– Ага. И о чем? – Индус зашагал вдоль берега. Его…
…друзья? Апостолы? Телохранители?..
…отправились было следом. Амитав жестом приказал им идти прочь. Перро отдала «оводу» команду не отставать от беженца; поле зрения сузилось до вида с кормовой камеры. По другую сторону в блеклых сумерках принялись шевелиться и ворчать анонимные свертки – люди, в позе зародыша лежащие на термопене, обернувшись в теплосберегающую ткань.
– Прошлой ночью какие-то вандалы разбили циркулятор, – сказала Перро. – В паре километров к северу отсюда. Нам пришлось выслать замену.
– Хм.
– Такое случилось в первый раз за несколько лет.
– И мы оба знаем почему, не так ли?
– Люди полагаются на эти машины. А ты забираешь еду прямо у них изо рта.
– Я? Это сделал я?
– Есть множество свидетелей, Амитав.
– И все они скажут, что я не имею к этому инциденту никакого отношения.
– Они сказали, что это были несколько подростков. А также сообщили, кто их надоумил.
Палочник остановился и повернулся лицом к машине, парящей рядом.
– И все эти свидетели, о которых ты говоришь. Все эти несчастные люди, у которых я украл еду. Неужели никто из них ничего не сделал, чтобы остановить вандалов? Столько народа, и они не смогли остановить двух мальчишек, вырвавших пищу прямо у них изо рта?
Укутанная в оболочку интерфейса, Перро вздохнула. За тысячу километров от нее «овод» фыркнул искусственным эхом.
– А что ты вообще имеешь против циркуляторов?
– Я не дурак. – Амитав снова зашагал по берегу. – Вы нам скармливаете не только белки и углеводы. Я лучше буду голодать, чем есть яд.
– Антидепрессанты – это не яд! Там очень маленькие дозы.
– К тому же так гораздо удобней, не приходится иметь дела с гневом настоящих людей, правда?
– Гневом? На что вам злиться?
– Значит, по твоему мнению, мы должны быть благодарны? Вам? – Скелет сплюнул. – Это наши машины все порушили? Это мы вызвали засухи, наводнения? Это мы затопили собственные дома? А теперь, когда мы пересекли целый океан – и да, мы ведь не голодали, не жарились на солнце, не умирали от паразитов и всякой заразы, которая из-за ваших лекарств стала неубиваемой, – когда очутились здесь, мы, значит, должны быть благодарны, что вы позволили нам спать в грязи, мы должны сказать спасибо, что пока нас дешевле травить, а не выкосить под корень?
Они стояли у воды. Прибой бился о берег, невидимый в темноте. Амитав поднял костистую руку и указал вперед.
– Иногда, когда люди уходят туда, за ними приходят акулы. – Голос его неожиданно стал спокойным. – А на берегу оставшиеся продолжают трахаться, срать и жрать у ваших чудесных машин.
– Это… это всего лишь человеческая природа, Амитав. Люди просто не хотят вмешиваться.
– Значит, от этих лекарств нам только лучше?
– Они не опасны ни в малейшей степени.
– Тогда добавьте их и себе в еду, чего тут такого?
– Ну нет, я не…
«…заключенная из обездоленной сорокамиллионной толпы…»
– Ты – лгунья, – тихо ответил палочник. – И лицемерка.
– Ты же голодаешь, Амитав. Умираешь.
– Я знаю, что делаю.
– Неужели?
Индус взглянул на «овода» и в этот раз, кажется, даже развеселился:
– Как думаешь, чем я занимался прежде?
– Что?
– Прежде чем очутился… здесь. Или ты считаешь, что я сразу решил стать «экологическим беженцем»?
– Ну я…
– Я был фарминженером. – Амитав постучал пальцем по виску. – Меня даже тут изменили, я был очень хорош. А потому немного разбираюсь в вопросах диеты. Существует… минимальная эффективная доза, так? Если я ем очень мало, то ваш яд на меня не действует. – Он остановился. – А теперь ты попытаешься накормить меня насильно, ради моей же пользы?
Перро не обратила внимания на колкость:
– И ты думаешь, что получаешь достаточно для существования на своей минимальной дозе?
– Скорее всего, не совсем. Но я умираю от голода очень, очень медленно.
– Не так ли ты надоумил этих мальчишек испортить циркулятор? Они тоже голодают?
На Полосе могли произойти крупные неприятности, если их поймают.
– Опять я? Это я каким-то образом всех одурачил и заставил помирать с голоду?
– А кто еще?
– Вы так верите в собственные машины. Никогда не задумывались, что они не так уж хорошо работают, как вы считаете? – Индус покачал головой и сплюнул. – Разумеется, нет. Тебе же не сказали.
– Циркуляторы работают нормально, если только их не ломают твои последователи.
– Последователи? Они голодают не ради меня. Они сосали вашу титьку, как и все остальные. И, только отказавшись от пищи, увидели подлинную сущность этих машин…
Хрясь!
Удар по полимеру, словно прямо над ухом кто-то щелкнул кнутом. Перро развернула «овода» и успела заметить камень, отскочивший от дна. В десяти метрах от нее убегала прочь девочка, зажав в руке еще один.
Су-Хон снова развернулась к Амитаву.
– Ты…
– Не надо меня винить. Я не причина. Вообще. Я всего лишь результат.
– Так продолжаться не может.
– Тебе это не остановить.
– А и не надо. Если не остановишься, тобой займусь не я, а…
– Какая тебе разница? – перебил «палочник».
– Просто пытаюсь…
– Ты хочешь облегчить чувство вины. Используй кого-нибудь другого.
– Вы не сможете победить.
– Зависит от того, что я пытаюсь сделать.
– Ты же совсем один.
Амитав засмеялся и взмахнул руками, словно пытаясь охватить весь берег:
– С чего ты взяла? Вы же столь предусмотрительно предоставили мне всех этих овец, всю эту прорву смертей и даже ик…
Он резко замолчал. Перро закончила фразу сама: «икону, чтобы вдохновить их».
– Ее тут больше нет, – проговорила она, выдержав паузу.
Палочник бросил взгляд в сторону суши; небо на востоке озарилось первыми лучами солнца. Группа любопытных стояла поодаль, наблюдая за диалогом из центра спящего стада. Здесь же, у кромки прибоя, на расстоянии слышимости никого не было.
Девочка, бросившая камень, куда-то исчезла.
– Может, так и лучше, – заметил старик. – Лени Кларк была слишком… даже ваши антидепрессанты на нее, кажется, не действовали.
– Лени? Ее так зовут?