновь началось давно оставленное хлыстовское расследование.

Почему и кто возобновил это расследование, неясно. Похоже, в действие вступили разные силы. В Петербурге усилия к тому приложили Гучков и Родзянко. Журналистам стало известно, что действовать собирается Святейший синод, поскольку вновь пошли слухи о связях Распутина с хлыстами⁵. В феврале обер-прокурор Синода Саблер запросил из Тобольской духовной консистории дело Распутина. По-видимому, это было сделано по приказу царя. Как пишет Коковцов, Николай считал, что, стоит Родзянко прочесть дело, он сразу же убедится в беспочвенности разговоров о связях Распутина с хлыстами и поможет положить конец слухам⁶. А тем временем сменивший в марте 1910 года на посту епископа Тобольска Антония (Каржавина) Евсевий приказал каждый месяц докладывать ему о перемещениях и занятиях Распутина – в том числе и о его возможных связях с хлыстами. Все это должно было делаться в обстановке строжайшей секретности. Евсевий в 1905 году был ректором Ярославской духовной семинарии, и там он столкнулся с молодым Илиодором, который добился значительной поддержки Черной сотни. Неудивительно, что Евсевий был готов думать самое худшее о знаменитом друге Илиодора (хотя к этому времени Распутин уже успел стать его врагом). Именно он написал резко отрицательный доклад о Распутине, когда 30 апреля 1912 года его неожиданно перевели в Псковскую епархию. Временно его место в Тобольске занял Дионисий (Павел Сосновский), затем в июне прибыл Алексий (Алексей Молчанов). Дионисий не ограничился одним лишь местоблюстительством. 27 мая он приказал Тобольской консистории продолжить сбор информации о Распутине. Перед отъездом Алексия из Петербурга Даманский передал ему секретное дело консистории о хлыстовстве Распутина, чтобы он был полностью в курсе дела⁷.

21 мая отец Петр Остроумов сообщил Дионисию из Покровского, что Распутин регулярно посещает церковь и всю весну трудился в поле. Он соблюдал посты и совершал паломничества в Абалакский монастырь. Единственным необычным событием было общение с Ольгой Лохтиной. Ольга жила в доме Распутина с января и начала вести себя странно. Остроумов считал, что ее религиозная мания стала нездоровой и даже опасной. Она стала называть Распутина «Богом» и призывать других признать его святость под угрозой Божьей кары. Лохтина действительно была больна. Ее одержимость Распутиным привела к разрыву с семьей. Она бросила мужа и детей, чтобы жить с Распутиным, потому что муж ее отказался и дальше принимать его в своем доме. Какое-то время она находилась в психиатрической больнице, но потом сбежала. Семья продолжала поддерживать ее финансово, но она так к ним и не вернулась – жила то у Распутина, то у Илиодора⁸.