Смерть после полудня - читать онлайн книгу. Автор: Эрнест Хемингуэй cтр.№ 56

Страница

Помимо Доменико Ортеги, о ком я уже писал в другом месте этой же книги, к новым матадорам, обладающим хоть какой-то репутацией, относится и Хосе Амрос с его характерным «резиновым» стилем — позволяющим ему как бы вытягиваться подальше от быка, словно его сделали из эластичных лент — и вечным второсортным рейтингом, если не считать его уникальной «резиновости»; Хосе Гонзалес, прозванный Мексиканским мясничком, тореро-индеец, воспитанник школы бесшабашных сорвиголов, которые едят быков живьем, и хотя он чрезвычайно отважен, неплохо работает с бандерильями, талантлив и очень эмоционален, он не задержится с нами надолго, если с матерыми быками будет идти на тот же риск, какой демонстрирует с молоденькими бычками, а поскольку он приучил своего зрителя к столь ярким сенсациям, то практически наверняка потеряет популярность, когда перестанет отчаянно рисковать; ну и самый многообещающий из всех новых имен — это Хесус Солорсано. Хесус, или Чучо (это уменьшительная форма его имени, если вы не знали), родился в Мексике, но не индеец; он состоявшийся тореро, отважный, артистичный, эрудированный, съевший собаку во всех аспектах своей профессии, за исключением одной мелочи, а именно дескабельо, то есть добивающего удара, и при этом полностью лишен индивидуальности. Такой недостаток трудно анализировать, но как минимум возникает впечатление, что он состоит из своего рода виноватой, робкой, несовершенной, нахохленной манеры держаться, когда Хесус не имеет дело с быком напрямую. Среди тореро бытует поговорка, что страх лишает характера, в смысле, если тореро дерзок и самонадеян, или же уравновешен и элегантен, страх отбирает эти черты; но Хесусу, похоже, и терять-то нечего. И все же, работая с быком, в котором уверен, он идеален во всем, что делает; так, он вонзил лучшую пару бандерилий, двигаясь к нему медленно, шаг за шагом на манер Гаоны, выполнил лучшую и самую медленную работу с плащом, выдал самую близкую и наиболее эмоциональную фаэну с мулетой из всех, что я видел за весь сезон 1931 года. Отрицательная сторона его манеры заключается в том, что, блестяще отработав с животным, стоит ему отойти от него на шаг, как его тут же охватывает понурая апатия, а лицо застывает маской; как бы то ни было, он чудесный тореро, обладающий эрудицией, великим искусством и доблестью.

К двум другим новым матадорам принадлежат Хосе Мехьяс по прозвищу Пепе Бьенвенида, младший брат Маноло, причем он смелее и более склонен входить в запал, нежели его старший брат, обладает широким и зрелищным репертуаром, очень привлекательной самобытностью, однако уступает Маноло по части артистизма, знаний о безопасном установлении господства над быком, хотя со временем это может к нему прийти; и Давид Лисеага, молодой тореро-мексиканец, который неизмеримо опытен с мулетой, не обладает ни стилем, ни навыками работы с плащом, и, как ни странно для мексиканца, посредственен с бандерильями. Это я пишу заочно, на основе мнения людей, которым доверяю, они-то его видели, а вот я еще нет. В 1931-м он выступил в Мадриде лишь дважды; один раз в качестве новильеро, но в тот день я ездил в Аранхуэс на Ортегу, и еще раз в октябре, при посвящении в полные матадоры, когда я уже покинул Испанию. Но он весьма популярен в Мехико, и желающие узнать его поближе наверняка смогут сделать это в Мексике зимой.

В этот перечень я не включил ни одного «феномена», не рассматривал тех, кто еще не заработал право получить оценку. А феноменов в корриде всегда предостаточно. К моменту выхода этой книги из печати появятся новые. Орошаемые газетной шумихой, они выскакивают как грибы в каждом сезоне, имея за плечами один-единственный стоящий вечер в Мадриде, да и то с быком, который к ним хорошо отнесся; но облетающий к полудню маков цвет можно считать монументом долговечности в сравнении с этими одноразовыми тореро. Лет через пять, питаясь через раз, хотя тщательно следя за своим единственным чистым костюмчиком для кафе, они будут рассказывать, как однажды в Мадриде обставили самого Бельмонте. И может статься, не соврут. И ты спросишь: «Ну а прошлый-то раз как все прошло?» «Да просто не повезло с последним ударом. Проклятая невезуха», — скажет бывший феномен, а ты ему: «Жаль. Впрочем, никакой удачи не хватит всех быков перебить», а перед глазами у тебя возникнет этот «феномен», взопревший, побелевший, чуть ли не блюющий со страху, не в состоянии ни взглянуть на рог, ни подобраться к нему ближе; на песке пара шпаг, кругом разбросаны плащи, он торопился по косой к быку, молясь, чтобы шпага угодила в нужную точку, на арену летят подушечки с трибун, а ассистенты уже готовы вмешаться, чтобы отвлечь быка. Вот уж действительно «не повезло с последним ударом». Это случилось года два назад, и с тех пор он ни разу не выступил, кроме как по ночам в постели, когда он просыпается весь в поту и ужасе; не выйдет он вновь сражаться, пока голод не погонит его на арену, да и то, раз уж все знают, что он труслив и никчемен, ему придется согласиться на быков, от которых отказались все прочие, и если он все-таки заставит себя пойти на какой-то приличный прием, то быки — коли он потерял форму от растренированности — его попросту прикончат. А может, ему вновь «не повезет с последним ударом».

В Испании насчитывается под семьсот семьдесят неудачливых тореро, которые до сих пор пытаются выступать со своим искусством; среди них есть одаренные личности, потерпевшие фиаско из-за страха, найдутся и просто бесталанные смельчаки. Если тебе не повезет, то на твоих глазах кто-то из этих смельчаков погибнет. Летом 1931-го я видел корриду с очень крупными, очень быстрыми, пятилетними быками и тремя стажирующимися матадорами. Старшим по продолжительности карьеры был Альфонсо Гомес по прозвищу Финито де Вальядолид, ему было за тридцать пять, с весьма привлекательной внешностью, полнейший неудачник в профессии, но обладавший достоинством, эрудицией и храбростью, выступавший в Мадриде десять лет кряду и ни разу не заинтересовавший публику, чтобы обосновать перевод из новильеро в полные матадоры. Следующим по старшинству шел Исидоро Тодб, именуемый Алькалареньо II, тридцати семи лет, ростом чуть выше пяти футов, ^[28] неунывающий крепыш-коротышка и кормилец четырех детей, не считая овдовевшей сестры и собственной жены, которых он содержал на деньги, зарабатываемые на быках. Из всех качеств тореро у него имелась одна только храбрость, да еще та особенность, что низенький рост, не позволивший стать успешным матадором, сделал его своего рода курьезом, который-то и привлекал публику. Третьим шел Мигуель Касьельес, законченный трус. Впрочем, это скучная и мерзкая история, от которой в памяти осталось лишь, как именно погиб Алькалареньо, а было это настолько дико, что, как я сейчас понимаю, писать о его смерти надо только там, где без этого категорически не обойтись. К примеру, я совершил ошибку, рассказав об этом собственному сыну. Когда я вернулся домой с корриды, он пристал с расспросами, мол, что да как там было, вот я и свалял дурака, рассказал ему, что видел. Он ничего не сказал, только спросил, не погиб ли Алькалареньо потому, что был маленький. Он сам был маленький. Я ответил, да, он был маленький, но еще потому, что не умел делать «крест» мулетой. Если на то пошло, я не говорил сыну, что он погиб, только пострадал, на это-то у меня ума хватило. И тут в комнату вошел кто-то еще, кажется, это был Сидни Франклин, и сказал по-испански: «Он умер».

Страница