Последняя из амазонок - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Прессфилд cтр.№ 105

Пугало ли меня это? Желала ли я вернуться домой, к матушкиной юбке?

Спроси меня кто-нибудь об этом, я ответила бы «нет» без раздумий, быстрее, чем вопрошающий успел бы плюнуть.

Ибо мой дом был здесь!

Здешний край был моим, а амазонки, этот народ свободных женщин, — моим народом. Конечно, подобное утверждение можно было бы счесть вздорной выдумкой, навеянной воспоминаниями о сказках, которыми пичкала меня Селена у колыбельки, но я всем нутром, всем сердцем чувствовала родство с раскинувшейся передо мной безбрежной равниной. Воистину то была земля моих грёз. Среди безбрежного моря трав паслись бесчисленные стада антилоп и газелей. Ну а тот факт, что свободный народ находился ныне в нелёгком положении, лишь разжигал мой пыл. Мысль о возможности оказаться причастной к эпохальным событиям вызывала у меня небывалый душевный подъём.

В полдень третьего дня наш отряд заметил впереди дым. Поспешив в том направлении, мы неожиданно натолкнулись на поле недавней стычки, усеянное телами убитых животных и людей. Видимо, победители торопились и не обобрали трупы. Нам удалось разжиться оружием, снаряжением, обувью и даже поймать нескольких лошадей. Теперь, когда из шайки босых, пеших оборванцев мы превратились в вооружённый конный отряд, Аттик снова собрал совет.

Он сказал, что, судя по всему, скифы настигли амазонок Элевтеры либо же, напротив, амазонки, устроили засаду, чтобы замедлить преследование. По мнению Аттика, мы в любой момент могли нарваться на сражающихся, в связи с чем он категорически запретил нам корчить из себя героев.

— Забудьте о Селене. Ищите беглянку Европу. Если мы не сможем настигнуть её сами, то, во всяком случае, выясним, у амазонок она или же у скифов, а уж потом будем вести переговоры и действовать по обстоятельствам.

На этом совет закончился. Приказав мне не дёргаться, а Клещу — не спускать с меня глаз, командир велел двигаться дальше. Казалось, дым поднимается из-за ближайшего холма, но в степи расстояния обманчивы. Стемнело, а мы так до него и не добрались. Некоторое время мы продолжали ехать, держа курс по звёздам, но овражистая равнина — не лучшее место для ночных маршей.

Когда снова поднялось солнце, дым, как и накануне, виднелся на горизонте, но уже не только впереди, но со всех сторон. Мы не могли выбрать верное направление, пока Тесей не предложил нам положиться в этом на амазонских лошадей.

— Отпустим поводья, и пусть они сами выбирают дорогу, — сказал он. — Возможно, как раз кони-то и выведут нас куда надо.

Весь день мы продолжали путь, подкрепляя силы жуками и степной саранчой. Я сварила и съела ремни от своей обуви.

С рассветом снова появился дым, и на сей раз мы смогли сократить расстояние. То был не мираж, и по приближении Аттик приказал нам построиться для боя и приготовить оружие.

Мы перевалили через гряду и увидели перед собой не поле боя, как в прошлый раз, а настоящее кладбище. Земля была тщательно расчищена, а на гребне противоположного холма маячила одна-единственная амазонка. Ниже неё по склону образовывали полумесяц четыре десятка свежих курганов с выгоревшими до пепла кострищами.

Отец придержал коня, оглядывая поле. Не приходилось сомневаться в том, что здесь, на этом самом месте, были преданы огню и погребены тела амазонок — возможно, павших в недавнем сражении.

Приказав отряду остановиться, Аттик взял с собой несколько человек и направился к одинокой всаднице. Я увязалась за царевичем.

Теперь все мы отчётливо видели одинокую воительницу в траурной раскраске, со смазанными жиром волосами. Она замерла на вершине холма у левой оконечности полукруга курганов. Наше приближение не могло остаться незамеченным, однако своей позиции воительница не покинула. Была ли то ловушка? На всякий случай Аттик остановился и послал вперёд гонца. Приблизившись к амазонке, тот заговорил с нею на языке жестов, а потом въехал на самую вершину, давая нам знать, что всё чисто.

Обе наши группы двинулись вперёд, тогда как амазонка оставалась на том же месте. Аттик рысью направился к ней, но она жестом удержала его на расстоянии, а потом подала мне знак, которому меня научила Селена:

«Не мешкая — сюда».

Я в удивлении присмотрелась к ней внимательнее.

Этой воительницей была Европа.

Этой амазонкой оказалась моя сестра.

В то же мгновение я поняла, что под курганом покоится Селена. Ощущение было такое, как будто в грудную клетку до самого сердца вонзилось что-то холодное и острое, как железо. Я закашлялась, выплюнув мокроту и слюну. На вершине гребня появился Дамон. Будь Селена жива, он не оказался бы здесь один.

Сердце моё взорвалось болью, как разбивается вдребезги упавший с огромной высоты камень. Селена учила нас с сестрой амазонским траурным обрядам, тем, которые подробно описаны в рассказе Дамона, но мне казалось, что никакие насечки и порезы на теле не в состоянии выразить мою скорбь. Я готова была биться головой о скалу или прыгнуть нагишом в костёр.

Селена.

Селена!

Дамон подъехал и остановился рядом со мной. Не знаю, причитала я вслух или мои внутренние стоны отдавались воплями в черепе. Дядя крепко взял меня левой рукой за запястье, обнял правой за талию и сказал:

— Не сейчас!

Моя плоть горела, словно меня жгли углями. Я чувствовала, как зубы прокусывают язык и рот наполняется солёной кровью.

— Селена!

Ярость бушевала во мне с такой силой, что, казалось, должна была убить меня на месте. Она вздымалась во мне испепеляющими, терзающими волнами, она распирала меня, срывая и унося неведомо куда последние лоскутки моего детства. Я как будто бы вышла за пределы себя самой, ощутив и восприняв муку Дамона. Муку не менее сильную, чем моя, но совсем иную по природе. Не гнев, не ярость, но глубочайшее, бездонное отчаяние. Зияющая пустота осталась на месте того, что было для него драгоценностью, не сопоставимой ни с чем на свете. И только сейчас мне открылась подлинная, воистину трагическая суть происходящего: прощание с Селеной знаменовало собой прощание с чем-то гораздо большим, нежели одна воительница. Заканчивалась целая эпоха, а вместе с нею — история свободного народа.

Наш отряд всё ещё держался от Европы на расстоянии. Приблизиться она разрешила лишь Аттику, и сейчас он разговаривал с ней. Видимо, расспрашивал о битвах и их результатах, о местонахождении Маэса и Панасагора и об Элевтере, последней из амазонок.

Не приходилось сомневаться в том, что преображение Европы, афинской девушки и его наречённой, из-за которой он пересёк полмира, в амазонскую воительницу поразило нашего командира до глубины души. А вот резкий отказ, полученный им в ответ на призыв вернуться домой, его, похоже, уже не удивил.

Европа изменилась полностью, и внешне, и внутренне, как будто принадлежала теперь не просто к другому народу, но к другому виду живых существ.